Книга Я - нет - Лоренцо Ликальци

— Не хочу я от вас никаких денег! Вы чудовище!

Хватает свои вещи и собирается уйти.

— Ах, это я чудовище! Это ты чудовище! Катись отсюда, грязная карлица! Кто твой жених… карапуз?.. — кричу я ей в спину. — И поосторожнее, когда выйдешь на улицу, не перепугай мне ротвейлеров!

Бебиситтер вылетает, громко хлопнув дверью.

— Сэкономили сто пятьдесят тысяч… Кстати, кто заплатил за ресторан? — спрашиваю я нормальным тоном.

— Твой брат. Но в понедельник не забудь вернуть ему деньги.

— Ничего я не собираюсь ему возвращать! Он заплатил — его дело. Еще миллион сэкономили, тем более что вино было отвратительное.

— Если ты ему их не отдашь, отдам я. Поскольку это мы его пригласили.

— Ни хрена себе гость! Мы организуем ему вечеринку, чтобы он мог трахнуть очередную шлюху, которую, добавлю в скобках, он никогда не трахнет, и еще должны платить ему за это. Где такое записано?

— Какой же ты мерзкий! Держи себя в руках. Даже если ты мертвецки пьян, это еще не значит, что тебе позволено говорить гадости о ком бы то ни было. Будь это мои подруги, твой брат или бебиситтер, которую невозможно заменить. И прежде всего, тебе не позволено так вести себя со мной, — говорит Лаура, пылая от ярости.

— А я вот позволяю. И кто мне может помешать в этом? Я босс боссов! Я Аль Капоне!

— Смотри, чтобы никто не умер со смеху, усмехается Лаура.

— Пока что смеюсь я. Ха-ха-ха!. И смотри, не умираю! А поскольку я позволяю себе все, знаешь, что я тебе скажу? Пошли в жопу твои подруги, пошел в жопу мой брат, пошла в жопу незаменимая бебиситтер, пошел в жопу твой психоаналитик, которому грош цена, но который стоит мне столько, что было бы лучше, чтобы он поскорее пошел в жопу, и прежде всего иди в жопу и ты тоже!

— Ты так пьян, что не имеет никакого смысла отвечать тебе.

— Кто пьян, я?! Гляди!

Я пытаюсь принять классическую позу для демонстрации собственной трезвости: правая пятка на левом колене, левый локоть уперт в правое колено, указательный палец касается кончика носа, правая рука строго за спиной.

К моему огромному удивлению, у меня это получается очень ненадолго: уже через секунду моя скульптурная композиция начитает шататься, словно я стою на шаре, еще секунды три меня трясет будто в пляске Святого Витта. Я едва успеваю опустить ногу на пол, чтобы не свалиться.

— Видала? — с вызовом спрашиваю я.

Лаура отворачивается с гримасой отвращения и готово покинуть прихожую. Но останавливается, возвращается и вновь принимается грузить меня:

— Ты хоть понимаешь, как ты выглядел в ресторане?! С какой физиономией ты появишься там в понедельник вечером с японцами?

— Какие, к черту, японцы! Пошли они в жопу! Нет никаких японцев! Если ты хочешь знать, я собирался пойти туда со своей любовницей.

Лаура бледнеет. Стены прихожей кружатся вокруг меня.

— С кем?!

— С моей любовницей. Съела? Я трахаю ее уже два года, понятно? Ты думаешь, я нервничаю из-за моего братца? Да в гробу я его видал! Хочешь знать, почему я такой нервный? Хочешь?

Лаура окаменела. Она смотрит на меня, молча, замерев… Хотя нет, ее шатает.

— Так я тебе скажу! Я такой нервный, потому что терпеть тебя не могу, потому что не выношу, как ты двигаешься, как разговариваешь, как одеваешься. Я нервный, потому что меня тошнит от твоей работы, твоих гребаных подруг, твоих гребаных вечеринок. Я нервный, потому что мне не нравится, что все водят меня за нос, что я должен всех содержать. Тебя, которая делает вид, что работает, этого мудака, моего братца, который даже и вида не делает, корчит из себя непризнанного музыканта, полоумного интеллектуала и ироничного скептика. Я нервный, потому что жизнь с тобой всегда была тяжелой работой, потому что заниматься любовью с тобой тоже превратилось в работу, нет, скорее в кровосмешение! Хочешь знать — почему? Потому что это словно заниматься сексом с собственной сестрой, которой у меня нет, но которая, если бы была, производила бы на меня точно такой же эффект, какой производишь на меня ты. Я нервный, потому что мне не хватает воздуха. Я нервный, потому что я люблю другую и хочу жить с ней. И пошли вы все в жопу! Вот и все!

Лаура широко раскрывает глаза. Кажется, она не понимает того, что я сказал. Или не верит этому. Она пятится.

— Кто она? Скажи мне, кто она!

— Не скажу. Это мое дело. Иди в жопу.

Лаура садится, сжимает голову руками. Ее трясет. Только сейчас до меня доходит, что я ей наговорил.

— Все-все, забыли, я пошутил.

Я подхожу к ней. Она с силой отталкивает меня. Поднимает голову.

— Ты пошутил? Нет, ты не шутил, сволочь! — кричит она. — Я знаю, кто она, это та шлюха из отдела персонала как ее зовут? Да-да, та самая… жена судьи…

— Кто?! Де Бернардис?! — спрашиваю я со смехом.

— Да, она самая! И нечего смеяться!

— О'кей, я не смеюсь. Но подумай сама, если бы даже Де Бернардис…

— Де Бернардис! Я как чувствовала, что эта… как ее зовут, твою шлюху? — перебивает меня Лаура.

— Я не помню.

— Ах, ты не помнишь! Скажи мне, пожалуйста, ты что когда трахаешь ее, зовешь ее по фамилии?.. Теперь мне понятно, почему она так быстро сделала карьеру на предприятии. Она такая организованная, так хорошо работает, объяснял ты. Теперь я знаю, каким местом она работает, эта сука! Я вас видела, когда как-то зашла к тебе в кабинет, а она стояла, раскорячив ноги и положив на твой письменный стол свои уродские сиськи…

Не такие уж они и уродские, думаю я.

— …а ты сидел и пускал слюни, пялясь на них! Все вы одинаковы, и чем паскуднее паскуда, тем больше она вам нравится. Так вот, завтра же ты ее уволишь! И можешь убираться к чертям собачьим из этого дома!

— Завтра воскресенье.

— Вот и хорошо, у тебя будет время собрать чемодан.

— Я имел в виду, что уволить ее в воскресенье невозможно. — Я пытаюсь сгладить драматизм ситуации.

— Ты еще пытаешься острить? Ты так глуп и пьян, что не понимаешь, насколько ты оскорбил меня? Ты мне изменил и мне же признаешься в этом! У тебя не хватило храбрости сказать мне это в трезвом виде, нет, тебе надо было надраться до поросячьего визга, чтобы сказать мне это! Ты мне вдвойне омерзителен!

— Я же сказал, что пошутил, клянусь тебе! А наговорил такое, просто чтобы немного позлить тебя. Извини.

Лаура принимается рыдать. Я делаю новую попытку подойти к ней, но она отскакивает от меня и кричит:

— Исчезни, ублюдок!

У меня кружится голова. Опять подступает тошнота. Филиппинцы просыпаются и спускаются вниз. Уставили на нас свои филиппинские рожи.

— Вам что здесь надо? Идите в жопу! — гаркаю я.