Книга Мамина дочка - Елена Булганова

— Ты разозлилась?

— Нет, ну что ты. Просто все так некстати, мой приход к тебе… — Тут я сообразила, что отец Марка даже не нашел нужным со мной познакомиться. Когда мы уходили, он закрывал за нами дверь и просто кивнул мне. — Ты должен бежать в больницу. Что Люба с собой сделала?

Марк посмотрел на меня ошарашенно, а потом заорал:

— Ты что, с ума сошла?! У Любы началась сердечная аритмия, отец настоял, чтобы она легла на небольшое обследование. Я только сбегаю туда, чтобы отпустить маму, а то ведь она у меня упорная, ни за что не оставит больную в одиночестве. А потом отец пообедает, вернется в клинику, и я сразу побегу к тебе. Надеюсь поспеть до прихода твоей мамы. Ты жди меня дома, ладно? Лучше будет, если без меня ты не начнешь разговора с мамой. Хотя, возможно, пока она доберется до дому, ее уже просветят какие-нибудь доброхоты.

— Маму на машине домой привозят, — пробормотала я.

— Хорошо, — обрадовался Марк. — Значит, решено, разговаривать будем с ней вместе.

Я кивнула и посмотрела в лицо Марка. И вдруг поняла, как он смертельно устал от всего происходящего. И повторила очень твердо:

— Увидимся вечером. А сейчас, прошу тебя, иди в больницу. Я хочу немного пройтись одна.

Марк глянул на меня как-то беспомощно, пожал плечами:

— Ну, Симочка, если ты так хочешь… Только, пожалуйста, сразу иди домой.

— Ну конечно.

И мы разошлись в разные стороны.

Вопреки ожиданиям, мама уже была дома. Еще из прихожей я услышала, как она на кухне что-то помешивала в кастрюльке и весело при этом напевала. Настроение мое совсем испортилось: нет ничего хуже, чем своими новостями портить человеку жизнь. Кое-как я разделась и поплелась на кухню.

— Пришла, Симочка? — радостно приветствовала меня мама. — А у нас в редакции батарею прорвано, получился сокращенный день. Сейчас угощу тебя чем-то очень вкусным.

Я села на табуретку, минуту-другую наблюдала, как мама носится по кухне, а потом начала потихонечку всхлипывать и шмыгать носом.

— Что случилось? — поразилась мама и замерла посреди кухни с половником на изготовку. — Неужели пару отхватила?

— Хуже, — простонала я. — Меня из школы исключили!

Тут уже и мама рухнула на табуретку.

— Надеюсь, эта такая шутка? — проговорила она тонким голосом. — Что нужно было натворить по нынешним временам, чтобы тебя выгнали из школы?

— Я тебе все расскажу, только ты меня не ругай! — прорыдала я. — Понимаешь, я летом познакомилась с парнем и сказала ему, что уже учусь в университете. А он сказал…

В общем, я рассказала маме всю историю, без купюр. И про Любу, и про скандал в школе, и про неудавшееся знакомство с родителями Марка. Мама меня ни разу не перебила. Она даже пододвинула свою табуретку впритык к моей и взяла меня за руку. А когда я закончила, сказала решительно:

— Ну, Симуль, больше не надо рыдать из-за этого. История, конечно, некрасивая, но в жизни и не такое случается.

— Но, мама, а как я теперь окончу школу? Горгона, то есть Раиса Григорьевна, сказала, что обзвонит все школы и расскажет, что я собой представляю! А завтра, когда пойдешь забирать мои документы, она тебе такого наговорит!

— Да твоя Раиса Григорьевна — просто глупая женщина, если не понимает, что любовь не спрашивает, кто учитель, а кто ученик, — в сердцах проговорила мама.

— Завтра я ей это выскажу в ее кабинете. А насчет учебы ты особенно не переживай. Мне еще летом мои редакционные начальники предложили перебраться в Питер, на служебную жилплощадь. А я подумала, что срывать тебя с выпускного класса не стоит, а вот в следующем году, когда поступишь в институт, это будет очень кстати. Ну что ж, значит, переберемся прямо сейчас.

Я начала понемногу успокаиваться. Чего рыдать, если все проблемы оказываются разрешимыми. Больше всего меня пугало, что завтра мама пойдет к директрисе, и та будет говорить обо мне всякие гадости. Но если мама так настроена, бояться надо не мне, а Горгоне. Мне на секундочку даже сделалось обидно: так тряслась, а оказалось, переживать не стоило. Нет, ну какая все-таки у меня мама! Да любая другая на ее месте просто втоптала бы меня в грязь!

— Мамулечка, — прошептала я, ластясь к матери. — Ты на меня совсем не сердишься? А ты пойдешь знакомиться к родителям Марка, когда… ну, будет такая возможность?

— Подожди. — Тут мама легонько меня отстранила. — На эту тему мы с тобой еще не разговаривали. И тут я вряд ли смогу тебя чем-нибудь порадовать. Думаю, Марка тебе придется забыть.

— Нет! — крикнула я, пораженная предательским ударом в самое сердце. — Я никогда не смогу его забыть! Зачем ты так говоришь, мама?

— Потому что он женат, и ты сама мне об этом сказала, — невозмутимо растолковала мама.

— Но, мама, как же ты ничего не поняла, ведь я все тебе объяснила! Любу он совершенно не любит и собирается с ней развестись! Он и женился на ней потому, что она собиралась покончить с собой. Она сумасшедшая и вообще… — Тут я споткнулась на слове, поймав на себе материнский взгляд, полный жалости. И завопила еще громче: — Нет, я вижу, ты ничего не хочешь понимать! Зачем, ну зачем я тебе все это рассказала!

Я вскочила с табуретки, приготовившись бежать куда глаза глядят. Но мама успела поймать меня за руку и притянуть к себе.

— Выслушай меня спокойно, без сердца, Симона, — жестко проговорила она. — Ты у меня очень юная, чистая и немного наивная девочка. Ты со всем этим столкнулась впервые. И мне придется кое-что тебе объяснить. Когда у мужчины есть в «анамнезе» жена, наличие которой невозможно скрыть, но которую можно не показывать, он объявляет ее умирающей от рака или от болезни сердца. Если жена ведет себя активно и вступает в контакт с новой подружкой, он объявляет ее сумасшедшей. Увы, это классика жанра.

— Я хочу уйти, — пробормотала я, выкручивая свое запястье из материнской ладони.

Но мама держала меня очень крепко. И говорила — громко, резко, будто гвозди вколачивала:

— Выслушай меня, Сима, иначе тебе придется постигать все это на собственной шкуре, а это куда больнее, чем просто слушать. Твой молодой человек обманул тебя в первый раз, когда скрыл, что у него есть жена. Потом обманул второй раз, когда сказал, что женился на ней ради ее спасения. Поверь мне, дочка, если мужчины не хотят вступать в брак, их не могут убедить и куда более серьезные вещи. Третьей ложью было то, что он назвал эту бедную девочку сумасшедшей. Но, Сима, ведь ты уже взрослая, тебе пора жить своим умом. Почему ты не спросила себя: а разве так ведут себя сумасшедшие? Разве она подожгла наш подъезд или набросилась на тебя с ножом? Нет, она повела себя более чем разумно, она ни в чем не стала тебя обвинять, напротив, попросила о помощи. И как же ты смогла не почувствовать, что дело тут нечисто?

Я без сил опустилась на пол кухни рядом с материнской табуреткой. Интересно, если я потеряю сознание перестанет она говорить эти гадкие вещи?