Книга Кризис жанра - Марина Серова

— Знаю, знаю, я уже слышал что-то такое от родственницы погибшей. Фамилия ее Агеева, кажется, — весело сказал Земляной в трубку. — Дамочка явно с приветом. Обвиняла Корноухова в убийстве собственной дочери. Так вы что, на нее работаете?

— Не важно, на кого я работаю, — отрезала я, — соль в другом. Вы хотя бы опросили персонал кафе? Кто-то мог видеть убийцу. Не невидимка же он!

— Какого убийцу? — с нажимом спросил Земляной. — Не было никакого убийцы. — Неожиданно сделав паузу, он продолжил: — Ладно, признаюсь. Пока не были готовы результаты анализов, мы допросили персонал кафе. Кассирша вспомнила, что у стола, куда выставляются готовые заказы для официантов, крутилась какая-то женщина. Кассирша ей еще сказала, что официанты все подадут, чтобы она шла к своему столику. Женщина извинилась и ушла в зал, сев за столик с каким-то мужчиной.

— Она смогла их описать? — поинтересовалась я.

— Нет, сказала, что не запомнила. Единственное, это что женщина была молодая, лет под тридцать, а мужчине было далеко за пятьдесят. Кассирша еще подумала, что они любовники, но почему, объяснить не смогла.

— Вас это не смутило? — спросила я ехидно. — Какая-то женщина крутится у заказов…

— Смущаться я перестал еще в восьмом классе, — перебил меня Земляной. — У вас все?

— Нет, — сказала я быстро, чтобы он не успел положить трубку. — Смерть Ирины Корноуховой — это действительно обычное самоубийство?

— Вот уж тут я могу поклясться, положив руку на сердце, — заверил меня Земляной. — Никаких следов ни насилия, ни присутствия в квартире чужих людей. Все было тщательно проверено. Она сама сделала это, а ее дебильный сынок подтвердил, что в квартире, кроме него и матери, никого не было.

— А что он вам еще сказал? — с сарказмом спросила я.

— Нес какой-то бред про фею и гномов, живущих у него под кроватью, — буркнул недовольно Земляной, — но что с него возьмешь?

— Не следует ли из этого, что словам Александра нельзя доверять? — мягко спросила я. — В квартиру мог прийти любой, представиться Микки-Маусом, убить его мать и спокойно уйти.

— Только не надо меня учить работать, — огрызнулся Земляной. — По документам вы учительница иностранных языков и переводчица. Вот и занимайтесь тем, чем умеете.

— У меня вообще-то много талантов, — задорно сказала я.

— Смотрите, чтобы они не привели вас на скамью подсудимых, — посоветовал Земляной, попрощался и положил трубку.

Я отключила телефон и задумалась. Итак, что мы имеем в активе? Первое — кассиршу, которая видела убийцу с сообщником. Надо как можно скорее расспросить ее. Второе — это то, что милиция никого не ищет и надеяться приходится лишь на собственные силы.

Тезис Земляного, что Иван Глебович не мог убить собственную дочь, не выдерживает критики. Ведь он не собирался убивать ее. Его подручные хотели отравить Александра, но произошла ошибка. Тут мне в голову пришла другая мысль. А что, если хотели убить именно Екатерину? Вдруг это бандитские разборки с ее отцом, ущемившим как-то братву, или это способ политической борьбы? Взглянув на версию с разных сторон, я решила признать ее жизнеспособной. Предаваясь размышлениям, я закурила. На кухню зашел взлохмаченный и заспанный Александр. Протирая глаза, он заметил, что на кухне чем-то вкусно пахнет.

— Тебе приснилось, — буркнула я, — в холодильнике суп и каша, которые ты вчера испоганил. Можешь поесть, если голодный. Ничего другого нет.

— Я буду кашу, — сказал Александр, верно, имея в виду, что я должна ее разогреть.

— Я делаю это только потому, чтобы ты не наелся холодного и, заболев, не умер, лишив меня таким образом гонорара, — произнесла я, вставая с табурета. — Иди умойся, что ли.

Александр с радостью побежал исполнять мое приказание, а я поставила кастрюлю с кашей на плиту и присела рядом, облокотившись на стол. Каша, щедро разбавленная молоком, быстро вскипела. Вернувшись, Александр продемонстрировал мне руки — помыл с мылом. С рук я перевела взгляд на его взлохмаченную голову. Причесаться он, конечно, не догадался.

— Сойдет. Садись и ешь, — я сунула ему в руку ложку и поставила на стол кастрюлю с кашей. Естественно, он сразу же обжегся.

— Каша горячая, — Александр стал похож на ребенка, у которого отняли конфету.

— Тогда нужно посидеть и подождать, пока остынет, — посоветовала я и предложила: — Давай поговорим о твоей фее. — Спросить напрямую, что случилось в тот день, когда повесилась его мать, у меня язык не повернулся, поэтому я решила начать издалека.

— Вы знаете про мою фею? — широко улыбнулся Александр.

— Конечно, знаю, — с умным видом ответила я, — про них все знают. Ты, Саша, про них откуда узнал?

— Рашид мне купил маленькую книжку с картинками, — признался он, — «Золушка» называется. Там у девочки была крестная фея. Она ей помогала, давала одежду, карету.

— Я знаю эту сказку, — перебила я торопливо. — А что потом?

Александр ненадолго задумался, сосредоточенно морща лоб.

— Потом у меня тоже появилась фея, как в сказке. Она вылезла ночью из-под кровати и сказала, что будет обо мне заботиться и помогать. Но я должен ее слушаться и выполнять все ее приказы.

— И что, она тебе помогала, как обещала? — спросила я, соображая, что означают фантазии моего подопечного — бред воспаленного воображения больного человека или обычные детские игры с придумыванием воображаемых друзей?

— Иногда, — невесело сказал Александр.

— Наверное, в самых тяжелых случаях, когда тебе было очень плохо и грустно, — продолжала я подводить его к нужной теме.

— Когда умерла мама, фея привела на помощь бледного человека. Они вместе хотели ее спасти, но у них не получилось, — потерянно проговорил Александр, глядя на свои руки.

— А скажи, пожалуйста, Саша, кроме феи и бледного человека, был еще кто-нибудь в квартире? Может, кто-то хотел причинить тебе вред, кто-нибудь незнакомый. Может быть, он тоже назвался кем-то из сказки, но выглядел как обычный человек, без крыльев, без дырок в глазах, как твой бледный человек?

— Нет, — покачал головой Александр. — Были еще гномики, но они не выходили из волшебного сундучка, а Чебурашка спал. Нет, больше никого не было.

— Может, он запретил тебе говорить? Сказал, что если ты скажешь, то превратишься в жабу или червяка? — не отставала я. — Знаешь, Саша, я ведь тоже волшебница и легко смогу победить чары любого колдуна. Можешь не бояться, говори.

— Не было никого! — внезапно закричал Александр срывающимся голосом и треснул по столу кулаком. От удара посуда на столе подпрыгнула, а сам стол жалобно скрипнул. Я сочла за благо прекратить допрос. Это можно будет повторить позже, когда он успокоится.

Мучимый похмельем Рашид, ни с кем не поздоровавшись, не пожелав нам доброго утра, прошел к холодильнику, достал оттуда бутылку с пивом и, открыв, залпом осушил ее.