Книга Рыжая легкого поведения - Анна Дубчак

Оставив машину на стоянке, Наталия, пройдя несколько метров, решила проследить маршрут всех движущихся куда-то в глубь леса отдыхающих и, к своему изумлению, вышла на песчаную дорогу, ведущую к отличному пляжу. Оказывается, за лесом протекала река Лата, которая именно в этом месте разлилась особенно широко и ничуть не уступала Волге. Наталия сразу поняла, что здесь отдыхают только богатые люди. Об этом свидетельствовал и сам пляж, комфортный, с новенькими полосатыми шезлонгами, кушетками и яркими разноцветными зонтами. Небольшое кафе, белоснежное, с массой ажурных пластиковых кресел, источало кофейный аромат… Людей было немного, и все в основном загорали.

Наталия вернулась в лес, отыскала здание администрации, где, как оказалось, находились и столовая, и ресторан, и даже бар и казино, нашла комнатку администратора и, предъявив свое удостоверение помощника следователя (а если вернее, то общественного помощника следователя), задала насторожившейся холеной брюнетке несколько вопросов:

– Денисов Денис Петрович… Вы что-нибудь слышали о таком?

– Разумеется, он отдыхает у нас. Но что случилось? Вы не первая, кто справляется о нем. Какие-нибудь личные проблемы?

– Почти. Дело в том, что мне надо срочно его увидеть и кое-что передать. Это очень важно.

– Видите ли, в чем дело… – Администраторша принялась нервно царапать красным лакированным ногтем столешницу. – Мы стараемся не вмешиваться в личную жизнь наших отдыхающих, потому что понимаем, что многие из них приехали сюда… как бы это получше выразиться… не с женами или мужьями… Вы понимаете меня?

– Понимаю. Мне абсолютно все равно, с кем приехал сюда Денисов, он нужен мне сам, собственной персоной. Вы же знаете его в лицо? – Она была уверена, что эта администраторша знает вообще всех отдыхающих здесь мужчин в лицо. И не только потому, что у нее работа такая.

– Да, знаю. И раз вы из милиции, то я просто обязана вам сказать, что Денис Петрович уже дня четыре находится не в лучшей форме…

– Он болен?

– Нет, это болезнью не назовешь. Понимаете, он приехал сюда не один. С ним была девушка, очень молоденькая. Она, похоже, бросила его, поэтому он просто пьет. И помногу. Вы и сейчас можете его найти в баре, он там наверняка один.

«Почему же Анна Петровна ничего не рассказала о пристрастиях своего мужа? Постеснялась? Не похоже».

Наталия поблагодарила администраторшу и спустилась в бар.

Полутемное заведение, за стойкой которого откровенно скучал мальчик-бармен. У него было такое смазливое лицо, что Наталия поняла: он в этом райском уголке не только разливает виски и водку, но и оказывает другие услуги. Иначе бы его здесь не держали.

– Привет. – Она забралась на высокий круглый стул и в упор посмотрела на него. – Меня зовут Солнышко, а тебя?

Мальчик в белой рубашке и черной бабочке чуть не уронил стакан, который тщательно протирал. Ему было лет восемнадцать, не больше.

– Привет… Что будете пить?

– Вишневый компот.

Она уже увидела в самом темном углу бара какое-то неподвижное существо в чем-то светлом. Это существо храпело.

– У нас только крепкое. Джину хотите?

– Я тебя хочу. И совершенно не хочу вон того алкоголика, который портит весь пейзаж.

– Представь, что он – это мебель, – профессионально, как шлюха, перешел на «ты» бармен. – Если хочешь, мы могли бы подняться ко мне…

– А ты думаешь, зачем я сюда зашла?

– Ты новенькая?

– Еще какая новенькая, как стодолларовая купюра. Мне скучно, понял?

– Тогда подожди, я позвоню, и меня заменят. – Он зарделся. А Наталия еще не знала, что она скажет ему в следующее мгновение. Просто надо же было ей как-то объяснить свой приход в бар; пить ей нельзя, потому что она за рулем, значит, надо отдавать дань другим человеческим порокам.

И он позвонил, а спустя несколько минут они уже входили в полосатую от теней жалюзи комнату с большой кроватью, накрытой красным покрывалом, и зеркалами на стенах.

– А у тебя здесь уютно… Раздевайся. – Она улыбнулась маленькому плейбою, маленькому в смысле возраста, поскольку росту в нем было за метр восемьдесят, а когда он разделся, то оказалось, что и прочие его размеры ничуть не уступают настоящим гигантам секса.

Наталия смотрела, как он ложится на кровать, голый, с розовыми то ли от волнения, то ли от желания щеками и блестящими черными глазами, но сама почему-то оставалась спокойной.

– А ты хорошо устроен.

– В каком смысле? – спросил он и похлопал рядом с собой по покрывалу, приглашая Наталию последовать его примеру и лечь.

– Во всех смыслах. Я сейчас тебе что-то скажу, только обещай мне, что будешь вести себя прилично.

– Нет, прилично я себя вести уже не смогу. Разучился. Я стал развратным до ужаса, и если не веришь, то могу продемонстрировать прямо сейчас… Только тогда и тебе надо будет раздеться. Женщины от этого просто сходят с ума.

– И сколько это стоит?

– Час – всего двести долларов, а если захочется сладенького, то еще столько же. В зависимости от многого…

– Я не сплю с «голубыми»…

Она увидела, как «антенна» этого супермена покачнулась и стала медленно опадать. «Какая жалость, это выглядело так эстетично».

– Не понял, – прохрипел от волнения парень. Ему было уже не до шуток: задели его мужское самолюбие (вернее, жалкие его остатки).

– Что, тебя погладили против шерстки, котенок?

– Чего тебе надо?

– Качества. Тот мужик, который притворился спящим в баре, ведь ты – его собственность? Он имеет тебя прямо там, в баре, может быть, даже за стойкой, пока ты разливаешь разбавленную водку в грязные стаканы, а потом ты, голубь, притворяешься настоящим мужчиной?

– Какой он «голубой»? Алкаш несчастный. Он у меня сегодня целую бутылку высосал. От него девчонка ушла, вот он и страдает…

– Какая девчонка?

– Длинноногая, красивая, но уж очень худая. Волосы длинные, до пояса, глаза светлые, а брови черные. Класс девка!

– Ты хочешь сказать, что уже был с ней?

– Нет, не дала. Уехала или ушла… Может, перебралась в другой номер, этого я не знаю.

– Давно исчезла?

– Да, вот точно: исчезла. Я так думаю, что если бы он знал, где ее искать, то не пил бы здесь. Он уже столько денег просадил…

– Я тебе что-нибудь должна?

– За что?

– За то, что разделся и полежал передо мной?

Он вскочил и принялся надевать брюки. У него было красное от злости лицо. Он грязно выругался. Наталия, пожав плечами, бросила на кровать купюру в десять тысяч рублей и ушла, хлопнув за собой дверью. Мужскую проституцию она не принимала душой и, как оказалось, телом.