Книга Кокон. История одной болезни - Илья Бояшов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С тех пор началась агония. Несмотря на то, что она растянулась во времени, финал был уже очевиден. Если раньше усталость пусть через сутки бодрствования, но все же брала свое, то после привидевшегося сна успокоиться N не мог. Джин, водка, все та же текила дрожали в его стакане, звякали в нем, точно зубы, стеклянные кубики льда, а охваченный ужасом N бродил по залам и комнатам, пытаясь забыться то в одной, то в другой своей спальне. Однако, подгоняемый толчками, царапаньем, воем, вскакивал с очередного дивана и, привычно держась за бок, продолжал стариковское шарканье.
Он боялся остаться без света: почему-то (подобное бывает при нервных расстройствах) N был убежден: стоит только выключить лампы – разразится ее монолог. В итоге днем и ночью дом озарялся не знающими передышки фонарями, свечами и люстрами.
Когда псюхэ особенно рьяно принималась стонать и буйствовать, он спешил на улицы, где, не замечая толпы, вновь отмеривал километры, словно эта шагистика, это наивное бегство могли отвлечь от напасти. Во время подобных хождений и взялась неизвестно откуда (только ее не хватало!) еще одна гнусная фобия: в последнее время ходоку всерьез начало казаться – за ним кто-то постоянно следит.
Преследуемый не мог зафиксировать своей воспаленной памятью ни одно из тех подозрительных лиц, ибо, заметив, что их присутствие обнаружено, субъекты с удивительной скоростью растворялись в толпе. И вообще, они походили на призраков, исчезая при всякой попытке N сфокусировать взгляд. «Скорее всего, – думал он, – состояние настолько ужасно, что дошло до галлюцинаций». N убедил себя в этом и пребывал в подобной уверенности до тех пор, пока в один из злосчастных дней на улице-стрит-авеню, оглянувшись, не встретил (как ему показалось) совсем уже явное доказательство слежки.
Не вылезая с тех пор из машины, вертясь на сиденье, словно летчик Второй мировой, постоянно вспоминал он о зеркале заднего вида и был равнодушен к полиции, снимающей за превышение скорости свою справедливую дань. Не прошло и недели – N пришлось констатировать: подозрительные авто каждый день висят «на хвосте».
И где бы он теперь ни находился, в спину явно дышали играющие с ним в «кошки-мышки» неведомые преследователи. Затравленно оборачиваясь, N лишь на мгновение улавливал присутствие очередного фантома (подобные шпионы, несомненно, стали бы находкой для всех мировых разведок: не лица – какие-то белые пятна, высовывающиеся из пиджачных воротников). В том, что «призраков» много, не приходилось и сомневаться – его «вели» от раковины-особняка по забитому пробками городу, передавая друг другу, разные автомобили (стекла затемнены); и уже откровенной наглостью являлось то обстоятельство, что даже у собственного офиса за спиной выбегающего и услужливо отворяющего дверцу консьержа всякий раз обрисовывалось (и тут же исчезало!) очередное лицо-пятно.
Однажды, пребывая, как казалось, в совершеннейшей безопасности (пятый, десятый, тридцатый этаж собственной штаб-квартиры), потускневший, согбенный источник перешептывания и постоянных сплетен, вяло раскланявшись с клерками, шагнул в коридор из лифт а…
Стоит ли отмечать, что собственный вопль стал для N неожиданностью, что лицо в коридоре растаяло, что поиски постороннего с обследованием черных ходов и даже пожарных лестниц (привлечены были не только помощницы, со страхом уставившиеся на нездорового босса) результатов не принесли?
Подчиненные весьма робко старались обратить внимание шефа на показания видеокамер, беспристрастность которых не вызывала сомнения (конечно же, никого они не разглядели), но личина лопнула окончательно (именно в эти минуты душа ко всему прочему резанула особенно больно). Пока Мидас наливался бешенством, все собравшиеся на похоронах его прежней невозмутимости не скрывали испуга. Из последних сил взяв себя в руки, он пробормотал извинения и постыдно бежал (впрочем, к бегству было не привыкать!) – до самого дома по городу тянулась за ним уже целая кавалькада.
«Что им нужно? – мучительно думал N. – Мое имущество? Бизнес? Они хотят ограбить меня? Похитить? Просто убить?»
Ранее, даже после той самой, закончившейся полным провалом, глупейшей авиаэпопеи, он еще какое-то время продолжал мечтать «о вмешательстве рока» – внезапный выстрел-подарок (подосланный кем-то убийца), рухнувшая стена, на худой конец неожиданная авария на извилистом скользком шоссе, – но теперь, оказавшись один на один с непонятным и жутким явлением, N не мог не признаться себе: неизвестно откуда взявшиеся полулюди-полуфантомы, в дополнение к выходкам псюхэ, до краев наполняют его ледяным безотчетным страхом.
Нанятый сыщик, «проработав дорогу», засмеялся клиенту в лицо. N сменил весельчака, но и следующий детектив, а следом и целая их команда рапортовали о мании. Он позволил себе усомниться. Ответом была снисходительная лекция профессионалов, советующих феназепам и недельку-другую отдыха, но чем больше его успокаивали в солидных сыскных конторах добросовестные пинкертоны (готовые, как сами они признавались, «с высунутыми языками расследовать действительную угрозу, но никак не горе-фантазию»), а затем и два срочно нанятых бодигарда, десантное прошлое которых моментально бросалось в глаза, тем более N не сомневался – его надежно держат под колпаком. В то время как неразлучная парочка телохранителей, словно лишившись зрения, недоуменно пожимала плечами, когда порядком уже надоевший ей своей мнительностью хозяин показывал на очередного прицепившегося сзади филера, с отчаянием он начинал подозревать охранников в тайном заговоре. В конце концов N прогнал секьюрити и завел себе пистолет. Сигнализация в его логове стала особенно чуткой, камеры свешивались со всех углов и балконов, в случае сигнала лазерных датчиков тотчас должен был возникнуть под подъездным козырьком ближайший к дому патруль. С тех пор как экран в одной из спален подробно взялся рассказывать о перемещении всего живого возле особняка (внушительный радиус захватывал ближние улицы), N совсем забросил работу и, не вылезая из кресла (водка, бренди, текила, джин), отслеживал обстановку – преследователи, которых замечал только он, в плащах и шпионских шляпах с пугающей периодичностью выглядывали то из-за одного, то из-за другого угла.
Грустное зрелище являл из себя завернутый в одеяло (в этот тонкий «верблюжий» лоскут) наблюдатель, наглухо законопатившийся в освещаемом лампами склепе, пожирающий взглядом маньяка «окно» в отвратительный мир. Он давно отправил в отставку бритву, гели, одеколоны; недоумевающие менеджеры всех его гигантских проектов вновь теряли и время, и нервы; впрочем, может, было и к лучшему, что в последнее время до истинного джентльмена никто из них, многочисленных и встревоженных, так и не смог достучаться. Что бы сказали обитатели тех же славных снобистских клубов, лицезрея вместо Счастливчика безнадежного психопата с кабаньей щетиной на щеках и вывернутыми наружу воспаленно-кричащими нервами?
