Книга Речные тайны - Шеннон Хейл

— Что ты сказала?

— Я сказала, что я посредник байернцев в Тысячелетии, на случай если тебе что-нибудь нужно.

— О. — Такой ответ показался ему вполне уместным.

Ее губы тронула улыбка.

— Так тебе что-нибудь нужно?

— А, это ты у меня спрашиваешь. Нет, ничего особенного. Ну, не считая океана.

— Ты хочешь океан?

— Да, подай его мне!

Она моргнула, и Рейзо рассмеялся:

— Нет, дурашка, я не хочу весь океан. Я хочу просто посмотреть на него. Дома все только и говорили, что об океане, но вот я провел в Ингридане уже почти три недели, а не видел его даже краем глаза. Впрочем, я знаю, что нам не следует покидать дворец, так что мне не повезло.

Дэша таращилась на него так, будто упоминание об океане было не менее оскорбительным, чем демонстрация миру собственной задницы.

— Что? — спросил Рейзо.

— Ты назвал меня дурашкой.

— Ой. И правда! А мы едва знакомы. В смысле, прошу прощения.

Она рассмеялась и подергала его за рукав. От этого прикосновения ему захотелось привстать на цыпочки, чтобы казаться выше.

— Ты можешь звать меня дурашкой, сколько тебе угодно, и уж точно можешь посмотреть на океан.

— Правда? В смысле, нет, не могу. Это небезопасно.

— Этим утром я беседовала с лордом Белваном и леди Мегиной, и они договорились, что Ингридану пора заметить присутствие байернцев. На мой взгляд, из прогулки на побережье выйдет отличный первый выход в свет. Мы отправляемся завтра, после второго колокола, лорд Рейзо.

Он хотел было возмутиться, что второй колокол — это слишком рано, всего лишь через час после рассвета, а затем подумал, что лучше бы ему внести поправку насчет собственного лордства. Но это «лорд» довольно-таки уютно устроилось перед его именем, и, пока он мешкал, Дэша повернулась, чтобы уйти. И врезалась в Энну, вынырнувшую из конюшни.

— Ой! — вскрикнула Дэша при виде Энны.

— Ой! — вскрикнула Энна при виде Рейзо.

Дэша не стала задерживаться и извиняться, а просто удалилась легкой быстрой походкой.

— Что ты задумала, Энна-девочка? — спросил Рейзо.

Энна невинно улыбнулась:

— Ничего. Пойдем завтракать.

Он заподозрил, что подруга пытается его отвлечь, но завтрак и впрямь казался разумным планом действий.

На следующее утро второй колокол ударил так, что его гул отдался дрожью в костях, а в голове у Рейзо загудело. Юноша резко вскочил, его сердце забилось сильнее от напоминания, что сегодня он выедет за ворота дворца.

В конюшне байернцы пили чай и седлали лошадей. Одна из разносивших чай служанок разделила свои пышные золотистые волосы на два хвостика и теперь напоминала кролика с огромными вислыми ушами. Когда она подошла к Рейзо, тот узнал в ней Пелу из пекарни — одну из тех мрачно косящихся на него девушек, которые, похоже, мечтали выцарапать его байернское сердце собственными ногтями.

— Доброе утро, Пела. Как там Цинни? — пытаясь проявить дружелюбие, спросил он о кухарке, два дня назад вывихнувшей лодыжку.

— Развалилась в кресле, делает всю легкую работу и далеко не такая хорошенькая, как я.

Пела подала ему чашку с чаем и задержала пальцы на его руке на мгновение дольше, чем это было необходимо.

«Ха, — подумал Рейзо, — вот так перемены».

От ее прикосновения ему захотелось выглядеть серьезным и мужественным, и он одним глотком осушил чашку обжигающе горячего чая. Пытаясь скрыть боль от ожога, он повернулся к лошади и хотел вскочить в седло, но оказалось, что ему придется карабкаться вверх, чтобы хотя бы попасть ногой в стремя. Усевшись наконец верхом, Рейзо обнаружил, что стремена подтянуты до самого верха и его колени торчат вровень с лукой седла.

— Что за…

Ему пришлось спешиться и отпустить ремни. К этому времени Пела уже ушла подавать чай Тумасу и завязала с ним довольно близкую беседу.

— Новое седло? — спросил подъехавший Финн.

— Финн, видишь посредницу… посредника… а, неважно, ту рыжую девушку? — не глядя в ее сторону, махнул рукой Рейзо. — Как по-твоему, она хорошенькая?

Финн мельком взглянул на Дэшу:

— Ну, ничего так.

— Правда? Всего лишь «ничего»?

Финн пожал плечами.

Рейзо закатил глаза и послал Пчелку шагом.

— И о чем это я? Он ведь не считает хорошенькой ни одну девушку, кроме Энны.

— А что, кроме Энны, есть и другие девушки? — парировал Финн.

— Лучше бы, чтобы они были.

В его мысли незваным вторглось воспоминание о Беттин — об одной ночи в столице Байерна четырьмя годами раньше. Изи сидела у огня и рассказывала всем скотникам сказку на ночь. Историю она выбрала романтическую, из тех, услышав которые Рейзо обычно фыркал от скуки, но на этот раз ему понравилось, потому что рядом с ним сидела Беттин. Той ночью вся эта ерунда о мужчинах и женщинах, о сердцах и вечных клятвах казалась столь же настоящей, как и огонь в очаге.

— Глупости, — пробормотал Рейзо.

От произнесенного вслух слова ему стало чуточку легче.

За дворцовыми воротами Пчелка пошла мелкой рысцой. Рейзо вцепился в жесткую луку седла, ожидая нападения разгневанных тирианцев, но улицы Ингридана оставались сонными. Восходящее солнце окрасило камни мостовой в нежный золотистый цвет, отчего город казался теплым и дружелюбным. Они пересекали улицу за улицей, а на них так никто и не выскочил. И все же Рейзо не мог расслабиться.

— Ты только глянь, — окликнул его Конрад, когда они проезжали мимо дворца размером в четверть Тысячелетия. — Готов поспорить, там у каждого стражника и горничной по собственной комнате и перине, да еще и особые креслица для собак и кошек, раз уж об этом зашла речь.

— Но что толку в роскошном доме вроде этого для таких, как ты, рожденный в Лесу? — подначил друга Рейзо. — Ты заблудишься в коридорах и с трудом сумеешь выжить, питаясь кожаной обивкой кресел.

— Вот как, беличье мясо? Ну а ты перепутаешь кухню с уборной и распугаешь всех хорошеньких служанок.

— Это дом леди Дэши, — пояснил Виктар, едущий поблизости.

Облизнув губы, он кивнул в ее сторону. Конрад поднял брови:

— Живет словно принцесса, да еще и сама хорошенькая.

— Да, она считается более чем приемлемой парой для любого благородного холостяка в Ингридане, — озорно улыбнулся Виктар. — У ее отца обширные владения.

— Сейчас, когда ее отец в Байерне, — заметил Рейзо, — у нее, должно быть, немало дел по управлению хозяйством. Так почему она вызвалась жить в Тысячелетии вместе с байернцами?