Книга Испытание пламенем - Холли Лайл

Получив свою порцию материнской нежности, Джейк перешел к делу:

— Плостыня. Мокло. Кубики. Сьвет, никак. Песенье?

Лорин перевела эту белиберду примерно так: «Простыня мокрая. Я играл в кубики, но не смог включить в комнате свет. А сейчас я хочу есть».

Она рассмеялась и взялась улаживать все проблемы этого очень конкретного маленького мира. А через час Лорин и Джейк, в теплой зимней одежде, с корзинкой для пикника, набитой едой и напитками, уже стояли перед старинным зеркалом.

«Я еще могу вернуться, — думала Лорин. — Серьезные матери так не поступают. Я ведь понятия не имею, что творится с той стороны. Идти туда — чистое сумасшествие».

Но там, перед зеркалом, стояли вместо нее две женщины: одна — разумная особа, которая очень боялась влипнуть во что-нибудь неприятное, а вторая — посвященная в тайны колдунья, знающая только одно — она должна пройти сквозь зеркало. Всю свою жизнь Лорин провела, руководствуясь смутными, неясными импульсами, искала нечто, не поддающееся определению или осмыслению. Она давно потеряла счет профессиям, которые перепробовала. Была официанткой, смешивала напитки в баре, пела в ресторанах, преподавала бальные танцы, работала в переплетной мастерской, реставрировала мебель — этому научил ее отец. Она без конца переезжала с квартиры на квартиру. Жила то в городе, то в деревне, временами оказывалась в мегаполисах. Ездила из штата в штат и все искала, искала. Искала то, что сама не могла ни сформулировать, ни назвать, ни даже представить. Она так стремилась к этой таинственной цели, что ощущала настоящую жажду, но все, к чему она прикасалась, оказывалось пустышкой и не могло удовлетворить эту непонятную, но всепоглощающую потребность.

А потом она встретила Брайана, и на три года пустота исчезла из ее жизни. Все эти три блаженных, три бурных года она любила, смеялась, сражалась, создавала семью и счастье. Лорин была уверена, что наконец обрела то, что так долго искала. Смерть Брайана принесла не только неизбывное горе, но и возвращение той безымянной сжигающей жажды.

Тогда в ее голове поселилась только одна мысль: я должна вернуться домой, я должна вернуться домой. Она получила страховку в момент, когда люди, которые жили теперь в их старом фамильном гнезде, решили от него избавиться. Лорин купила дом, не потрудившись даже задуматься, как сложится ее собственная жизнь и жизнь Джейка в этом крохотном местечке — Кэт-Крике. Она вернулась в дом, где прошло ее детство, под влиянием слепой уверенности, что поступает именно так, как следует. Вернулась, всей душой ощущая, что она должна владеть этим домом, что без него ее жизнь навсегда останется пустой.

Слепой инстинкт. Как у лосося, который возвращается в устье реки, где вылупился из икринки. Или как у леммингов, миллионами бросающихся в море, чтобы умереть.

Слепой инстинкт. Необязательно спасительный.

Это как раз похоже на слепой инстинкт, на автоматическое «надо». Лорин верила, что в этом «надо» таится ответ на вопросы, которые терзали ее многие годы. Она должна узнать, что лежит за серебристой плоскостью зеркала. Должна пройти в Зазеркалье, даже если здравая часть рассудка твердит ей, что это сумасшествие. Должна, потому что не сможет больше ни дня прожить в собственном доме, не совершив этого шага.

Она прижала Джейка к левому бедру, а корзинку, полную еды и всяческих вкусных вещей, поставила себе на правую ногу. Лорин коснулась правой ладонью поверхности зеркала и вдруг испугалась, что прошлой ночью исчерпала предоставленные ей шансы. Если магия умерла…

Но нет, не умерла. Зеркало дрогнуло, ладонь уловила вибрацию. В глазах отражения мелькнули первые искры зеленоватого света, потом в глубине мозга возникли длинные яркие вспышки, громыхнули низкие, тяжелые раскаты далекой грозы. Сопротивление стекла под ладонью исчезло. Лорин покрепче прижала к себе сына, подхватила корзинку и переступила порог.

Звук умер. Лорин и Джейк погрузились в прохладное, живительное, пронизанное энергией зеленое пламя. Казалось, что каждая клеточка, вибрируя от полноты жизни, отделилась от целого и существует теперь независимо от остального тела. Лорин ощутила, что Брайан где-то рядом, его губы щекочут ей шею в ласковом шепоте: «Я же говорил, что никогда тебя не покину». Потом Лорин и Джейк очутились во тьме. В ушах у нее зазвучал радостный, взволнованный смех Джейка, веселый крик:

— Исе! Пазяльтя, исе!

Конечно, еще, малыш, подумала Лорин. Прекрасное ощущение. Лучше него только секс.

Эта чистая, чудесная мысль — было все, что она получила. Потом в мозг ударили воспоминания, а с ними и шок.

Магия! Она — наследница магии, природная создательница ворот. Она — дитя сентинелов. Правда, она не помнит, чем занимаются сентинелы и почему это важно. Ее способности хранились в тайне от всех, даже от самой Лорин. В каком-то смысле она — секретное оружие. Ее мать — не просто учительница, отец — не просто почтовый служащий, вся прошлая жизнь, почти двадцать пять лет, — паутина прихотливо сплетенной лжи. Родители — ее собственные родители — привезли Лорин сюда в десять лет. Они воспользовались магией этого места, чтобы стереть все воспоминания и ее понимание магии. Вместо них, ее собственных, черт возьми, воспоминаний, были помещены два ключевых понятия. Первое: пока она будет ребенком, она должна бояться зеркальных ворот в холле и верить, что боялась их всю жизнь. Второе: когда она вырастет и войдет в силу, она снова должна найти дорогу сквозь их плоскость. Должна войти в… Орию. Лорин внезапно вспомнила это слово, вспомнила название мира, на поверхности которого сейчас стояла. Перейти в Орию… слова оказались ключом, который разбил заклятие… или включил вторую его часть… стирающую прошлое.

Вот зачем нужно было пройти сквозь зеркало! Вот почему она не могла ждать, не могла задаваться вопросами! Вот то, к чему она стремилась всю свою жизнь! Бродила по свету, меняла одну работу за другой, теряла надежду… Ее судьба здесь, по другую сторону зеркала! Этот мир всегда был ее предназначением.

Лорин вдруг вспомнила странные образы, возникшие в зеркале, когда она коснулась его первый раз. Смеющиеся голоса — это ее друзья из этого мира, которыми она когда-то так дорожила. Женщина в белом платье с алыми маками — ее мать. Лорин не помнила ее такой молодой и красивой. Этот мерцающий зеленоватый свет — сама магия. Ее магия.

Теперь воспоминания заливали ее щедрым потоком. Отец, счастливый, витающий в облаках, полный надежд… Сама Лорин… Она казалась себе человеком с предназначением, с жизненным планом, с собственным местом в мире. Почти двадцать пять лет ей пришлось прожить без этого, без предназначения, без плана, без собственного места в мире. Ее швыряло по жизни, как жалкую лодочку на бурных волнах штормящего моря. И все безнадежные, путаные метания ни к чему не привели, потому что она жила во лжи. Огромной, злобной лжи, которая была насилием над ее жизнью. Зачем родители ее раздавили?

В чем причина? Почему они так с ней поступили?

Лорин не помнила, но причина должна быть, должна отыскаться в этих вновь приобретенных воспоминаниях.