Книга Поцелуй страсти - Джейн Киддер

— А чего такого-то? Конечно, можно. А что, кто-то говорит, что нельзя?

Виктория в смущении опустила глаза и с минуту Упорно разглядывала носки своих лакированных сапог.

— Ты хочешь сказать, что у нее… хм… все нормально?

— Нормально? Это в каком же смысле, мисс?

Виктория покраснела сильнее прежнего.

— Ну… нормально в том самом смысле… для этого дела — понимаешь?

Джордж снова поскреб в макушке.

— Оно конечно, мэм, мы понимаем… Ха… да у нее… это самое, как у молоденькой.

— Хорошо. В таком случае, когда у нее в следующий раз… хм… начнется… Я хочу, чтобы ты подпустил к ней Кингз Рэнсома.

— Кингз Рэнсома? — пролепетал Джордж в изумлении.

— Ну да. Кингз Рэнсома.

— Как скажете, мисс. Кингз Рэнсома так Кингз Рэнсома. Начиная с сегодняшнего дня глаз с кобылы не спущу — буду ждать, стало быть, когда у нее начнется.

— Хорошо, — сказала Виктория, подняла наконец на старика глаза и улыбнулась: — Извести меня обо всем.

Джордж кивнул.

— Ясное дело, мисс.

Помахав сторожу рукой, Виктория двинулась вдоль по проходу, заглядывая по пути то в одно, то в другое стойло. Старик же стоял и смотрел ей вслед, недоуменно покачивая головой.

— Это ж надо такое придумать, — бурчал он, — подпустить Кингз Рэнсома к Спринг Даффодил! Девчонка, должно быть, окончательно рехнулась.

Не вытерпев, Джордж старческой рысью потрусил к загончику, где находилась кобыла. Приложив козырьком руку к глазам, он подробно рассматривал кобылу, уделив особое внимание ее широкой груди и крепким, сильным задним ногам.

— С другой стороны, — задумчиво произнес он, завершив осмотр и облокотившись о дверцу стойла, — может, она и не рехнулась, а совсем даже наоборот… Мысль-то, кажется, неплохая.

Ухмыльнувшись, старик обратился к кобыле, словно к человеку:

— Слышь, старушка? Похоже, тебя снова хотят взять в оборот. Это на старости-то лет, а? И приведут к тебе не кого-нибудь, а самого Кингз Рэнсома. Хотел бы я знать, что ты обо всем этом думаешь?

И снова его взгляд остановился на задних ногах Спринг Даффодил.

— Кто знает, может быть, немного крови твоего папаши позволит извести эту проклятую напасть, когда лошадь засекает ногу. Напасть-то есть, только никто не хочет это признавать.

6

Виктория стояла перед огромным зеркалом, закалывая волосы на макушке. Она готовилась к вечеру, который давала леди Фиона в честь Майлза Уэлсли. Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату пулей влетела Джорджия — раскрасневшаяся, с круглыми от возбуждения глазами.

— Это правда, Тори? — не успев перевести дух, с порога крикнула она.

— Что именно? — поинтересовалась Виктория, отворачиваясь от зеркала и устремляя вопрошающий взгляд на младшую сестру.

— То, что ты провела все утро с мистером Уэлсли?

— Ну уж и все — скажешь тоже! — Виктория, снова повернулась к зеркалу, чтобы уложить на место выбившуюся из прически прядь.

— Но ведь ты была с ним! Одна! В конюшне!

— Джорджия, ты же знаешь, что мистер Уэлсли приехал к нам, чтобы взглянуть на наших лошадей, Я всего-навсего показала ему несколько жеребцов, которых папа выставил на продажу.

Джорджия с разбега плюхнулась на кровать Виктории и уселась, недовольно надув губки.

— Какая же ты все-таки счастливица! Я с того самого дня, как приехал мистер Уэлсли, все ломала голову, как побыть с ним наедине хотя бы четверть часика, а ты, даже пальцем не шевельнув, провела с ним все утро!

Виктория чуть пощипала щеки, чтобы придать им требуемый модой девический румянец.

— Это все ничего не значит, Джорджия. Ничегошеньки.

— Для тебя не значит, — вздохнула Джорджия, — но скажи честно — разве он не прелесть?

— Прелесть? — рассмеялась Виктория. — Вот уж бы не сказала!

— Что-то я не совсем тебя понимаю, Тори. По-моему, Майлз Уэлсли самый красивый, очаровательный, я бы даже сказала, идеальный мужчина из всех, кого я когда-либо знала.

Виктория пожала плечами.

— У каждого свой вкус.

— Неужели ты не считаешь его хотя бы привлекательным?

— Нет. Этого я не говорила. Полагаю, на свете найдется немало женщин, которым нравятся улыбчивые, зубастые молодые люди.

— Зубастые?! Ты называешь его зубастым? Бог с тобой, у него самая обворожительная улыбка на свете! А волосы? Ну просто спелая рожь!

Джорджия минуту смотрела прямо перед собой, будто грезила наяву, потом повернулась к Виктории:

— Знаешь, Тори, в чем твоя беда?

Виктория с удивлением посмотрела на сестру.

— А я и не догадывалась, что у меня есть беда.

— Ну, — замялась Джорджия, — может, это не так уж серьезно, но все-таки… — Она помолчала и, в упор глядя на сестру, выпалила: — Я думаю, ты не проявляешь интереса к мужчинам, потому что… потому что в тебе нет романтики! Ты слишком практичная — вот что я тебе скажу!

— Джорджия, в твоих устах слово «практичная» звучит, как название какой-то болезни, — возразила Виктория, — а ведь многие люди считают, что практичность — это скорее достоинство, чем недостаток.

— Извини, дорогая, я не хотела тебя обидеть. Нет, правда, я вовсе не думаю, что в практичности есть что-то дурное. Просто я рассуждаю таким образом: поскольку ты — человек с логическим складом ума и напрочь лишена романтики, то не в состоянии воспринимать мир так, как воспринимаем его мы с Каролиной.

Виктория торопливо отвернулась от Джорджии, опасаясь, что выражение лица ее выдаст. Сказать по правде, мужские чары Майлза Уэлсли произвели на нее ничуть не меньшее впечатление, чем на сестер.

— Запомни, Джорджия, — не слишком уверенно сказала Виктория, — мужчина — это не только красивая внешность и проникновенный голос. И вам с Кэри, когда вы общаетесь с представителями противоположного пола, особенно такими, как Майлз Уэлсли, надо иметь это в виду.

— Ясное дело, — со смехом произнесла Джорджия, оттесняя Викторию от зеркала, чтобы бросить взгляд на собственную прическу. — Кроме внешности и голоса, следует принимать во внимание положение мужчины в обществе, его титул и, наконец, манеры и воспитание. Так вот, Майлз Уэлсли обладает всем этим в полной мере.

Виктория с сомнением на нее посмотрела.

— Возможно, богатство и титул у него имеются, но манеры? Сразу видно, что тебе не приходилось оставаться с ним наедине.

Джорджия бросила прихорашиваться и в изумлении воззрилась на Викторию.

— Почему ты мне все это говоришь? Он что же — обошелся с тобой грубо?