Книга Т-34 - амазонский рубеж - Игорь Подгурский

— Твоя победа станет пищей для меня. Когда Хранители будут умирать, я буду рядом. — Без тени смущения бодро отозвался ментальный падальщик. Между союзниками, даже временными, не должно быть недомолвок. — Я все узнаю. Я буду твоими ушами и глазами. Я все устрою. Ты скован рамками человеческого тела, а я — нет. Главное сейчас не упустить момент, время здесь течет быстрее, чем ты привык. Тем более помощников у тебя не осталось. Только я.

— Хватит нести чушь!

— Ты забыл, что с тобой приключилось? — ехидно поинтересовался голос. — Ты так и не добрался до инкубатора. Не дошел. Не успел…

Отто судорожно дернулся, как от удара током, и попытался провести рукой по левой стороне груди. Там должна была находиться посылка с пятью сердцами-зародышами гархов. Его будущими помощниками и соратниками. Трудно проверить, на месте она или нет, когда не ощущаешь собственного тела.

«Не дошел! Не успел!»

Он собрал волю в кулак, в тугой комок и… открыл глаза.

Все вокруг было нечеткое, белое и смазанное. Сфокусировав зрение, Отто понял, что находится в госпитальной палате. Об этом он догадался, увидев, что от его руки тянется трубка капельницы, подвешенной к высокому металлическому штативу. Штурмбаннфюрер лежал на кровати, по грудь его укрывало одеяло. Вместо привычной черной формы на нем была надета белая больничная пижама в игривую синюю полоску. Рядом с постелью на стуле расположилась сиделка, она читала книгу.

* * *

Штурмбаннфюрер не мигая смотрел на медсестру.

Почувствовав на себе тяжелый взгляд, женщина оторвалась от книги.

— Мы думали, что вы уже не выйдете из комы, — запинаясь, произнесла она. — Я сейчас позову дежурного врача. Не вздумайте вставать. Ваши мышцы могли атрофироваться от долгого лежания.

— Пустое, то, что нас не убивает, делает сильнее. Не помню, кто это сказал… Кажется, кто-то из людей. — Кемпке одним рывком сел на кровати. Панцирная сетка жалобно скрипнула под его телом. Он смотрел на пижаму в синюю полоску, в которую был одет. Почти такой же расцветки, как лагерные робы хефтлингов. Эта ассоциация, мелькнувшая в голове, очень ему не понравилась. Офицер приказным тоном безапелляционно потребовал:

— Принесите мою форму.

— Но, герр доктор…

— Форму! Быстро! Бегом! — заорал офицер, вставая с кровати. — Сапоги не забудьте. — Последнюю фразу он бросил уже в поспешно убегающую спину в белом халате.

…Кемпке был приятно удивлен. Форма была постирана и отглажена, сапоги начищены до зеркального блеска. Порванный черный кожаный плащ был зашит аккуратными широкими стежками с изнанки. Все личные документы и спецпропуска на месте. Не хватало фуражки, потерянной в подземном туннеле после обвала, и бесценного контейнера с зародышами-сердцами будущих гархов, которым уже не суждено принять человеческое обличье. Тяжело на душе… но переживем и это.

Мелькнула горькая мысль: «Сколько подобных себе он сможет сейчас собрать?»

Кроме дыр, черный форменный плащ понес еще одну потерю: у него отсутствовал погон на правом плече, который был с корнем вырван. На такие мелочи офицер не обратил внимания. Надо как можно быстрее добраться в Пассау. Там, в здании городского архива, превращенного в секретное хранилище «Аненэрбе», он мог координировать выполнение своего плана. Так паук в центре паутины получает сигналы об окружающем мире. Никто, кроме него, не знал истинных размеров сети и длины связующих нитей.

Машину Кемпке просто реквизировал у начальника госпиталя, который все равно дневал и ночевал на рабочем месте. На всякий случай полковник медицинской службы возмутился. «По какому праву?!» — спросил он, хлопая красными от постоянного недосыпа глазами. Эсэсовец молча сунул замученному медику бумагу с перечнем полномочий и подписью всесильного Гиммлера, чем снял все оставшиеся вопросы. На лице полковника моментально нарисовалась гримаса злобной угодливости. При таких практически безграничных полномочиях Кемпке мог никому ничего не объяснять, а тем более просить. Молча сунуть бумагу под нос, так даже лучше, действеннее, быстрее нагоняет жуть и помогает добиваться того, что тебе надо в данный момент.

Отто не переставал удивляться особенностям людей этого мира. Они с благоговейным почтением относились к официальным документам с печатями. Чем больше штампов, тем больше уважения к их владельцу. Смешно было смотреть, с каким трепетом они читают бумаги, испятнанные черными строчками. Магия букв, складывающаяся в слова с недвусмысленно угрожающим текстом, действовала всегда одинаково безотказно.

Через несколько часов сумасшедшей гонки по шоссе Кемпке остановился у здания архива. Пару раз приходилось съезжать на обочину и пропускать колонны мотопехоты на «Ханномагах». Лязгающие при движении полугусеничные бронетранспортеры, двигающиеся на восток, высокомерно игнорировали легковушку, приткнувшуюся на обочине. В такие минуты штурмбаннфюрер стискивал руль так, что белели костяшки пальцев. Досадная помеха, но проще пропустить — начнешь качать права, только время потеряешь.

Когда рев моторов и лязг гусениц бронированных «Ханномагов» стихал, штурмбаннфюрер резко стартовал с места, словно за ним гналась сама смерть.

Кемпке ехал, стараясь представить себе, что думают о нем в «Аненэрбе». А думать могли разное. Понятно, какие предположения высказываются в подобных случаях: тяжело ранен, безобразно искалечен, никогда не выйдет из комы…

Отто избежал всех этих неприятностей. Смерть тоже обошла его стороной.

И вот сейчас он возвращается в свою вотчину, в свой архив. На нем была все та же черная форма, тот же кожаный плащ, только сильно ободранный и без одного погона.

Кемпке остановил реквизированную в госпитале машину у самого крыльца архива. Чуть не задев бампером высокую ступеньку. Не потрудившись закрыть дверцу легковушки, он вихрем ворвался в здание.

Караульный в каске и с автоматом на груди попытался заступить ему дорогу, но, узнав высокое начальство, отступил назад. Щелкнув каблуками, он замер, снова превратившись в неподвижную статую в черной форме.

Из-за стола, огороженного деревянным барьером, вскочил помощник начальника караула из роты охраны. Офицер выбросил руку вперед и быстрой скороговоркой зачастил доклад о несении службы:

— Зиг хайль! Штурмбаннфюрер, за время моего дежурства…

— Хайль! — Кемпке оборвал помначкара нетерпеливым жестом. — Все документы, поступившие на мое имя, ко мне в кабинет. Срочно!

Штурмбаннфюрер двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались его апартаменты. Проходя мимо ростового зеркала, обрамленного старинной рамой с начинающей облезать позолотой, он остановился, словно налетел на невидимую стену. Краем глаза он перехватил в зеркале свое изображение. Увиденное ему крайне не понравилось. Отто резко повернулся корпусом, встав напротив зеркальной поверхности. Сейчас он видел себя с ног до головы. Его отражение в зеркале красовалось в новеньком черном плаще без единой прорехи и серебряным погоном на правом плече.