Книга Люблю Ненавижу Люблю - Светлана Борминская

Вчера я видела дочку Валду Рейтеля. Она заходила в магазин и выбирала цветы.

– А вы русская?... – спросила она, разглядывая меня во все глаза.

– А разве не видно? – пожала плечами я.

– Какой у вас потертый бархат на платье... Можно мне вон тот траурный венок, – попросила она ритуальное изделие из сухоцветов и, как ни странно, купила его.

– Сейчас девчонки увлекаются готикой, – проворчала пани Остальская, когда дочка Рейтеля ушла. – А может, она сатанистка, а что?...

Я не стала спорить, подумав: девочка как девочка. Ничего особенного, за исключением того, что она дочь Валду Рейтеля.

Серый и очень грязный кабысдох сидел на дороге и ждал меня. Терпению этого пса могла бы позавидовать любая золотошвейка... Увидев, что я подхожу, он вскочил и радостно попросил есть.

– Пошли, Бобби!

– Р-ррр-гав?...

– Пошли, Бобби! Пошли...

А назавтра...

Респектабельная радиостанция на улице Титсу. Я всего лишь проходила мимо и прочла объявление: «Требуется делопроизводитель».

По тротуару навстречу мне бежал бесшерстный сфинкс пани Остальской. Кот узнал меня и побежал следом, и мы вместе вошли в магазин «Кактусы», сначала он, за ним – я. Схватив сфинкса за шкирку, старая пани ехидно поинтересовалась:

– Ты видела?

– Что, Анна Рудольфовна? – Я высунулась из-за ширмы.

– Ему требуется делопроизводитель!

– Кому? – Я слушала вполуха, потому что застегивала мелкие пуговицы на бюсте.

– Рейтелю!

– А при чем здесь я?...

– Иди туда, устраивайся, – упрямо мотнула головой старуха.

– За каким чертом?... – шепотом спросила я, одевшись в бархатное платье.

– Вендетта! – сквозь зубы прошипела эта старая ведьма... Господи боже мой!

И что вы думаете, я пошла... Но сперва завернула в пуб, чтобы выпить пива – для храбрости.

– Еще? – Надо мной возвышался бармен с волосами, торчащими из мясистых ноздрей. В пубе было людно, несмотря на позднее утро.

Не торопясь, я расплатилась, вышла на улицу и огляделась.

Было двадцать третье марта, и по брусчатке улицы Пик мчался теплый ветер. «Тише, мыши, – кот на крыше, а котята еще выше!» – пел мне Илья с облака, я подняла голову и, не опуская ее, свернула на улицу Титсу, чуть не налетев на столб. Мимо, обогнув меня по касательной, пробежал какой-то бродячий мужчина – за ним мчалась его развевающаяся борода...

– Эй! – узнала я его и позвала: – Лева, стой! Это я...

Лев Сенобабин оглянулся и припустил еще сильнее... Похоже, он от кого-то убегал, сообразила я и, толкнув тяжелую дверь, вошла в офис радиостанции. На меня оторопело взглянул двухметровый охранник.

– Чего вылупился?... – тихо спросила я его и прошла мимо.

– Ничего, – сипло оправдался охранник.

Теперь я работаю у того, кто отнял жизнь моего мужа...

У вас с нервами как?...

Я вошла в офис радиостанции и поняла, что мои шансы ничтожны, как ни крути. Всюду сидели девушки, – на всех стульях и диванах. Мало того, еще больше девушек стояло, подпирая стены, перед дверью отдела кадров. Сочные и эффектные эстонские девушки с литыми ляжками, которые невозможно ущипнуть, как ни пытайся!..

Не помню, почему я не ушла, а, заняв очередь, стала дожидаться, ну а чего, скажите, я могла дождаться в этом благоухающем духами «гареме», в который попала примерно так же, как муха в варенье.

«Попытка не пытка, Саш!» – сказала я себе тихо, но ближние девушки все же услышали и взглянули на меня с презрительным сочувствием. Еще бы, они думают – им никогда не исполнится сорок, ага-ага...

Ага-ага. Как же!

И еще они уверены, что в сорок-то, уж точно, – пора на кладбище. Да-а-а, как же!.. Разбежались!

Я села на освободившийся стул, вытащила вчерашнюю газету и стала разгадывать огромный страничный кроссворд. Я почти отгадала его, когда вышедший кадровик кивком пригласил почему-то меня, хотя впереди стояло не меньше десяти прекрасных претенденток, пришедших ранее... Я пожала плечами, кинула кроссворд в сумку и вошла в открытую дверь отдела кадров. На ней висела табличка – «Лорд».

Кадровик, изучив мой паспорт, поинтересовался:

– Что вы умеете, Александра Ивановна?

– Все, – не стала париться я.

– Так не бывает. – Лорд усмехнулся и встал. Костюм сидел на нем кривовато.

– Я печатаю... Со скоростью света, – не стала скромничать я и присела на стул напротив.

– Это не профессия, – кадровик покосился на мои гладкозачесанные волосы и костюм «джерси», который был мне явно велик.

– Я десять лет проработала секретарем главного врача, – ввернула я свой главный аргумент и, подумав, добавила: – И люблю свою работу.

В кабинете шевелились жалюзи от сквозняка, а в вазе на столе цвели лиловые рододендроны.

– Я подумаю, – без интереса произнес кадровик. – Но обещать ничего не могу!

– Когда мне прийти? Никогда? – встала я.

Кадровик что-то посчитал в уме, глубокомысленно двигая ушами.

– Мы вам сообщим в течение месяца, – и кивнул на дверь. – Удачи вам!

– Это же слишком долго, – я и не подумала уходить, а снова села, закинув ногу на ногу.

Лорд с любопытством взглянул на меня.

– Вы будете всего лишь помощницей секретаря, – начал он. – Делопроизводитель – это очень небольшая должность.

– Ну и что?... Я согласна, меня все устраивает.

– У вас с нервами как?... – внезапно спросил кадровик, а я вдруг заметила его трясущиеся руки.

– Пошаливают, – честно ответила я.

И тут в кабинет Лорда заглянул, кто бы вы думали, – сам Валду Рейтель. Рейтель мазнул по мне взглядом и поманил кадровика пальцем, тот кивнул и стал что-то искать на своем столе.

Я терпеливо ждала и поразилась переменам, произошедшим с кадровиком после ухода шефа.

– А вы нам подходите, – с улыбкой сказал Лорд, руки у него при этом выбивали дробь. – А то ходят тут толпы красоток, – пояснил он шепотом и кивнул на закрытую дверь. – Все норовят с шефом переспать, а не со мной, а вы будете работать! Работать-то умеете?... – рассмеялся он неискренне, как зазывала на рынке.

– Умею, – грустно сказала я.

– Ну, вот, – кадровик еще раз улыбнулся и счел нужным сообщить мне кое-что интересное: – А у вас – перекошенное лицо, дорогуша... Представьте?

– У меня?... – подумала, что ослышалась, я.

– У вас, – обрадованно доложил кадровик и со смехом добавил: – Просто ужас, на самом деле, ну, не обижайтесь вы так! Это ж хорошо.