Книга Чужой против Хищника - Марк Черазини

— Зеркало, пожалуйста.

Макс прикатил к креслу Вейланда передвижной туалетный столик с зеркалом и отступил. Вейланд ненадолго вгляделся в свое бледное отражение, а затем откинулся на спинку кресла и погрузился в воспоминания. В возрасте двадцати одного года Чарльз Вейланд владел Гарвардской МБА и небольшой компанией спутникового картографирования, унаследованными им от отца. Два года спустя он приобрел кабельное предприятие на Среднем Западе, затем телекоммуникационную сеть в Неваде. Через десятилетие, отмеченное проницательной и взвешенной экспансией, «Вейланд индастриз» стала крупнейшим конгломератом спутниковых систем в мире, компанией стоимостью свыше трехсот миллиардов долларов. Поставив свою финансовую империю на надежные рельсы, Чарльз Вейланд вознамерился изменить мир.

Броская фраза «Расширить границы человеческих возможностей» была не просто лозунгом «Вейланд индастриз» — это была совокупность личной философии Чарльза Вейланда. Его мать умерла, когда Чарльзу еще не исполнилось и двух лет, после чего ребенка воспитывала целая череда нянек под всевидящим оком его отца, сурового агностика. Вейланду отчаянно не хватало родительской любви или хотя бы утешительной веры в высшие силы. Тогда он сделал своим кредо прогресс, давая клятву использовать свое богатство для расширения границ человеческой цивилизации.

И с оглядкой на это он стал вести двойную жизнь. Публичный Чарльз Вейланд закатывал щедрые вечеринки, посещал разнообразные презентации и благотворительные мероприятия, покупал роскошные отели в Сан-Франциско, Париже и Лондоне. Миллиардер Чарльз Вейланд строил казино в Лас-Вегасе и постоянно присутствовал в светской хронике в качестве легкомысленного плейбоя, под рукой у которого всегда имелась красивая женщина, а на плече — именная клюшка для гольфа. Однако, подобно отелям, казино и гольф-клубу, эти женщины были всего-навсего бутафорией — элементом тщательно продуманного и рассчитанного обмана, который позволял Чарльзу Вейланду добиваться (так сказать, за сценой и вне радара) своих истинных целей.

Тогда как сам он изображал радушного хозяина на открытии отеля «Вейланд-Уэст» в Сан-Франциско, представители Вейланда тайно приобретали нанотехнологическую фирму в Силиконовой Долине. Пока он гостил в Лондоне в разгар театрального сезона, юристы Вейланда заключали сделку на предмет покупки роботехнического завода в Питтсбурге. В то время как он посещал неделю моды в Париже, дочерняя компания Вейланда организовывала неблаговидное поглощение фармацевтической компании в Сиэтле и покупала научно-исследовательскую фирму в Киото, занимающуюся генетикой. К своим сорока годам Вейланд стал главным спонсором самых передовых научных исследований на земном шаре.

Четырьмя годами раньше Вейланд сказал Максвеллу Стаффорду о том, что, учитывая еще сорок лет его жизни на земле, научные исследования, финансируемые его компанией, позволят «Вейланд индастриз» открыть свой филиал на лунной базе Моря Спокойствия. Но это было еще до того, как у него диагностировали позднюю стадию рака бронхов. Теперь же, поскольку рак вовсю разъедал его легкие, у Чарльза Вейланда больше не было еще сорока лет. В самом удачном случае он мог прожить еще сорок дней.

Вот почему замечательная находка в Антарктике и эта экспедиция становились так важны. Это был последний шанс Чарльза Вейланда по-настоящему отличиться перед человечеством. И вот почему Вейланд был так благодарен тому единственному человеку в его организации, который сделал этот последний шанс возможным.

— Пятнадцать минут отдыха, а потом я опять… влезу в костюм… и пойду по коридору в мой кабинет.

— Вы уверены? Пожалуй, сейчас лучше всего было бы удалиться на покой.

— Зачем? Все равно я не буду спать. — Вейланд сделал глубокий вдох и выдавил из себя улыбку. — Знаешь, Макс, в последние три месяца ты стал просто бесценен. Найти нужный персонал, за считанные дни собрать всю эту экспедицию воедино…

— Я просто делаю свою работу.

