Книга Дама червей - Джанет Линфорд

Кори удержалась от улыбки, зная, что в данном случае не стоит разделять веселье королевы.

– Я прослежу, чтобы мальчик извинился и в качестве компенсации оказал ей какую-нибудь услугу.

– Прекрасно. И поговори с бароном Грейстоком. Объясни ему, что эта проделка не столь уж страшное оскорбление.

Кори только вздохнула, зная, что королева, если бы могла, с удовольствием подначила бы Кэрью придумать еще что-нибудь в том же духе. А ей придется выдержать нелегкий разговор с бароном. Конечно, приятно чувствовать себя нужной королеве, но иногда ее величество дает очень неприятные поручения.

– Кроме того, возникла проблема с Эссексом, – продолжила Елизавета, когда Кори поднесла ей парик, выбранный на сегодня. – Он вызвал барона Грейстока на дуэль. Я хочу, чтобы ты его удержала.

Кори удивленно подняла глаза:

– Я, ваше величество? Но ведь лорд Эссекс слушает только вас.

Елизавета поправила на парике большой рубин.

– Дорогой мальчик! Он решил, что я предпочитаю ему барона, но это чепуха. Просто он так в меня влюблен, что воображает то, чего нет. – Нежная улыбка тронула ее губы. – Я не желаю, чтобы он рисковал собой на дуэли, но предпочитаю не запрещать ему прямо. Он просил меня отпустить его во Францию, чтобы поддержать законного короля Генриха Наваррского. Мне пришлось отказать, и он был разъярен. А после этого какой-то глупый паж дал ему письмо, предназначенное Грейстоку. – Ее лицо напряглось от возмущения. – Этого парня стоило бы выпороть.

Кори набрала в легкие побольше воздуха:

– О нет, ваше величество! Ребенок сделал это без всякого злого умысла. Он не умеет читать и плохо понял приказание. Бессмысленно и жестоко его пороть.

Елизавета напряглась, как ястреб, почуявший добычу.

– Вы что, предполагаете, что мы жестоки?

Боже, она действительно сегодня не в духе, подумала Кори. Определенно, зуб болит.

– Вашей милости представили дело только в общих чертах, а я имею честь доложить вам все подробности. Узнав их, я уверена, вы решите, как всегда, справедливо и не допустите жестокости.

Елизавета слегка успокоилась.

– Вы большая дипломатка, мадам, – сухо сказала она. – Так вы собираетесь поговорить с Эссексом или нет?

– Я боюсь, у меня ничего не получится, ваше величество.

– Должна заметить, что вам обычно прекрасно удается уговаривать людей делать то, чего они не хотят. Если я попрошу вас, то вы ведь это сделаете, не правда ли?

Если королева не приказывала, а просила о чем-то, то это означало проявление высшего расположения. Кори тихонько вздохнула:

– Я попытаюсь, ваше величество, но не думаю, что он послушает меня. – Ты можешь быть на редкость убедительной, когда захочешь. – Елизавета казалась вполне довольной. – И избавишь меня от очередных препирательств с ним. Ну и теперь еще одно напоследок.

Кори нахмурилась. Так есть еще что-то?

Королева казалась озабоченной.

– Сначала исчезает одна из моих камеристок. А теперь еще вот это…

– Вы что-то выяснили насчет Молл? – спросила Кори, пытаясь справиться с волнением, ибо ей предстояло аккуратно возложить парик на голову королевы.

– Конечно, выяснила, – рявкнула Елизавета. – Или ты думаешь, что я просто заменю ее кем-то, даже не послав к ее родителям узнать, в чем дело? Ее мать сказала, что за все эти дни не получала от Молл никаких известий.

– Должно быть, случилось что-то ужасное, ваше величество, – взволнованно произнесла Кори. Она была благодарна Елизавете за попытку выяснить, куда делась девушка, но новости были неутешительными. – Это совсем не похоже на Молл.

– Согласна. Я попросила капитана Уэллса заняться ее исчезновением. Но этим наши проблемы не исчерпываются. – Елизавета махнула рукой, давая знак Кори надеть парик. Кори послушно встала и приготовилась водрузить сооружение из темно-рыжих локонов на голову своей госпожи.

– Какой-то арбалетчик стрелял вчера в женщину из дворца, – мрачно сказала Елизавета. – Эта дурочка никому ничего не сказала, и я хочу, чтобы ты выяснила, кто она такая.

– А как вы узнали об этом, ваша милость? – осторожно спросила Кори. И как только могли слухи так быстро распространиться?

– Мне рассказал барон Грейсток. Он спас ее и даже был при этом слегка ранен.

Кори вздрогнула так, что чуть не выронила парик.

– Да что с тобой такое сегодня? – повысила голос Елизавета, оборачиваясь к ней и сердито сверкая глазами. – Сначала ты опаздываешь, а теперь подпрыгиваешь при каждом слове.

Кори стояла, окаменев, держа перед собой парик, не в силах произнести ни слова. Боже правый! Так человек, который ее спас, и есть этот злобный папаша Кэрью! Нет, не может быть!

– Корделия! – резко окликнула ее королева. – Тебе что, нехорошо?

– Нет, ваше величество, – пробормотала девушка, не в силах собраться с мыслями.

– Тогда будь так добра, надень мне наконец парик и перестань нависать надо мной, как переспелый плод. – Обреченно вздохнув, королева отвернулась, выжидательно скрестив руки на груди.

Совладав с собой, Корделия приладила парик на голове Елизаветы.

– Дело в том, – призналась она, – что это в меня вчера стреляли.

– Что? – Елизавета развернулась к ней теперь уже всем корпусом, уперев руки в боки. – Корделия Хейлсуорси, да вас же могли убить! Отныне я запрещаю вам гулять одной за пределами дворца!

Кори поправила локон на парике.

– Я прошу прощения, ваша милость.

– Не могу понять, почему ты не сказала барону свое имя! – проворчала Елизавета. Поняв причину волнения девушки, она слегка успокоилась. – Впрочем, у тебя на все найдутся свои причины. С его слов, ты и за Джордано присматривала этой ночью? Тебе что, нечем заняться? – Она пожала плечами, не понимая вечного стремления Кори решать проблемы других людей. – Ну ладно, раз барону поручено провести расследование, то ты и поговоришь с ним обо всем. И запомни, я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности, слышишь?

Кори смогла только кивнуть, борясь с волнением. Неужели ее спаситель – барон Грейсток, самый беспечный, самый невозможный из всех известных ей отцов? И, конечно, барон не мог быть принцем-пиратом из ее девичьих фантазий. Отец Кэрью был чудовищем. Она поняла это за две недели их знакомства с Кэрью.

Когда девушка принесла гвоздичное масло и уже собиралась уговорить королеву позволить облегчить ее боль, Елизавета вдруг встала.

– Кори, – спросила она сурово и озабоченно, – зачем кому-то стрелять в тебя?

Кори и сама ломала голову над этим вопросом. Она не знала никого, кто имел бы причины так серьезно ее ненавидеть. Многие любили ее. Те, кто выражал неодобрение, так или иначе мирились с ней. Это были, например, молодые фрейлины, завидовавшие ее близости с королевой, или родители, которые не одобряли ее карточные игры с детьми. Никто из них решительно не был похож на убийцу. Конечно, ее свекор мечтал избавиться от нее, он, не раздумывая, оторвал ее от ее новой семьи. Но убивать? Кори могла сколько угодно обвинять его в жестокости, но не могла представить в роли убийцы.