Книга Проект "Сколково. Хронотуризм". Хроношахид - Тимур Алиев

– Слова – ветер, а обещания – сквозняк… Разве я похож на Фархада? – мягко спросил он. – Извини, я в долг не верю… И деньги мне не нужны.

– А что же тогда? – удивился Юсуп. – Хочешь, я замолвлю за тебя словечко перед амиром?

– Нет… Мне нужна вот эта штука. – Он показал на запястье Юсупа. – Та, что поет райские песни.

«Вот же обезьяна, – мысленно выругался Юсуп, глядя на хитро прищурившегося кривоногого десятника. – Будь мы в моем времени, с удовольствием бы махнулся, но сейчас часы мне нужны как воздух. Без них все планы летят к черту».

– Эй, а ты же сказал, что у тебя нет ни одной лишней лошади, – вдруг сообразил он.

– Лишней нет, – довольно осклабился унбаши. – Есть вторая. Моя запасная.

Он махнул рукой в сторону стреноженных лошадей. Одну из них, без седла, уже держал под уздцы заместитель унбаши по имени Сейфуддин.

Вот же сволочь этот Муса! Юсуп скрипнул зубами. Десятнику не воевать нужно, а в торгаши подаваться. В наше время давно олигархом стал бы, если раньше за крысятничество кто-нибудь не завалил бы.

– Так и отдай мне эту лошадь, – Юсуп решил не сдаваться.

– Не могу, – отрицательно покачал головой Муса. – Каждый унбаши обязан иметь запасного коня. Это приказ амира Тамерлана. Я не могу его ослушаться.

– Но если ты продашь мне коня, то все равно ослушаешься, – попытался воззвать к логике Юсуп.

Однако с Мусой такие штучки не проходили.

– Нет. Ведь ты человек амира. Я не мог не помочь тебе. Это мой долг. Я так и скажу юзбаши. Если он спросит, конечно.

Бесполезно, понял Юсуп и задумался, прикидывая варианты, как еще можно узнавать время, и уже был готов сдаться, как вдруг в голову нетерпеливому Мусе пришла новая мысль.

– Если не хочешь продать, давай устроим состязание. Поединок. Если победишь ты, заберешь коня. Если я – ты отдашь мне свою пайзцу. Согласен?

– Какой поединок? – не понял Юсуп. – С тобой, один на один?

– Да. Будем рубиться на саблях. Давай?

«А ведь это выход, – подумал Юсуп. – Вот только драться с унбаши – гиблое дело, судя по тому, с какой легкостью он вертит клинком. Победить такого виртуоза невозможно…» Впрочем, у не владеющего техникой боя Юсупа не было шансов даже против самого захудалого из монголов.

– Хорошо, – кивнул он. – Только с двумя условиями: соперника выберу я и биться будем не на саблях, а на кулаках.

Муса был шокирован:

– На кулаках?! Как дети?.. Нет, я в таком поединке участвовать не буду. И никто из моих людей не пойдет на это.

– А давай спросим у них? – предложил Юсуп.

Унбаши пожал плечами – «спрашивай». Парень развернулся к выстроившимся полукругом воинам, прошелся перед строем, наконец остановился перед памирцем Фархадом, ткнул в него пальцем – «вот он»! И успел заметить, как вспыхнули злорадные огоньки в глазах десятника, прежде чем он скрыл их за завесой равнодушия: «не возражаю, но спроси у него сам».

Расчет Юсупа строился на трех предпосылках. Первая – слова араба, что Фархад любит пускать в ход кулаки, а значит, вряд ли откажется от драки. Вторая – поголовная уверенность монголов в превосходстве мощного задиры над любым соперником, и это означало, что унбаши не будет возражать против выбора. Третья – жадность памирца, который побоится потерять обещанные Юсупом деньги, потому должен поддаться и проиграть, иначе «Ширлис» останется здесь, на опушке леса, а Фархад ускачет с пустым кошельком. Юсуп заметил, как внимательно он прислушивался к их с унбаши беседе – переживал за «свои золотые», видимо.

