Книга Все сбудется - Олимпия Кершнер

Николь едва не дрожала, вспоминая его поцелуй. С трудом подавив волнение от близости этого изумительного образчика мужественности, она ответила:

— Я не знала ни где вы, ни как вас найти. Если бы вы сами случайно не набрели на нее, мне пришлось бы выдумывать какое-нибудь объяснение того, почему новобрачная меньше чем через сутки после свадьбы не знает, где ее благоверный.

Сомаль задумчиво кивнул.

— Вы правы. Идемте со мной, я покажу вам виллу и расскажу, как пользоваться интеркомом. Когда Нзола на месте, она всегда может разыскать меня. Или одна из служанок.

— Нзола вернется уже завтра. Если неожиданных гостей больше не будет, то, полагаю, я могу обойтись без ознакомительной экскурсии.

Николь не могла объяснить даже себе нежелание проводить время наедине с Сомалем. Они ничего не значили друг для друга, были чужими, собирались оставаться такими и впредь, и все же он целовал ее так, будто был без ума от нее.

Фальшивая страсть — он мгновенно отключал чары, как только они оставались одни. А она… она всего только стояла рядом с ним, и одно это уже заставляло ее мечтать о вещах, которые никогда не сбудутся. Сомаль не прилагал ни малейших усилий, чтобы обольстить ее. Да ему и не надо было ничего делать — достаточно просто быть рядом, и она уже оказывается в плену неведомых ей эмоций.

Николь взглянула на него, пытаясь обуздать свои чувства, обрести хоть минимум контроля над разумом.

Перехватив ее взгляд, Сомаль сказал:

— Идемте, я все же покажу вам виллу. Мама отделывала и украшала ее годами. Я предлагал ей забрать часть картин или мебели в ее новый дом, но она отказалась — воспоминания слишком свежи и слишком печальны.

На одно сумасшедшее мгновение Николь пожалела, что он не предложил ей руки, приглашая пройтись по вилле. Она с упоением ощутила бы силу и тепло его ладони, испытала бы, что это значит — иметь надежную опору в жизни. Насладилась бы волнующим покалыванием, пронизывающим тело при его прикосновении. И фантазировала бы, и смаковала бы эти фантазии наперекор тоскливой реальности…

Николь недоуменно нахмурилась. Откуда взялись эти сумасбродные мысли? Ей не нужна опора и не нужны фантазии.

У нее свободный, почти мятежный дух, что так огорчало сначала ее родителей, потом дядю и тетю. И ей некогда погружаться в какие-то там слащавые томленьица. Она должна еще найти свое место в жизни, доказать всем — и в первую очередь дяде Анри, — что может совершить нечто не менее значимое и стоящее, чем Арлетта или Мадлен.

— Сомаль, мой фотоаппарат у вас? — спросила она, с трудом поспевая за ним по широкому длинному коридору, ведущему в противоположную от ее спальни сторону.

— Зачем он вам? Собираетесь все же сделать репортаж? — осторожно спросил он.

Николь вспыхнула.

— Нет. Но это очень дорогая камера.

Сомаль остановился у открытых дверей. Это был кабинет. Вдоль стен тянулись бесконечные книжные полки. Французские двери выходили на окружающую дом террасу и впускали в комнату легкий океанский бриз.

— Она здесь.

Николь с опаской вошла и приблизилась к большому письменному столу. Взяла лежавшую на краю камеру, проверила индикатор отснятых кадров. Ноль.

— Пленка была конфискована, — небрежно заметил Сомаль, остановившись в дверях.

— Ничего другого я и не ожидала. Могу я получить другую?

— Зачем?

Николь резко обернулась. Насколько проще было смотреть на него, когда их разделяло пространство большого кабинета.

— Я как раз спрашивала себя: чем мне здесь заниматься целыми днями?

— А чем вы заняты дома?

— У меня есть работа, так что утром я обычно прихожу в редакцию узнать, что нового, потом отправляюсь на поиски новых сюжетов. И еще, конечно, встречаюсь с друзьями, хожу за покупками. Кроме того, есть и разные домашние дела.

Сомаль приподнял бровь.

— А готовить вы умеете? — спросил он и, когда Николь кивнула, продолжил: — Что ж, поскольку Нзолы нет, может, вы захотите приготовить что-нибудь нам на ланч?

— Конечно. Вы-то наверняка не отличите кастрюлю от сковородки.

— Ошибаетесь. Я достаточно времени провел вдали от дома, чтобы научиться обслуживать себя, так что вполне могу справиться, когда нет возможности поесть в ресторане.

— А сегодня такой возможности нет?

Сомаль медленно улыбнулся и покачал головой.

Сердце Николь затрепыхалось, перевернулось, упало вниз, взлетело вверх — она с трудом заставила себя снова начать дышать. Николь уже знала, что Сомаль Дало исключительный образчик мужественности и красоты, но улыбка усиливала его обаяние стократно.

Девушка попыталась скрыть от него свою реакцию.

— Что ж, это поможет мне занять сегодняшний день. А как насчет остального времени, когда вы будете вести деловые переговоры и управлять своими фирмами? Вряд ли будет уместно, если я присоединюсь к прислуге в кухне.

— Мы что-нибудь придумаем. В конце концов, речь идет о нескольких неделях. Можете считать, что вы в отпуске. Наслаждайтесь океаном, вы ведь любите море. Весь мой пляж в вашем распоряжении. Может быть, как-нибудь съездите за покупками… А сейчас идемте, я покажу вам виллу, а потом можете заняться готовкой.

Николь взяла камеру и осмотрелась.

— Это командный пункт, полагаю?

— Это мой домашний офис. Как вы знаете, у меня есть официальный офис в Абиджане. Но и дома у меня должны быть условия для работы и возможность связаться с советниками. Пожалуйста, не заходите сюда в мое отсутствие. — Голос его стал жестким, недвусмысленно давая понять, что это не просьба, но приказ.

Она вскинула голову, сверкнула глазами.

— Я уже устала повторять, что я не шпион. И во всяком случае, я не говорю на диула, так что все ваши секреты в полной безопасности. У меня нет ни малейшего интереса к вашим скучным бумажкам и этому дурацкому офису!

Как ей, черт побери, убедить этого человека, что она просто глупый новичок — репортер второсортной, если не третьесортной полупровинциальной французской газетенки, а не коварная сексапильная шпионка?.. Впрочем, подумала Николь, разве эти секс-бомбы не известны своими подвигами по обольщению доверчивых мужчин и выуживанию у них драгоценной информации? Интересно, удалось бы ей соблазнить Сомаля?..

Экскурсия длилась почти час. Вилла произвела на Николь огромное впечатление не только антикварной мебелью и картинами, но и суперсовременным комфортом. Самым впечатляющим оказался зал, где целая стена была занята подлинными произведениями импрессионистов. Николь знала, что, предоставленная самой себе, обязательно вернется сюда и проведет немало часов, разглядывая шедевры.

Сомаль показал ей гостиные, маленькую тихую солнечную комнату отдыха, чудесную оранжерею, гостевые помещения для членов семьи и важных посетителей. Не был забыт даже тренажерный зал. Снаружи у северной стены виллы располагался огромный бассейн, окруженный цветущими кустарниками, скрывающими его от нескромных глаз.