Книга Прыжок в ничто - Александр Беляев

– Высокие, тонкие, с бочкообразной грудью, большой головой, огромными глазами и ушами... Фи! – воскликнула Амели.

– Все в мире условно, мисс! – ответил Джильбер. – Поверьте, что и вы, даже вы, – галантно прибавил он, – вероятно, не вызовете восторга у марсианского Аполлона. Да! Есть еще одно преимущество жизни на Марсе, которое особенно оценят женщины. Год там почти вдвое длиннее, чем на Земле. И, прожив сорок земных лет по марсианскому счету, вы можете по совести сказать, что вам всего двадцать.

– А выглядеть я буду двадцатилетней или сорокалетней?

– Вот уж это затрудняюсь вам сказать. Боюсь огорчить, но думаю, что сорокалетней. Хотя, может быть, и жизненные процессы там будут протекать замедленно.

– Я полагаю, что на Марсе не так уж плохо. Немного холодновато...

– Но жить можно.

– Эллен! Шубу ты уложила? – перебила леди Хинтон.

– А марсиане нас не убьют? – вновь спросила Амели. Леди Хинтон уже поглядывала на нее с неудовольствием.

– Не убьют. Самое большое – посадят в музей в качестве редких экземпляров, – с улыбкой ответил Джильбер.

– Что касается Венеры, – продолжал он, – то я уже говорил: там нет таких условий, как на Земле. Но климат, возможно, не очень приятный. Не знаю, было ли совершено грехопадение марсианским Адамом, но на Венере люди, наверно, сильно прогневали бога.

– Почему вы так думаете? – заинтересовался епископ.

– Джон Мильтон в своей поэме «Потерянный и возвращенный рай» уверяет устами ангела, что ось нашей Земли до грехопадения Адама стояла перпендикулярно к плоскости земной эклиптики и на Земле был круглый год одинаковый весенний климат. Земная ось была наклонена в наказание за грехопадение первого человека, и климат Земли ухудшился. А так как наклон оси Венеры еще больший, чем земной оси[3], то приходится сделать вывод, что венерианцы еще более прогневали бога, чем наши прародители.

Достопочтенный профессор Кинбрук утверждает, что на Венере совершенно нет кислорода, и утверждает это на том основании, что спектральным анализом следов кислорода не обнаружено. Это неверно. Физиком Мичиганского университета Артуром Аделем было установлено, что концентрация углекислого газа в одном только верхнем слое атмосферы Венеры колоссальна по сравнению с земной. Если есть углекислота, то должен быть и кислород. Венера должна быть подобна огромной оранжерее, и жизнь на Венере, может быть, принимает особенно буйные и интенсивные формы, превосходящие то, что мы имеем на Земле.

– А животные на Венере есть? – спросил Пинч.

– Если есть кислород, влага, тепло, то почему бы не быть и животным?

– Какова на Венере вода? – спросил епископ. Джильбер лукаво улыбнулся:

– Это в зависимости от того, для каких надобностей. В старину отец Кирхер интересовался, годна ли вода на Венере для совершения обряда крещения. На этот вопрос, к сожалению, не могу вам ответить утвердительно. Во всех же других отношениях, полагаю, вода ничем не отличается от земной.

– Я не согласен с моим уважаемым коллегой, – не испросив разрешения у председателя, начал говорить Кинбрук. Стормер пытался остановить его, но ученый не умолкал. К счастью, в пылу спора Кинбрук позабыл об аудитории и начал сыпать терминологией, никому не понятной, кроме посвященных.

Между учеными разгорелся спор. Цандер, слушавший уже с нетерпением, вмешался:

– Я бы просил дать нам скорее ваши резолютивные данные. Венера, Марс или ни та ни другая планета?

– А вам не все ли равно? – спросил Стормер, не привыкший, чтобы кто-нибудь вмешивался в ведение заседания.

– Отнюдь не все равно, – ответил Цандер. – Если мы полетим на Венеру, минимальная начальная скорость полета ракеты должна быть одиннадцать целых четыре десятых километра в секунду; если на Марс – одиннадцать целых шесть десятых. Перелет на Марс занимает не менее ста девяноста двух суток, на Венеру – девяносто семь. Все расчеты в зависимости от этого меняются.

– Но я не сказал о третьей возможности, – сказал Джильбер, – о возможности.., нигде не высаживаться. Если бы вам действительно удалось установить тот круговорот веществ, о котором рассказывал мне уважаемый Лео Цандер, и этим вы обеспечили бы себе питание на неопределенно долгий срок, то это было бы наилучшим выходом. В ракете вы смогли бы установить и климат Ривьеры, и освещение по вашему желанию, даже в каждой каюте разные – по вкусам обитателей. Вы смогли бы сделать попытку высадиться на планету и улететь оттуда, если жизнь на ней окажется непригодной. Словом, вы были бы хозяевами положения и не зависели бы больше от Земли и неба.

Это предложение, видимо, всем понравилось.

Цандер усмехнулся и попросил слова. Стормер строго посмотрел на него и торжественно возгласил:

– Слово предоставляется инженеру Цандеру.

– Вся эта дискуссия, – начал инженер, – с моей точки зрения, кажется запоздалой. Вы собираетесь лететь в самом недалеком будущем. Вы торопите меня с отлетом. Торопите меня с окончанием работы. Что же было бы, если бы я сконструировал ракету, годную для полета на Венеру, а мне было бы дано задание лететь на Марс или витать в пространстве без посадки! Переделать ракету нельзя, необходимо было бы строить новую.

– Но ведь у вас заложено несколько типов ракеты?

– От закладки до постройки протекает не один месяц. В готовом или почти в готовом виде имеется только одна. И если вы хотите лететь, именно на ней и придется совершить путешествие.

Стормер побагровел.

– Иными словами, – сказал он, – вы сами, без нас решили вопрос о маршруте и сообразно этому построили ракету?

– А как же иначе мог я поступить? Неужели вы полагаете, что я ожидал на этом собрании встретить что-нибудь новое для меня? Все затронутые вопросы я принужден был изучить самым внимательным образом еще до первого чертежа ракеты. Всю новейшую астрономическую литературу, все последние достижения астрономии. Наконец, ваше задание – ориентироваться на Венеру.

– Если так, то я не понимаю, зачем нужно было приглашать нас, – сказал Кинбрук довольно резко.

– Ну, хотя бы для того, чтобы сообщить будущим участникам полета некоторые сведения по астрономии, – с улыбкой сказал Цандер. И не только для этого. Я не могу принять всю ответственность на себя. Как бы осмотрительны мы ни были, какие бы меры предосторожности ни предпринимали, наше путешествие все-таки рискованно.

Стормер сердито забарабанил пальцами по столу. Что за бестактный человек этот Цандер! Хорошо еще, что его не слышат другие участники акционерного общества. Он отпугнул бы их.

При слове «риск» леди Хинтон и Эллен сделали невольное движение. Цандер заметил это и тотчас поспешил успокоить женщин.

– Ведь и поездки в поезде сопряжены с риском, – заметил он. – Не думаю, чтобы сам полет в ракете представлял большой риск. Но в случае посадки на планету нас, конечно, ожидают многие неожиданности. И я очень благодарен профессору Кинбруку, который заранее информировал вас о некоторых неудобствах, существующих на указанных планетах. В астрономических вопросах вашему авторитету, разумеется, поверят больше, чем мне.