Однако, вместо того чтобы согласиться, Фархад яростно замотал головой. Придурок, заскрежетал зубами Юсуп, весь план летит к черту. Придется провоцировать…

– Эй, горная обезьяна, отдай мне своего коня! – повелительным тоном обратился он к Фархаду. Тот, если даже и не понял, то догадался: его бывший пленник чего-то хочет помимо драки, ощерил в жуткой ухмылке кривоватые зубы и потребовал от араба перевода слов.

Глаза араба из маслин превратились уже в арбузы. Он с ужасом уставился на Юсупа.

– Я не могу перевести ему твои слова, – признался он. – Он убьет и тебя, и меня.

Юсуп топнул ногой, настаивая:

– Не будь трусом. Переводи. И добавь, что он не один такой в их семье. Его отец и мать – тоже обезьяны… Говори. Сам увидишь, что будет.

Араб вздохнул и с трудом выдавил из себя короткую фразу, обращаясь к бадахшанцу. Тот взревел и бросился к пленнику. Только сейчас, как следует присмотревшись, Юсуп понял, почему Фархад так любит драться. Памирец ростом превышал Юсупа как минимум на голову, в весе – килограммов на тридцать, а уже в схватке стало ясно, что он агрессивен и неудержим, как каменный поток.

Для четырнадцатом века Юсуп оказался довольно-таки рослым и крепким парнем. Но по сравнению с бадахшанцем он проигрывал, словно Костя Цзю рядом с Николаем Валуевым. Фархад был настоящим гигантом, походившим на памятник самому себе, вылепленному Зурабом Церетели, то есть в пару раз превосходившим оригинал. Выстоять против такого монстра у Юсупа шансов не было. Поэтому он ловко увернулся от набегавшей туши и крикнул арабу:

– Переведи, что он не мужчина, а трус, если выходит на безоружного с саблей!

Конечно, существовал риск, что традиции «фейр плэй» еще не добрались до этого смутного времени, в котором господствовал прагматизм, но попытаться стоило.

Араб что-то крикнул Фархаду, тот отбросил саблю и снова рванул к обидчику… Вот сейчас можно и побороться. Юсуп резко выдохнул и встал в боевую стойку…

Конечно, его соперник понятия не имел о технике кулачного боя. Действия Юсупа его слегка озадачили, но и только. Он пошел напролом. Юсуп вспомнил свой бой в финале панкратиона в Грозном, когда его противник тоже действовал схожим образом. Увы, о том «толстячке» сейчас оставалось только мечтать: памирец превосходил его на два порядка по силе и по габаритам. А еще это был самый настоящий бой без правил – вот где не стоило стесняться ударов локтем или по печени.

С первых секунд Юсуп понял: противник дерется всерьез и насмерть. Все расчеты на то, что памирец просчитает свою выгоду и ляжет под «шпиона амира», провалились. Видимо, Фархаду даже не приходила в голову идея «договорняка». Однако выбор поединщика уже произошел, и Юсупу оставалось или победить, или сгинуть на весеннем лугу.

Первым делом он попробовал своего противника на устойчивость. Правой ногой Юсуп попытался пробить его по голени, но Фархад словно и не заметил удара, даже не покачнувшись. Наверное, проще было свалить дерево, чем этого тролля.

Тогда Юсуп решил изменить тактику. Не прекращая кружить вокруг памирца и уходя от его смертельных объятий, трижды он пробил по нему стремительными киками, но каждый раз, попадая, словно натыкался на скалу. «Как бы связки не повредить!» – испугался он, и отказался от бесполезных попыток. А Фархад тем временем пер вперед безумным быком. «Ему бы техники чуток, да в наше время перекинуть, и Емельяненко мог бы отправляться на пенсию», – подумал Юсуп и чуть не поплатился за утрату концентрации. Памирец врезался в него, словно груженный КамАЗ в легковушку, и, опрокинув на землю, рухнул следом. Не откатись Юсуп в сторону, его позвоночнику пришел бы конец. Однако незаурядная реакция спасла его. Что вовсе не гарантировало такого же чудесного спасения в следующий раз. Парень уже пожалел, что ввязался в столь опасную авантюру.