Книга Loveушка для мужчин и женщин - Катерина Шпиллер

— А-ась? — изумленно переспросил Юра, посмотрев на нее из-под прыгнувших вверх бровей таким взглядом, что Лида почувствовала себя конченой дурой, малограмотной пэтэушницей, пускающей слюни при слове «любовь» и рыдающей при виде группы «На-на». «О любви не говори, о ней все сказано, — мысленно, с пошлинкой, констатировала она. — Не по тому ведомству обращение».

Встречались они на бегу: Лидин сын — в школе, дочку она пристраивала к соседке — молодой мамаше («Только до обеда! Не позже двух заберу!»). Юра приезжал за ней на своей машине, и они мчались на его квартиру. Потом мчались обратно. Так было пять раз. В конце концов, кое-что открылось…

— Объясни мне, пожалуйста, — голосом оскорбленной невинности спросил как-то Гешка. — Почему наша дочь сегодня опять была не дома, с тобой, а у Анны?

Лида вздрогнула и гневно взглянула на дочь, что было глупо: как можно обвинять четырехлетнюю девочку в стукачестве? Она просто рассказала папе, как весело было у тети Ани.

— Я… хожу по магазинам… — забормотала Лида, в принципе плохо умеющая врать.

— Раньше ты ходила с ней вместе, — Гешка скорбно сжимал губы и шевелил подбородком.

— Я ездила далеко… В «Лейпциг»…

— Ну ведь врешь ведь! — сорвался на крик муж. — Ты меня за полного кретина держишь, да? А все эти твои намеки, подколки? Думаешь, я не замечаю, думаешь, одно с другим связать не могу?

Надо заметить, в последнее время Лиде на самом деле все труднее было сдерживать перед мужем свое раздражение. «Растаможка» чужих дорогих тачек стала на поток, шла полным ходом, Гешка и его Васьки радовались.

— Молодец! — иронизировала Лида. — Нашел-таки себя. Дело жизни!

— Это хороший приработок, — защищался муж.

— Ах да! У тебя ж основная работа — менеджер по маркетингу. Звучит-то как! Только скоро наш «маркетинг» будет ходить с компьютером под мышкой, стучаться во все двери и просить: а не купите ли вот такую штучку, очень годится в качестве подставки под цветочный горшок…

— А для кого я это все делаю, интересно? — обиженно возмущался Гешка. — Я работаю для тебя, для семьи, деньги зарабатываю…

— Ой! — морщилась Лида. — Ты приносишь в дом деньги, да, не спорю! Только, ради всего святого, не называй это все работой!

— А что такое? Торговать, продавать, искать покупателя — это, по-твоему, что?

Лида с жалостью смотрела на Гешку — разве способен он понять? Бизнесмен несчастный!

— Вас, «менеджеров» уже в сто раз больше, чем товаров, — устало доносила она до него простую мысль. — Поэтому ты и занялся этими чертовыми тачками. Следующий этап — ты их будешь мыть…

«Супружеский долг» совсем перестал исполняться. Лида специально ложилась теперь спать очень рано, чтобы он ее не трогал — будить Лиду было весьма небезопасно, Гешка это знал. Когда же он пару раз пытался обговорить создавшееся положение, она так грубо и резко обрывала его язвительными расспросами об очередной растаможке, что у него пропадало желание не только говорить о «долге», но и выполнять его.

Естественно, Гешка смог связать одно с другим — все-таки высшее образование.

— Как я понимаю, ты где-то нарыла себе настоящего мужика с настоящей работой. Интересно, кто же он? Слесарь-сантехник? Прораб на стройке? Асфальтоукладчик?

Лида уже оправилась от шока разоблачения и гневно тряхнула кудрями:

— Боже, сколько иронии! Да все перечисленные тобой занятия заслуживают в десять раз большего уважения, чем твои «таможня» и «маркётинг»!

Она специально произнесла «ё» вместо «е», чтобы звучало уничижительно.

