Книга Двое в стране любви - Шерри Уайтфезер

– Да, но идея была не моя, Селеста настояла. Майклу нужна была оседлость, а эти холмы были его родиной, его домом. Так, в конечном счете, это тоже стало моим. – Он посмотрел на красно-белый сельский дом. – Хотя Майкл не считал меня своим спасителем. После смерти матери он обижался на меня за все: за то, что я был братом Кема, за попытки заставить уважать традиции предков, за требования соблюдать дисциплину. У этого ребенка было шило в одном месте.

Джулианн засмеялась, Бобби тоже. Ей вдруг захотелось поцеловать его, прижаться к его губам, распустить волосы и пропустить их сквозь пальцы.

– Я провожу тебя в хижину, – сказал он, – скоро начнет темнеть.

Они прошли между деревьями и добрались до крыльца как раз в тот момент, когда солнце окончательно исчезло за холмами.

Бобби посмотрел на грузовик, и она поняла, что он сейчас уедет.

– Я забыл дать тебе телефон того места, где буду сегодня ночью, – сказал он.

– Я принесу карандаш и бумагу. – Она вошла в домик и вернулась с блокнотом.

Бобби нацарапал номер телефона:

– Звони, если что-нибудь понадобится.

Все, что ей было нужно, – это он сам, его теплое и сильное тело рядом с ней. Он снова бросил взгляд на грузовик:

– Думаю, мне лучше идти.

– О'кей. – Джулианн держала блокнот и карандаш и не знала, что еще сказать.

Бобби протянул руку, и на мгновение ей показалось, что он собирается погладить ее по щеке или запустить пальцы ей в волосы.

Но он отступил и сунул руки в карманы.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Бобби вошел в дом племянника, посмотрел на пса Майкла, радостно вилявшего хвостом, и фыркнул от смеха. Все-таки Честер был удивительно некрасивой собакой – длинная и грубая шерсть свисала клочьями, а уши были похожи на два лопуха. Пес начал тыкаться мордой, и Бобби почесал у него за ухом. Майкла явно не было дома, иначе Честер не стал бы приставать.

Бобби вошел в гостиную, Честер топтался рядом.

Бобби прислонил костыли к стене и бросил спортивную сумку на кровать. Распаковав вещи, он достал книгу, которую недавно взял в библиотеке, и положил ее на тумбочку возле кровати. Книга в твердом переплете, в шестьсот пятьдесят страниц, кажется, содержала в себе абсолютно все о развитии детей, от зачатия до юности. А это, как он посчитал, именно то, что ему нужно.

Честер вскочил на кровать и завилял хвостом.

– Ты – вредитель, – сказал Бобби лохматому хулигану.

Честер шлепнулся на подушку.

– Знаешь что? Я собираюсь стать отцом. – Бобби поднял книгу, нашел страницу, которая привлекла его внимание еще в библиотеке, и показал Честеру рисунок пятинедельного зародыша. – Вот как выглядит мой малыш. Во всяком случае, сейчас.

Дворняга склонила голову и тихонько гавкнула, словно спрашивая: «С кем это ты такое сделал?» Даже эта собака, наверное, знала, что он жил монахом.

– Она рыжая, и зовут ее Джулианн. Она приезжала сюда на свое сорокалетие. – Бобби помолчал, потом добавил: – Мы были вместе только один раз. И именно в тот раз она забеременела.

Собака залаяла.

– Ну, да, я знаю, ты тоже любишь рыжих. – Пес часто убегал на соседнее ранчо, где жила его дама, ирландский сеттер.

Бобби разделся, снял протез и пошел в ванную.

Вернувшись в спальню, Бобби бросился на кровать и взглянул на Честера. Пес все еще размышлял над книгой.

Пятинедельный эмбрион на картинке был похож на обыкновенную фасолинку, с большой головой и маленьким хвостиком.

Бобби перевел взгляд на фотографию семинедельного эмбриона. На ней были уже видны глаза, нос, пищеварительный тракт и даже начинали формироваться пальчики на ножках.

И, наконец, восемь недель: полуторадюймовый организм, человеческий плод.

Бобби опустил книгу на колено. Интересно, что сейчас делает мать его будущего ребенка? Бобби посмотрел на телефон. Можно ей позвонить. Просто чтобы убедиться, что у нее все в порядке.

– Как ты думаешь? – спросил он у Честера.

Пес с готовностью тявкнул.

– Ладно, ты меня уговорил.

Он набрал номер и звонил, звонил, звонил. Потом звонил еще дольше.

«Черт возьми! Где же она? А если что-нибудь случилось?» Он уже готов был запаниковать, когда до него, наконец донесся еле слышный голос Джулианн:

– Алло?

– Почему ты так долго не брала трубку? У тебя все в порядке?

– Бобби? – Она явно не ожидала услышать его голос. – Это ты?

– Конечно, я. Ты не больна? Тебя не тошнит?

– Нет, я просто была в душе. Я...

«Обнаженная», – подумал он. Влажные волосы. Ароматная кожа. Струйки воды, стекающие по телу, чуть задерживаясь на пупке...

– Я не вовремя, может, я потом перезвоню?

– Нет, подожди.

Он услышал какой-то скрип и представил, как она достает халат и закутывается в него.

В его воображении она оставалась обнаженной.

– Зачем ты звонишь?

Бобби не знал, что ответить.

Честер толкнул его носом, привлекая внимание к книге. К ребенку.

– Я только хотел узнать, что вы делаете, хорошо ли вы оба устроились.

– Оба?

– Ты и ребенок.

– Мы устроились прекрасно, – нежно ответила она.

Он улыбнулся. Что бы еще спросить? Больше ничего в голову не приходило, неловкая пауза затянулась.

– Итак... – пробормотал Бобби.

Итак, он оказался идиотом, черствым, старым, одноногим ковбоем, не способным найти слова для беременной леди.

– Я должен отпустить тебя, чтобы ты надела свою ночную пижаму, или что ты там собираешься делать, – наконец произнес он, пытаясь найти достойный выход из положения.

– Я немного устала, но это ничего.

Из-за ребенка, подумал он.

– Тогда спи крепко, а завтра увидимся.

– Хорошо. Спокойной ночи, Бобби.

– Спокойной. – Он повесил трубку, чувствуя себя сентиментальным болваном.

Не зная, чем еще заняться, он взял книгу и возобновил ее изучение, просматривая информацию о четвертом, пятом, шестом месяце беременности.

В течение этого периода, читал он, женщина чувствует первое порхание жизни, мягкие, легкие толчки и удары. Бобби обеспокоился еще больше – он не сможет приложить руку к животу Джулианн и почувствовать эти чуть заметные проявления. А что будет, когда младенец родится? Он, отец, пропустит все – первый раз, когда дитя поднимет головку, улыбнется, поползет, пойдет в школу.