Книга Записки на табличках Апронении Авиции - Паскаль Киньяр

Воронов.

Среди вещей краткотечных ты не отметила бессмертных богов и совершенные произведения искусства.

Из вещей краткотечных следует исключить любовь. Она принадлежит всему роду людскому, как мужской член или женские груди, что неотъемлемо с нею сочетаются, тем самым позволяя ей возрождаться вновь и вновь, хотя в них самих нет ничего истинно человеческого.

СХХХIII. Волнующие звуки

Среди звуков, волнующих душу, ты укажешь голос желанного тебе существа, донесшийся из-за изгороди, полога носилок, двери или парчовой драпировки.

Говор уроженцев Сетии. Таков был говор Латронии. Латрония родилась в Сетии. Она была очень молода, смешлива и необычайно хороша собой. Ее убили в год смерти Магнуса. Д. Авиций запретил подпускать меня к ее телу.

Стоит мне заслышать волнующий звук игральных костей в рожке, как лицо мое вспыхивает пурпуром, а сердце уподобляется бурдюку с вином, который пастух вынимает из ручья и жадно подносит к пересохшим губам.

CXXXIV. Монах, пришедший с Востока

Амния, монах, пришедший с Востока, красивый, как все выходцы из долины Инда, одетый по-королевски роскошно и окруженный многочисленной челядью, появился у ворот дворца П. Савфея на Целиевом холме. Фронтон, управляющий, провел его во второй таблиний[92], пригласил сесть и подождать хозяина. Сам же поспешил сообщить о госте Публию, который тем временем слушал, как Ол и Кальпетан состязаются в игре на лире. Там же, с ним вместе, находились Кай Басc и Тиберий Соссибиан. Услышав новость, Публий вскакивает на ноги, во внезапном приступе гнева плюет наземь, срывает со лба свою голубую шерстяную повязку и приказывает немедленно вышвырнуть Амнию прочь из дворца, за ворота, а коли упрется, то и закидать камнями. Кай спрашивает Публия, отчего он столь грубо нарушает закон гостеприимства. Публий вновь натягивает свою голубую шерстяную повязку на лоб и отвечает:

— Идея, что мир всего лишь видимость, сама по себе видимость.

CXXXV. Еще одна сентенция П. Савфея Минора о богах

Выпив вина, Публий отозвался о богах и людях в пределах нашей вселенной следующим образом:

— Отсутствие богов добавляет вселенной блеска и величия. Люди же умаляют это величие (или иначе: люди умаляют вселенную, приписывая ей некое величие).

CXXXVI. Признания П. Савфея Минора

Публий говорит, что сон упорно бежит от него прочь. Он встает с постели. Бродит по дому голый, зевая в полудреме. Приоткрывает ставни. Иногда он садится и грезит о том, что спит. Он улыбается и грезит о том, что окончательно впадает в беспамятство.

CXXXVII. Словцо П. Савфея Минора

П. Савфей взглянул на детишек Ауфидии и Флавианы, бегавших по саду, который пропалывали садовники и расцвечивала всеми своими красками весна. И Публий сказал так:

— Дети отличаются грацией молодых бельчат.

CXXXVIII. Памятка

Проценты к календам.

Тридцать шесть мешочков золота.

Хрустальные кубки с резьбой по мотивам вышивок.

Восемь циатей.

Портшез.

CXXXIX. Зубы Спатале

Спатале подносит ко рту сливу. Слива явно кислая. Ибо Спатале кривится, и тогда сразу видно, что во рту у нее нет ни одного зуба.

CXL. Памятка

Лаврентийский кабан.

CXLI. He забыть

Никогда больше в рот не брать сабинского вина.

СХLII. Сентенция П. Савфея Минора

Публий утверждает, что не существует ни страдания, ни веселья, ни разочарования, ни надежды:

— Во имя чего нужно жаловаться и страдать? Чего мы ждем от вселенной, когда объявляем себя несчастными? И что думаем о ней, когда нам чудится, будто мы поймали счастье или сжимаем в объятиях тело, сулящее счастье? Рождение, солнце, достоинства фигуры, гражданское общество, воздух, смерть — все это ровным счетом ничего не определяет.

CXLIII. Словцо Т. Соссибиана

Тиберий Соссибиан подобрал жирные складки своего брюха и объявил:

— После каждой удачной мысли я нанизываю на себя моего Афера.

CXLIV. Судьба человеческая

Т. Соссибиан со своим юным рабом Афером, П. Савфей, М. Поллион и К. Басс беседовали о судьбах империи и успехах религиозных партий. М. Поллион обращается к Публию с вопросом: каковы будут грядущие времена и что ждет наших потомков? Публий отвечает так:

— Во-первых, все естественные функции тела, которые уподобляют людей другим животным. Во-вторых, два-три занятия, которые отличают нас от других животных, а именно одевание, раздевание, какие-никакие разговоры. И наконец, времяпрепровождение по воле случая и уход из этого мира. Таков будет удел всех, кому суждено жить в грядущих веках.

CXLV. Памятка

Проценты к календам.

CXLVI. П. Савфей Минор и Лициний Сура

Публий, в своей шерстяной повязке, с острыми коленями и высохшими икрами, воздев, как всегда, руки, звучно и низко произносит фразы на древнеримском языке, с тщанием и чистотою книги Лициния Суры[93]. Кажется, будто этот человек пылко призывает нас к бунту; на самом же деле он просто-напросто читает вслух книгу Лициния Суры.

CXLVII. Свидание в Рострах

День, когда я должна была встретиться с Квинтом и Силигом на форуме, возле Ростральных трибун, у статуи Марсия. Силиг где-то задержался. Внезапно Квинт сплюнул наземь и объявил:

— Знаешь, что тебе требуется? Первое — паста для выведения волос на теле, второе — два фарфоровых зуба, третье — толченая венецианская глина и четвертое — молодость.

— Убирайся к дьяволу! — крикнула я. — Убирайся отсюда! Убирайся!

У меня был разъяренный вид супруги Приама[94]. Долгие часы просидела я в полном оцепенении; признаться откровенно, мне чудился ужасный лик Горгоны. Да, я долгие часы видела перед собою Горгону; потом наконец разразилась рыданиями.