Книга Арена - Дмитрий Воронин

– О да, да, конечно.

Когда за вымогателями закрылась дверь, Александр рухнул в кресло и расхохотался. Штерн бросил на него непонимающий взгляд.

– А я не вижу в этой ситуации ничего смешного, Александр Игоревич. – Жуткий акцент исчез из его речи словно по мановению волшебной палочки. – Я ведь правильно понимаю, это были представители пресловутой русской мафии?

– Разумеется.

– Так стоило ли им платить?

– Генрих Генрихович, в одном эти уроды правы, вы совершенно не представляете себе русских реалий. Разумеется, я мог выбросить их в окно. Разумеется, вместе с моими ребятами я бы раскатал по асфальту два-три десятка их боевиков, если бы им вздумалось качать права силой. Но дело ведь на этом не закончится. Во-первых, мы вряд ли сможем уберечь ту же Ниночку… тому, кто рискнет тронуть Лику или Наташу, я не завидую. Во-вторых и в-главных, если мы искалечим десяток-другой бандитов, общество в целом станет здоровее… но нами вплотную заинтересуются компетентные органы. А вдруг они окажутся слишком компетентными? К тому же эти копейки… да пусть подавятся.

– Все, что вы говорите, довольно разумно, – скривился Штерн, – и все же это смешно. Одна из лучших Команд в обитаемом космосе, и платит отступное шайке мелких вымогателей.

– Шеф, если вы свернете нашу деятельность в этом городе, я с огромным удовольствием отправлю всю эту шайку к их наверняка гадким предкам. И рука у меня не дрогнет. Хотя, пожалуй, в этом случае лучше будет покинуть страну.

Штерн встал, извлек из бара бутылку коньяку, неспешно вылил содержимое в пивную кружку и столь же медленно высосал ее до дна. Задумчиво повертел в руках пустую бутылку, аккуратно опустил ее в корзину, затем достал из бара еще одну. Его способность глушить коньяк чуть ли не ведрами поначалу приводила Сашу в ужас, и только потом, с полгода спустя, он в полной мере осознал причину этого. Штерн не был человеком, и спиртное действовало на него иначе, чем на людей. От хорошего коньяка он получал чисто эстетическое удовольствие. Снова рухнув в кресло с полной кружкой в руках, он вздохнул:

– Вообще говоря, утрясти все вопросы с вашими правоохранительными органами было бы не так уж и сложно… – заметив, что Трошин собирается возразить, он обреченно махнул рукой. – Да не спорю я с вами, Александр Игоревич, это так, мысли вслух.

– А почему в присутствии официальных… и таких вот, полуофициальных лиц у вас прорезается акцент? – поинтересовался Саша.

– Я все-таки что-то понимаю в этих ваших российских реалиях, – несколько сухо ответил Штерн. – У вас почему-то к иностранцам относятся лучше.

Саша расхохотался.

– Генрих Генрихович, ваш неподражаемый акцент встал нам по меньшей мере баксов в пятьсот. Ну кто из этих бандюг может подумать, что немец делает в России бизнес и при этом не имеет доходов. Наши серые полки почти убедили их, что взять с «Арены» можно немного.

– Ладно, шутки шутками, а пора и дело делать. – Штерн стал серьезным. – Александр Игоревич, официально извещаю вас о предстоящей Арене. В воскресенье… не морщитесь, сроки от меня, как вы понимаете, не зависят.

– Группа?

– Группа «С». Все материалы через тридцать минут будут в ваших компьютерах. И имейте в виду, дело очень серьезное. В этот раз вам противостоит очень… сильная Команда.

* * *

Телефонный звонок оторвал Михаила от очень важного дела – он пил кофе. Важным дело являлось прежде всего потому, что в этот раз кофе был хорошим, дорогим, что в его жизни случалось нечасто. На зарплату рядового опера можно пить только Mysor Gold, в просторечии именуемый «мусором» и, следовательно, вполне подходящий для обшарпанных стен райотдела. Но Миша любил хороший кофе, и когда очередной потерпевший, с вожделением поглаживая утянутый у него два дня назад портфель с документами и добросовестно найденный опером Михаилом Угрюмовым в подъезде собственного дома, протянул старшему лейтенанту банку Carte Noir, опер не устоял. И теперь он наслаждался ароматом хорошего кофе и злился по поводу того, что какая-то зараза звонит в такое время, совершенно не понимая, что в девять часов вечера он, Михаил, уже может быть и дома.

Телефон не умолкал.

– Меня здесь нет, – заявил Михаил висящим на стене часам. – Вам это ясно?

Часам было ясно. Телефону – нет.

Миша вздохнул, одним глотком отправил в себя остатки кофе из кружки и потянулся к трубке.

Телефон с готовностью замолчал.

– Своличь ти гнусний, – сообщил Миша телефону новость, тот в ответ немного подумал и зазвонил снова.

– Угрюмов, – буркнул он, сняв трубку и стараясь, чтобы на том конце провода поняли, что совершили ошибку. Очень большую.

– Мишка! Привет! Ты еще пашешь?

– Нет, кофе пью, – сварливо ответил он, однако на том конце эта фраза была воспринята как шутка.

– Ну, допивай, допивай… мне потом перезвонить?

– Слушай, Петро, не выделывайся, чего надо?

Петька был старым приятелем Михаила, одно время пахавшим, можно сказать, за соседним столом, а потом неожиданно сменившим амплуа и переместившимся в частное агентство. Занимаясь исключительно отслеживанием неверных мужей и, гораздо чаще, неверных жен, он довольно быстро пошел в гору, купил приличную машину, подумывал теперь о приличной квартире и довольно часто поил старого приятеля весьма приличным кофе.

По старой памяти он не раз предлагал Мишке присоединиться к нему в святом деле оздоровления морального климата общества, но тот каждый раз вежливо отказывался, ссылаясь на долг, честь и совесть. Петька, соответственно, воспринимал это как намек на отсутствие у него, Петьки, вышеупомянутых долга, чести и совести, обижался, переставал разговаривать с Михаилом дня на три-четыре, а потом все снова возвращалось в привычную колею.

– Ты же Генку-«Кобру» помнишь?

– Ну, допустим…

– Хочешь, информацию подкину? Мои топтуны сегодня его просекли, он вместе с Серегой Носовым в одну фирмочку наведывался.

– Носов? Это который Хряк? А он что, на свободе?

– Миша, ты меня огорчаешь. Свой контингент надо бы знать.

– Петро, ты же все прекрасно понимаешь. Это не мой контингент. Это клиенты РУБОПа, а мне в их дела лазать не с руки. А что за фирмочка?

– Ага, заинтересовался?

– На самом деле у меня и так забот – выше крыши. И без Кобры с Хряком. Но… но не томи, давай, что там у тебя?

На том конце провода повисла недолгая тишина.

– Знаешь, Мишка, зашел бы ты ко мне в гости. Я тебя кофием напою. Хорошим.

– Я и сам тебя напоить могу, – встал в позу Михаил. – «Черная карта» называется. Вроде.

Пауза грозила перейти в минуту молчания. Потом раздался восторженный вопль Петьки:

– Мишка! Свершилось! Ты взял взятку! Городничий брал борзыми, а железный опер М. Угрюмов – исключительно кофиём.