Книга Сука-любовь - Дэвид Бэддиэл

— Тебя не раздражают женщины, которые носят брюки вместе с высокими каблуками?

И в этот момент Вику открылось следующее: во-первых, Гэби Рослин всегда носила брюки и высокие каблуки; во-вторых, это было именно то, что его в ней раздражало; в-третьих, ему никогда не нравились женщины в брюках и на шпильках, в особенности в брючных костюмах и на шпильках; и в-четвертых, Тэсс — первая женщина, мысли которой совпадают с его собственными.

Итак, Вик хранил Тэсс верность. Выяснилось, что иметь женщину друга — отличный способ избавиться от скуки моногамных отношений и ослабить постоянный сексуальный зуд. Эротические фантазии Вика стали обычным предметом его бесед с Тэсс. Вик рассказывал ей обо всех героинях своих сексуальных мечтаний, за исключением одной. Это была Эмма.

СОНЯ И МИШЕЛЬ

Соня и Мишель были адвокатами, открывшими свою контору, после того как познакомились в «Фостер, Льюис и Бенбури» в Клеркенвелле. (Эта информация не важна для нашей истории, но есть что-то забавное в названиях бухгалтерских и юридических фирм, в этом простом перечислении фамилий — ты просто обязан знать этих людей!)

До «Фостера» Соня работала в фирме «Кляйн, Гарр, Вегг и Хэд» (которой, по-видимому, нужно было взять хотя бы одного человека с фамилией в несколько слогов), а Мишель пописывала статьи в раздел некрологов и объявлений о пропавших без вести. Соня была псевдоаристократкой из Эдинбурга с налетом благородной интеллигентности, который испарялся, лишь стоило ей раскрыть рот; Мишель была лесбиянкой с полнейшим отсутствием юмора и обликом Лары Крофт.

— В самом деле, не знаю, зачем мы туда едем, — сказала Тэсс по дороге на вечеринку, устроенную на квартире Мишель в Камбервелле по случаю открытия Соней и Мишель своего дела.

Тэсс сидела на заднем сиденье Эмминого «рено-клио» вместе с Виком; Джо вел автомобиль, Эмма расположилась рядом на пассажирском месте. Из-за детского кресла на заднем сиденье в салоне было тесно. Они собирались взять машину Джо, старый «вольво», но Вик поднял шум, что он не хочет выглядеть, как сынок, которого папа привез на утренник.

Это была их первая совместная поездка после смерти Дианы.

— Соня, в сущности, такая сука, — задумчиво сказала Тэсс.

— Ну почему же сука? — вступился Джо.

— Этот голос. Охрененный голос шотландской аристократки. «Хай, хэллу-у-у-у, эврибоди, у меня голос, как у Кристи Янг». — Все, даже Джо, рассмеялись — настолько похоже Тэсс изобразила Соню. — Она говорит, словно ей в рот засунули вареное яйцо.

— Вот это верно подмечено, — сказала Эмма.

— Тэсс терпеть не может выскочек, не так ли, дорогая? — заметил Вик.

— Чего терпеть не может?

— Нуворишей. И честолюбцев. Это потому, что она настоящая аристократка. Она держит эту тайну в шкафу, но в ее жилах действительно течет кровь аристократов.

— Да, верно. Я держу эту тайну в шкафу под чудовищной панамой Гертруды Шиллинг, откуда достаю раз в год на скачки в Эскоте.

— Это правда? — спросил Джо.

— Ага, держи карман.

— Правда, — настаивал Вик. — Как твое второе имя?

— Я не разглашаю его.

— Ох, давай, Тэсс, скажи, — Эмма повернулась к ней, улыбаясь.

— Шэрон.

— Нет, не так, — рассмеявшись, сказал Вик. — Скажи им, Тэсс.

Тэсс метнула в него недобрый взгляд, ругнулась про себя и закатила к небу глаза.

— Октавиа, — вымолвила она осторожно, глянув в боковое стекло.

Джо слегка фыркнул. Эмма толкнула его рукой.

— Мне кажется, это прекрасное имя, — искренне сказала она.

— И, несомненно, аристократическое.

— Это было имя моей бабушки, успокоились?

— Значит, она была аристократкой. Следовательно, ты тоже аристократка.

Тэсс пожала плечами.

— Ладно, Вик, сдаюсь. Ты прав. Я знаю свою родословную до Этельрэда Жирного. Мой отец владеет герцогством Хэндон. Моя прабабка по материнской линии была любовницей графа Боллоксвиля. А ту жидкость они теперь используют в рекламе тампонов.

— Это голубую?

— Да, из семейного банка крови. И тем не менее, — продолжила Тэсс, — я не говорю так, как если бы засунула долбанное вареное яйцо себе в рот.

— Тэсс, это наверняка такой дефект речи, а вовсе не манерность. Разве справедливо называть ее за это, сукой?

— За это — нет, — ответила Тэсс. — За все остальное.

Эмма громко расхохоталась.

На вечеринке только и было разговоров, что о заговоре против Ди.

— МИ-5. Это их работа. Определенно, — сказал Найл, обезьяноподобный король телемагазинов с косматой челкой.

— Что ты хочешь сказать своим «определенно»? Что ты об этом знаешь? — с раздражением возразила его подружка Кейт.

— Слушай. Женщины вроде нее не погибают просто так.

— О! А она была неуязвимой?

— Как Астерикс и Обеликс, — встрял Дуглас, великовозрастный повеса, любящий прикинуться ходячей энциклопедией.

— Только после того, как выпили волшебного эликсира, — сказала Эмма.

— Чего?

— Они не всегда были неуязвимыми. Им нужно было выпить глоток волшебного эликсира из своих фляжек.

— У королевской семьи множество друзей в МИ-5. — Найл отхлебнул «Будвар». — И они были очень недовольны тем, что она связалась с каким-то арабом.

— Это не какой-то араб, — важно заметил Дуглас, — а сын одного очень богатого и могущественного человека.

— Не болтайте ерунды, — сказал Джо, не вытерпев наконец. Он уже был порядком уставший, когда они приехали на эту вечеринку, и бесконечные досужие домыслы утомляли его еще больше. — Это была авария. За этим никто не стоит.

Взгляды всех присутствующих обратились к нему, но Джо замечал только глаза Эммы, недоверчиво сужавшиеся всякий раз, стоило лишь кому-нибудь заговорить на эту тему.

— Когда нелепо погибает известный человек, люди всегда хотят видеть в этом какой-нибудь заговор. Потому что намного приятнее думать, что за этим стоит государство или преступный синдикат, чем принять простой факт, что смерть была случайной, — пальцы Джо потянулись к мочке уха; оказавшись в центре внимания, он чувствовал себя очень неуютно.

— А меня вот что интересует: чем ты можно заниматься в машине, мчащейся со скоростью сто девяносто шесть миль в час по парижскому тоннелю, без ремня безопасности, и не волнуясь об этом, не крича: «Стоп! Медленней, ради бога!»

Группа людей, собравшаяся у магнолиевого камина, тупо посмотрела на Николь, прислонившуюся плечом к камину и макающую пучок сельдерея в майонезный соус, стоящий на каминной полке.