Резко недовольный своим отражением, Вейланд оттолкнул зеркало.

— Не думал, что это случится так скоро…

Максвелл прошелся по комнате и положил свою могучую руку Вейланду на плечо. Прикосновение этого гиганта было удивительно нежным.

— Когда вы так себя изнуряете, раковый процесс только ускоряется… — Он поколебался, не особенно желая выдвигать все те же старые аргументы, но затем почувствовал, что все-таки должен. — Пожалуй, вам следует передумать насчет того, чтобы вы нас сопровождали. Вы могли бы остаться здесь. Следить за нашими успехами по радио…

С осторожностью пойманного в ловушку животного Вейланд оглядел больничную койку, кислородные баллоны, лекарства и покачал головой.

— Я умираю, Макс. И будь я проклят, если я умру здесь.

Следуя указаниям старпома, Себастьян де Роса нашел свою каюту. Он открыл дверь, вошел внутрь и с радостью обнаружил, что его жилье скорее напоминает апартаменты роскошного лайнера, чем каюту ледокола. На секунду Себастьян даже задумался, тот ли ему дали ключ, но затем увидел в центре комнаты свой скудный багаж.

Себастьян открыл видавший виды чемодан и достал оттуда ворох одежды. Однако, распахнув дверцу гардероба, он с удивлением обнаружил, что одежда уже висит там простые вещи, удовлетворявшие его нетребовательному вкусу, а также специальные костюмы для холодной погоды и даже кое-какое дополнительное снаряжение. Себастьян нашел водонепроницаемые брюки и куртки, шерстяные свитера и носки, нижнее белье с подогревом, перчатки на манер лыжных, ботинки, шерстяные шапочки и несколько ярко-желтых пуловеров «полартек», помеченных вездесущим логотипом Вейланда. Быстрый осмотр выявил, что решительно все подходит ему по размеру.

— Эх, мистер Чарльз Вейланд, где вы были всю мою жизнь? — усмехнулся профессор.

Себастьян все еще испытывал необыкновенный подъем после инструктажа Чарльза Вейланда. Наконец-то у него появился шанс доказать археологическому сообществу, что мировая история в нынешнем ее виде, написанная профессорами и академиками, представляет собой всего-навсего цепочку допущений и гипотез, что она полна полуправды и прямой лжи. Открытие храмового комплекса в Антарктике вдребезги разбивало все предубеждения современной археологии, из-за которых так называемые объективные ученые сопротивлялись правде — даже когда им представляли бесспорные доказательства. Это в самом начале своей карьеры Себастьян испытал на личном опыте.

Еще будучи аспирантом, Себастьян получил доступ к хранящемуся в Библиотеке Конгресса собранию морских карт. Карты эти использовались моряками четырнадцатого и пятнадцатого столетий для путешествий из одного порта в другой. Одна из обнаруженных им карт была составлена в 1531 году Оронтеусом Финеусом. Там были обозначены точные очертания антарктического материка, каким современная наука ныне могла видеть его из космоса. Каждый залив, каждая бухта, каждая река, каждая гора — вся земля, скрытая под тоннами льда, была точно воспроизведена на морской карте Финеуса почти пятисотлетней давности.

«Но как?» — задумался тогда Себастьян. От картографов он узнал о том, что большинство морских карт, использовавшихся в эпоху мореплавания, на самом деле представляют собой копии куда более старых карт составленных древними римлянами и египтянами. Но даже в пору расцвета древнеегипетской культуры, аж четыре тысячелетия тому назад, Южный полюс был полностью покрыт паковым льдом толщиной до трех километров. Если египтяне и плавали в Антарктику — а это было абсурдно, ибо у них вообще не имелось никакого флота, пока в 2000 году до нашей эры отец Хеопса таковой не создал, — ничего, кроме льда, древние моряки там бы не обнаружили. Только во второй половине двадцатого столетия современные ученые открыли подлинную топографию скрытого подо льдом материка, а они для этого использовали весьма изощренную эхолокационную аппаратуру.