Книга Медовый месяц - Эми Дженкинс

Я отказался от опасностей жизни после того, как едва не лишился жизни. Я отправился в ужасное место внутри себя, о существовании которого и не подозревал. Никогда бы не поверил, что там так ужасно, никогда бы не поверил, что это внутри меня. Никогда не ходи туда. Обещай мне.

Но все в порядке – я угодил в реабилитационный центр. Ничего особенного. Не достойно даже газетного заголовка: «Голливудский Никто впал в кокаиновую зависимость».

К черту кокаин! Пока меня лечили, я обнаружил, что вовсе не кокаин отправлял меня в то жуткое место – скорее наоборот. А теперь мне приходится жить с самим собой. Кстати, если тебе интересно: когда мы встретились в Лондоне, я не был под кайфом.

Однажды в реабилитационном центре я был в приемной, звонил по телефону. Там оказалась хорошенькая еврейка с прямыми русыми волосами до самых ягодиц и огромными глазами Барби, как будто нарисованными Диснеем. С ней был мужчина старше ее, а сама она была прекрасно ухожена – губы, ногти, затейливые часики и все прочее. Вот только чертовски невнятно говорила и, казалось, забывала держать голову прямо, и та то и дело резко падала ей на грудь.

Я услышал, как девушка сказала мужчине:

– Не надо этого делать, папочка, – но без всякого выражения. Будь ты режиссером этой сцены, наверняка сказала бы: «Еще раз, и с чувством!»

А папочка ответил:

– Это лучшее, что я могу для тебя сделать, детка, – но тоже как-то неубедительно. Оба были как плохие актеры из мыльной оперы, просто читали текст. А потом папаша сказал: «До свиданья» и ушел, а она сказала: «Чтоб ты сдох, папочка!» ему в спину, и медсестры увели ее. Да, совсем никудышные актеры.

Вот так я и познакомился с Черил. В следующий раз я увидел ее, когда она произносила речь перед медперсоналом:

– Если я не получу свой плеер, я уйду отсюда! Когда вас регистрируют, у вас отбирают все, что можно использовать для побега. Черил и без всякого плеера раз десять пробегала трусцой по периметру ограды.

Однажды Черил пришла на лекцию и села рядом со мной. Лекция была на тему секса. Рассказывали про безопасные для здоровья отношения. Чистый ликбез – и без того все это знают. А материал преподносили так, будто нас обучают греческому языку, распределив его по стадиям.

Первая стадия: вы знакомитесь с кем-то – обсуждаете фильмы, играете в теннис (на первой стадии теннис занимает особое место, сожалею о тех из нас, кто не получил образования в старейших университетах Новой Англии).

Вторая стадия: свидание – держитесь за руки, поцелуи.

Третья стадия: негенитальный секс (полагаю, что не хуже, чем со мной).

Четвертая стадия: генитальный секс (без комментариев).

У меня сложилось впечатление, что между стадиями проходят долгие месяцы.

Пока преподавательница говорила, воздух между мной и Черил как будто сгустился. Помню, преподавательница сказала, что все мы обычно склонны сразу же переходить к генитальному сексу, – уверен, что и она сама испытывала к этому склонность. Я подумал, что, если она назовет это «генитальным сексом» еще раз, мне уже никогда не захочется им заниматься.

Когда лекция окончилась, Черил вдруг говорит:

– Не хотите ли выпить кофе перед сеансом унижений?

Иногда в реабилитационном центре услышишь такое, со смеху можно лопнуть. Признаться, мне здесь даже понравилось. Очень забавно – особенно когда мы лежим у пруда или играем в волейбол, а надтреснутый голос из репродуктора объявляет:

– Сегодня в комнате 22 лекция на тему «К свету из тьмы».

Мы с Черил попили кофе, естественно без кофеина. Оказалось, что она здесь из-за занакса.[23]Один из-за нелегальных наркотиков, другая – из-за легальных. Милая парочка.

Она оказала на меня определенное впечатление. В частности, я подумал, что если бы я завел разговор «какой-твой-любимый-фильм» и сказал потом «не подвигаться ли нам», то лучше бы делать это с тем, кто поймет, что я говорю о теннисе, а не предлагаю ширнуться. Она мне понравилась. В Черил была эдакая уверенность, очень ей идущая. Она была уверена в своем истинном месте на земле. Рядом с Черил чувствуешь, что ты в надежных руках. Она знала, что к чему и что почем. Черил разбирается во всем, начиная со сделок с недвижимостью и кончая лучшими компрессами для век. Пусть сама она не занималась косметической хирургией, но если ей нужно будет, она добьется, чтобы все было в лучшем виде.

По словам Тома, Черил напоминает мою мать. Лично я не вижу никакого сходства. Во-первых, Черил умеет хорошо одеться. Во-вторых, у Черил большие связи. Она не вышла из низов.

Пауза.

Так пишут в киносценарии, когда хотят указать, что актер для пущего эффекта должен немного помолчать.

Она только что вернулась – ходила в тренажерный зал и выпить соку с подружкой. Черил говорит, что групповой велотренажер – превосходное упражнение. Вероятно, потому что получаешь позитивные сигналы о том, как чудесно выглядишь на велосипеде. Когда она впервые сказала об этом, я подумал, что сам велосипед посылает ей такие сигналы, но выяснилось, что у них есть инструктор.

Сейчас я, кажется, попрошу эту девушку выйти за меня замуж.

Пожелай мне удачи.

Алекс.

Глава шестая

Я даже не ложилась. Прямо в измятом после девичника платье – впрочем, оно имело подходящий трагический вид – поехала к Терезе. Она была в конюшне.

– Что это ты так рано? – спросила Тереза.

– Не рано, – ответила я. – Поздно. Уже поздно.

– Бедняжка, – сказала Тереза, – не выпить ли нам по чашке чаю?

Тереза – из Ирландии.

Я знала, что Тереза встает на рассвете. Ее муж Роланд – о нем я слышала, но никогда его не видела, потому что он постоянно путешествует по всему свету, составляя причудливые туристические путеводители, которые сам и издает, – вдруг удивил всех, продав свою компанию одному медиамагнату за пару миллионов. После чего перевез семью в Эссекс. Предполагалось, что Тереза теперь и пальцем в жизни не пошевелит.

Если бы Тереза не была Терезой. Она не может сидеть спокойно ни минуты, а ее младшая дочь Молли пристрастилась к пони, и теперь Тереза, которая раньше бабку от холки отличить не могла, вскакивает как миленькая каждое утро, чтобы почистить конюшню до начала школьных занятий.

– Это Дымок, – говорит она, – он милый, вот только немного не ладит с воротами. Его несет, когда он видит ворота.

– В деревне это было бы ужасно, – сказала я, – там много ворот.

– А вот Непоседа, любимица Молли. Только не трогай ее: она кусается, если трогают гриву.

– Какая прелесть! – сказала я.

На кухне Тереза ставит чайник, а потом понимающим взглядом осматривает меня. Оценивает размер ущерба.