Книга Люди меча - Александр Прозоров

— Нет, Костя, шанс есть… Ну, скажем, один к двум, что получится. К чему это я?.. А-а… Так вот, Костя. Все знают, что заработать честно столько, сколько у инкассатора в сумочке, невозможно. Все знают, что можно взять все одним махом, хотя и с изрядным риском. Однако решаются рискнуть единицы. Остальные продолжают копать свои грязные грядки.

— Игорь…

— Нет, нет, подожди! — вскинул руки Картышев. — Я знаю, есть еще честность, есть совесть… Но! Кто-то готов взять в руки меч, а кто-то всю жизнь предпочитает сажать морковку. Нет, подожди!

— Я не стану ждать! — стукнул кулаком по столу Росин. — Я хочу, чтобы ты налил именно сейчас!

— А, это пожалуйста, — Игорь набулькал понемногу себе, гостю, а оставшуюся в бутылке водку вылил Архину. — Так вот, Костя. Люди, которые предпочитают тяпку мечу никогда, ни-ко-гда не придут в наш клуб. Отсюда вывод. Если ты думаешь, что мы способны сидеть здесь три года и радоваться жизни ты не прав. Электрическая сила! Да я в двадцатом веке каждую неделю хоть раз, но на мечах рубился. А здесь, в шестнадцатом, уже три года как баран в строю стою.

— Как боевой конь! — поправил со своей стороны Архин.

— Да, — кивнул Игорь. — Надоело. И еще… Зализа, говнюк, мужиков деревенских нанимать не дает. Вот если бы удалось хотя бы полсотни невольников в Ливонии заловить, мы бы нехило дело расширили.

— Вот значит как! — поперхнулся Росин. — Я, значит, рабовладелец, а ты невольников себе у немцев наловить хочешь? Не боишься, что они восстание Спартака тебе здесь устроят?

— Не, не боюсь, — мотнул головой Игорь. — Есть те, кто любит меч, и те, кто предпочитает тяпку. Первых тебе никогда не удастся поймать, потому, что они не станут прятаться, они выйдут навстречу и попытаются тебя зарезать. А вторые никогда не устроят бунт. Если, конечно, самому не свихнуться и сильно их не довести. А Спартак, если помнишь, был гладиатором. Человеком меча!

* * *

Росин проснулся на травке, заботливо укрытый верблюжьим одеялом, и со свернутым в длинный рулон войлочным ковром под головой. Судя по тому, что и одеяло, и ковер были из его сумок — о барине позаботились холопы. Правда, самих их вблизи видно не было.

«По девкам, небось, разбежались» — подумал Костя, но тут же вспомнил, что девок в Кауште нет. Те, что народились, для его дворни еще слишком молоды. А все остальные — староваты. Да и замужем уже поголовно.

Он покрутил головой, потом откинул одеяло и поднялся. Покачал из стороны в сторону головой. Как ни странно, она не болела. Наверное, не протрезвел просто еще толком. Похмелье до мозгов не дошло. Вдоль стола лежало еже не меньше десятка тел, и Росин подумал, что этой ночью свободные девки как раз должны иметься.

Неподалеку зашелестела трава, поднялась взъерошенная голова Антипа.

— Это ты, барин? У меня рассол есть, ввечеру с огурцов слил. Дать?

— Давай, — подошел ближе Росин. — Сторожишь?

— А как же… Вчера, почитай, все мужики накушались. А ну, случись что? Вот Семен мне, Лешке и Петру хмельного касаться и запретил.

— Молодец. Сам-то где?

— В конце стола лежит, — осклабился холоп.

— Вот засранец! — восхитился Костя. — Других на сухой паек сажает, а сам ужрался…

— Кому-то и караулить надо, барин, — пожал плечами Антип и протянул чашку с рассолом. — Ты извини, что с травы поднимать не стали. Потревожить боялись.

