Книга Особый отдел - Николай Чадович

Райотдел размещался в тщательно отремонтированном и надстроенном на два этажа здании бывшего детского сада, закрывшегося по причине демографического кризиса.

Там, где прежде размещались грибки и песочницы, рядком стояли служебные автомобили, в кухонном блоке находился изолятор временного содержания, а дежурка заняла место гардеробной, о чём свидетельствовали проступающие сквозь побелку зайчата и чебурашки.

По случаю раннего часа посетителей в ментовской конторе было немного, да и в кабинетах работа ещё только-только заваривалась. Цимбаларь, одетый в гражданское платье, попытался мышкой-норушкой проскочить внутрь и застать стражей правопорядка врасплох, но его коварным планам не суждено было сбыться.

– Вы, гражданин, куда? – дорогу ему загородил внушительного вида амбал, судя по большим звёздам на погонах, угодивший в дежурку за какое-нибудь должностное упущение. – Вызывали вас или по собственной потребности?

– По собственной, – смиренно ответил Цимбаларь.

– Тогда попрошу в стороночку. Вот столик и все письменные принадлежности. Составьте заявление по имеющемуся образцу и опять подходите ко мне.

– А устно нельзя? – поинтересовался Цимбаларь.

– Устно принимаются заявления только о чрезвычайных происшествиях. Вас ограбили, убили, изнасиловали?

– Да вроде нет. – Цимбаларь машинально ощупал себя.

– Тогда в чём же дело?

– У меня знакомый пропал.

– Давно?

– Неделю назад.

– А кто он вам?

– Говорю же, знакомый.

– Разве у него родственников нет?

– Откуда я знаю!

– Хорошо, пишите. Потом кто-нибудь из дознавателей вас примет.

– А когда искать начнут?

– В сроки, установленные законом. – Эта туманная фраза могла означать всё, что угодно, в том числе и после дождика в четверг.

Не получив никакого удовольствия от этой мелкой мистификации, Цимбаларь попытался вызвать дежурного на грубость:

– Почему у вас верхняя пуговица на рубашке не застёгнута?

Дородный подполковник уже раскрыл было рот, чтобы отчитать зарвавшегося наглеца, но, нутром почуяв неладное (вот она, знаменитая милицейская интуиция), сдержался и пальцами-сосисками неловко устранил непорядок в своей экипировке.

Уже не таясь больше, Цимбаларь предъявил своё удостоверение, в которое было вложено предписание о проведении инспекторской проверки.

– Здравия желаю, – дежурный немедленно взял под козырёк. – Не признал вас сразу… Раньше нас всё больше майор Котельников проверял.

– Вот и допроверялся. – Цимбаларь старательно сохранял каменное выражение лица. – Сейчас в солнечной Воркуте полосатиков проверяет.

Дежурный, не далее как позавчера угощавшийся в компании майора Котельникова пивом, счёл за лучшее промолчать. Территориальные органы везде крайнее звено, даже в Африке. Дослужись ты хоть до полковничьих погон, а любой лейтенантишка из министерства или главка всё равно будет о тебя ноги вытирать. Исконно русская истина: я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак.

Единственное, на что решился дежурный, так это вкрадчиво осведомиться:

– А где же остальные члены комиссии?

– Попозже подъедут, – обронил Цимбаларь. – Вы пока готовьтесь, готовьтесь…

– Мы всегда готовы, – по-пионерски отрапортовал дежурный.

– Да ну? Предъявите табельное оружие к осмотру.

Едва заглянув в девственно-чистый ствол, Цимбаларь брезгливо скривился и задал сакраментальный вопрос, который сам слышал почти на каждой проверке:

– Когда в последний раз чистили?

– После прошлых стрельб, – занервничал дежурный. – Три недели тому.

– Свиным салом, наверное, чистили. Тараканы в стволе завелись. Чтобы через час оружие сверкало, как котиные яйца! – Это был некий общепризнанный эталон чистоты, на который год от году ссылались все проверяющие, хотя вышеупомянутые кошачьи органы по причине своей косматости сверкать никак не могут.

– Будет сделано, – с готовностью пообещал дежурный и повел взором по сторонам, высматривая сержанта, которому можно было бы перепоручить это ответственное дело.

– Начальник отдела у себя? – продолжал выспрашивать лжеинспектор.

– Никак нет. Выехал в префектуру с отчётом.

– А заместитель по оперативной работе?

– Вызвали в прокуратуру… Заместитель по работе с личным составом вас не устроит?

Цимбаларь только пренебрежительно махнул рукой и молвил, забирая свои документы:

– Пройдусь пока по кабинетам. Гляну, как и что у вас.

Дежурный, конечно же, успел предупредить сотрудников о нежданном визитёре, и когда Цимбаларь, миновав целую череду кабинетов, вошёл в помещение уголовного розыска, там спешно выгребали из письменных столов и сейфов всё лишнее.

Сообразив, что Цимбаларь и есть тот самый проверяющий, сыскари не растерялись и сделали вид, что занимаются обычной утренней уборкой. Один даже принялся поливать комнатные растения из недопитой водочной бутылки. Скорее всего, вчера здесь бурно отмечали канувший в небытие праздник весны и труда, он же День международной солидарности трудящихся, сиречь ежегодный шабаш нечистой силы.

– Кончай цветочки сивухой травить, – сказал Цимбаларь, сразу почувствовавший себя, как дома. – Я не мордовать вас прибыл, а практическую помощь оказывать.

Сыскари, сразу угадавшие родственную душу, предложили отметить начало рабочего дня соответствующим образом, но Цимбаларь скрепя сердце отказался. Он хоть и хаял свою профессию последними словами, сравнивая её с собачьей долей, но дело тем не менее ставил превыше всего.

– Ну как раскрываемость? – первым делом поинтересовался он.

– Как когда, – ответили ему. – В первом квартале ещё более-менее. А сейчас, когда подснежники оттаяли, сразу висяков добавилось.

– Перспективы раскрытия есть?

– Почти никаких. Пташки в основном залётные.

– Серийность не просматривается?

– Да вряд ли. Контингент самый разнообразный. Да и методы убийства тоже. Есть зарезанные, есть застреленные, есть удушенные. Двое, похоже, сами замёрзли. А один вообще без головы.

– Как без головы? – делано удивился Цимбаларь. – Куда же она подевалась?

– Хрен его знает, – честно признались сыскари. – Ищем…

– Давно ищете?

– Да уж с неделю.

– Ничего себе! Её, наверное, давно собаки съели или вороны расклевали.

– А вы предлагаете бросить все силы на поиск неизвестно чьей мёртвой головы, махнув рукой на четыре свеженькие мокрухи, дюжину разбоев и столько же изнасилований? – осведомился старший из оперативников, один глаз которого был как мутное стекло, а другой горел, словно сердце Данко. – Между прочим, матери этих изнасилованных сидят сейчас в нашем коридоре. Не желаете с ними побеседовать?