— Ну надо же! Ты поешь гимн простому народу, русскому мужику! Слушай, а может, ежели я буду ведрами водку хлестать, ты вновь меня зауважаешь?

— Идиот, — буркнула Лида и пошла в ванную, гордо расправив плечи. Стоя под душем, она соображала: что же, в сущности, произошло? Гешка обо всем догадался, она разоблачена, значит, надо просто делать выбор. «Какой, к черту, выбор! — возмутилась Лида наедине с собой. — Можно подумать, Юрий Григорьевич меня замуж зовет и никак уговорить не может. Нет, я сделала глупость — не надо было взрывать ситуацию, надо было что-то делать иначе, что-то другое говорить…»

Правоту этих ее мыслей подтвердил следующий день, когда она, вернувшись с детьми с прогулки, застала пьяного Гешку, сидящего в кухне наедине с бутылкой «Финляндии», уже почти пустой, тихо плачущего и время от времени поскуливающего:

— Ну и для кого я, блин, все это делаю-то? Для кого… все это… ва-аще… Я что — себе? Мне это надо? Мне ва-аще ничего не надо! Ва-аще…

Пьяный Гешка, пьяный в одиночку. Это уже симптом совсем нехороший. Лида всерьез перепугалась: десять лет жизни, двое детей… так просто это в форточку не выкинешь, тем более что Юра… Юра в «глухом» разводе — и все тут.

В качестве «Скорой помощи» и опытного консультанта Лида вызвала Ирку. Они сидели на кухне, глядя друг на друга сквозь дым Иркиных сигарет. Ей одной разрешалось курить в доме на правах самой любимой подруги детства. Ей одной Лида все и рассказала после того, как Ирка обиделась на слова о том, что она — «рекордсмен по части…», и удивилась неправильному Лидиному настрою на «совершенно нормальный забег налево». Через четверть часа она хохотала во весь свой большой и сочный рот.

— Ой, умора, держите меня-а! Ты, Лидка, — ходячее пособие имени дедушки Фрейда! Ой, не могу-у! И трахнуться запросто она не может, обязательно все с идеей!

Лидку прямо скрючило от Иркиного цинизма и непонимания:

— С какой идеей, что ты несешь? Ты ничего не поняла? Идея-то есть, но…

— А я что говорю! Ой, да все я поняла! Ягодка просто перезрела! Тебе давно, очень давно надо было подышать свежим воздухом, но ты — такая ханжа, что и себе в этом боялась признаться. А теперь подсознательно, правда, ей-богу, неизвестно, перед кем оправдываешь себя — «мужчина дела», «мужчина без дела»… Бредятина!

И вдруг Лида почувствовала, что устала. Устала от всей этой «размышлительной» тягомотины, от постоянного стресса при столкновении со здоровым житейским взглядом на вещи. Ну, на самом деле, чего рефлектировать, ведь решила же, что надо просто загасить разгорающийся семейный пожар, получить «прикрытие» — и все! К чему эти объяснения с Иркой, зачем пытаться навязать ей свои мыслительные упражнения и озарения? Ситуация — со стороны — банальна и стара как мир.

И никогда не надо говорить про «любовь» с Юрой — точно так, как не надо ничего втолковывать Ирке. И не надо теребить и мучить Гешку. Ничего этого — не надо! А надо — как заведено. Слава богу, в плане цинизма у нее хорошие учителя. Ирку она искренне любит вот уже двадцать лет, и нет у нее ближе подруги, кроме того, Ирка — милый, хороший человек. Юра, Юрий Григорьевич, — бог, мужчина, который занимается настоящим дело. Он спас ей жизнь.

Это ли не учителя? А Гешка… Между прочим, на минуточку, отец ее детей и, в сущности, добрый и хороший мужик. И всем им, перечисленным, и ей, Лиде, в том числе, должно быть хорошо. Все того заслуживают.