— Спасибо, — Росин вернул пустую кружку, потом вернулся на свое место, раскатал войлочный коврик, лег на него и снова уснул.

* * *

Новый день прошел в хлопотах: мужчины распаковывали привезенные Росиным вьюки, устанавливали на места новые жернова для мельниц, железные валы с шестернями вместо деревянных слег, примеряли чугунные колосниковые решетки для печей обычных и верхние плиты для печей кухонных, обменивались способами литья и выдувания стекла, найденными за то время, пока каждый работал на своих мануфактурах. Где-то к обеду разобрались со всеми вопросами, и снова собрались за общим столом — на этот раз уже с женами, и без водки. Хотя без шипучего яблочного вина, разумеется, не обошлось,

— Ты на счет участия в походе всерьез говорил? — решился спросить Игоря еще раз Росин.

— Вполне, — спокойно ответил тот. — С одной стороны, рабочих рук взять больше негде. С другой, руки по мечам соскучились. Не на игры же нам здесь собираться, Костя. Сам согласись — бред. Коли уж играть, так по-настоящему.

— Наверное… — прикусил губу Росин, вспоминая схватки в лесу на невском берегу, горячую сечу на люду Луги и берегу Чудского озера, острый холодок внизу живота при виде набегающих врагов и восторг победы, тяжелые переходы и отдых у походного костра. Теперь он начинал понимать, почему альпинисты лезут в горы, почему туристы скатываются на байдарках по бурным рекам, а спелеологи лезут в пещеры. С одной стороны — дурость, бессмысленное стремление навстречу смерти. С другой… С другой: отними у человека возможность хоть иногда взглянуть в глаза смерти и уцелеть — и жизнь навсегда станет пресной и бессмысленной.

— «Тачанка»-то наша с пищалями где?

— Здесь, в сарае стоит. Под сеном, — ничуть не удивился вопросу Игорь. — Стволам ведь без разницы, лишь бы сухо было. И внимания лишнего не привлекают.

— С порохом, как я понимаю, проблемы нет… — Росин принялся загибать пальцы: — сентябрь, октябрь, ноябрь. Нормально, успею обернуться. Короче, полсотни ядер под размер стволов и картечь я у себя на кузне сделаю и к зиме привезу. А ты костыли попытайся сделать у полозьев, чтобы в землю вколачивать. А то отдачей уже несколько раз лошадям ноги ломало.

Теперь, когда решение было принято, на душе сразу стало легко и спокойно.

— Вы к декабрю готовьтесь. Пойдем, я думаю, с Зализой. С ним спокойнее, уже знаем, что не дурак.

— Все сделаю, Костя.

— Самое главное… В доме, в комнате нашей… Теперь твоей… Там два тюка лежит. Как ладья от Баженова придет, ты эти тюки на нее в первую голову грузи. А что с ними делать потом Зализа объяснит. Ты кормчего предупреди, что опричник с ним по Луге вниз пойдет. Обязательно предупреди!

— Понял, не дурак.

— Тогда, кажется, все, — поднялся Росин из-за стола. — Семен! Седлайте коней, отправляемся!

— Так сразу и уезжаешь?

— Теперь ненадолго, — улыбнулся Костя, притянул Игоря к себе, обнял, похлопал по спине, потом помахал рукой всем остальным: — Осенью увидимся, мужики. До встречи!

Глава 3. Фогтий Витя

Зализа самолично проводил старого знакомца до безымянного ручья у ливонской деревни Трески, за которой стояла епископская застава. Возможно, предосторожность была излишней — но опричнику не хотелось, чтобы кто-то проявил излишний интерес к тому, куда и зачем направляется тульский помещик со своей свитой. А ну, к литовцам решил перебежать? Подметных писем литовский князь и польский король ноне немало знатным людям отправляют. Присутствие же государева человека, едущего бок о бок с боярином, сразу решало все вопросы — значит, нужно так. К царским делам лишнего интереса лучше не проявлять.