Книга Встреча с мечтой - София Нэш

Он положил дополнительный кусок ткани на рану и продолжал бинтовать, в спешке нечаянно задев грудь Грейс.

Она охнула.

— Простите, — пробормотал Майкл.

Как только он закончил бинтовать и закрепил конец ткани, Грейс опустила руки и завернулась в одну из своих шалей.

— Спасибо, — с каким-то безысходным отчаянием обронила она.

В комнате повисла неловкая тишина, Майкл встал и поднял тазик.

— Я оставлю вас, чтобы вы отдохнули.

— Нет.

— Простите, что? — Остановившись у двери, он повернулся к ней.

— Я сказала — нет.

Майкл вернулся к кровати.

— Вы не ответили на мой вопрос, — пояснила Грейс.

— А что это был за вопрос, моя дорогая? — Майклу показалось, что он тонет.

— Почему вы сказали, что все мужчины — негодяи? Проклятие!

— Простите, графиня, мне следовало придержать свой язык.

— Если только речь шла не о жалости, меня не волнует, что вы имели в виду.

— Жалость? — Майкл с удивлением посмотрел на Грейс. Зачем мне жалеть вас? Ну конечно, вы пострадали. Но вы поправитесь. И снег растает, и вы довольно скоро отправитесь в путь.

Грейс всматривалась в его лицо, словно не доверяла его словам.

— У меня есть некоторый опыт распознавания подобных выражений лица. Я еще в Лондоне сталкивалась с этим. И когда вы смотрели на меня, я все прочла по вашему лицу.

— Но почему жалость — это так плохо, дорогая моя? В моей жизни были такие моменты, когда я бы сам с удовольствием принял сочувствие.

— Именно этого я не выношу, — взволнованно заявила Грейс.

Майкл ждал, что она скажет дальше.

— Я поняла, что к жалости всегда примешивается скрытое ликование от неудач другого человека.

— А какая же великая беда случилась у вас, графиня? — удивленно поднял брови Майкл. — Смерть вашего мужа, да? Мне трудно поверить, что кто-то будет настолько жесток, чтобы искать в этом удовольствие для себя.

— Ну конечно, нет. Но вы удивительно ловко сменили тему разговора, мистер Раньер. Мы говорили о вас, а не обо мне.

— Разве?

— Да. Если в вашем взгляде была не жалость, тогда что это было?

— Видите ли, если вы не можете этого понять, Синеглазка, то мне кажется, что для нас обоих было бы лучше просто забыть об этом.

— Да все в порядке, мистер Раньер. Можете поведать мне. Я уже знаю: во мне есть что-то такое, что останавливает мужчин, когда доходит до сути дела. — Грейс отвела взгляд в сторону. — Сейчас вы оказали бы мне большую услугу, если бы смогли все объяснить. Как вы там говорили? Снег скоро растает, и я смогу уехать. Сомневаюсь, что у меня снова будет такая возможность услышать жесткое прямодушие и оценку всех своих недостатков.

Да о чем она? Какие недостатки? Майкл, онемев, долго смотрел на ее благородный профиль. Он медленно покачал головой, но без лишних вопросов понимал, что за этим странным допросом скрывалось нечто гораздо большее, Чем утонченный вид, который она являла свету. Она с трудом выдавливала из себя каждое слово, демонстрируя свою ранимость. Но это было просто нелепо…

— Ваши недостатки, да? — Майкл поскреб подбородок. — Ну что ж, дорогая моя, если вы хотите услышать суровую правду, единственное, на что я, возможно, могу указать. Но, имейте в виду, только возможно, так это на необходимость немного научиться готовить.

— Не надо меня опекать. — Грейс медленно подняла на него глаза, и в них он увидел столько боли, что едва не отступил назад.

— Что с вами случилось, графиня? Кто вложил в вашу, прелестную головку мысль о том, что с вами что-то не так? Если это был граф, я буду счастлив откопать его труп и отпечатать на его лбу букву Г, что означает глупость.

— Вы знакомы с герцогом Хелстоном? — изумленно спросила Грейс.

К этому Майкл оказался не готов.

— А кто он такой, черт возьми? Кузнецы не вращаются среди высокопоставленных особ. Это он, мерзавец, втемяшил в вашу голову подобные мысли?

— Нет, просто этот герцог и его друзья часто любят описывать изобретательные способы пытки.

— А теперь скажите: кто из нас меняет тему разговора? — после долгого молчания спросил Майкл.

— Послушайте, вам не надо быть добреньким. — Грейс ухватилась за сбившуюся простыню. — Я просто хочу знать ваше мнение. Было бы здорово, если бы вы еще дали ясно понять, какие, по-вашему, качества в дамах больше всего привлекают джентльменов.

— Как я могу высказать вам свое мнение, не зная, о чем мы говорим?

— Вы еще хуже, чем бабушка герцога Хелстона, — округлила глаза Грейс, — а она умеет увиливать от ответов на вопросы.

— Если вы хотите услышать честное мнение, я вам его скажу. Но с условием — честность за честность. Я хочу знать, что такое случилось, из-за чего вы пришли к этим дурацким… о, простите, интересным выводам. — Майкл оторвал ее руку от простыни и задержал ее в своей ладони.

Грейс, похоже, пришла к какому-то решению, глубоко вздохнула и начала быстро говорить:

— За последние двенадцать месяцев два джентльмена после помолвки отказались жениться на мне. Оба влюбились, в других дам, оба — мои хорошие друзья, если точно — мои лучшие друзья. Я очень рада за них, правда. Мне не хочется, чтобы вы меня неправильно поняли. Все это к лучшему, я знаю. Так мне гораздо легче жить. Просто те джентльмены…

— Продолжайте, — приободрил ее Майкл, а в голове у него вертелось одно слово — «идиоты».

— Просто эти два человека совершенно не похожи друг на друга. Один — блестящий, влиятельный герцог, бывший командир корабля Королевского флота с очень жестким характером. Второй — уравновешенный дипломат…

— И?

— Я думала, что их будут привлекать очень разные дамы. Но оказалось, что нет. На самом деле…

Майкл молчал, ожидая продолжения.

— На самом деле мне казалось, что я очень похожа на своих друзей. Но недавно… совсем недавно я поняла, что очень отличаюсь от них.

— Чем же? — «Тем, что ты самый красивый, нежный ангел с добрым сердцем на этой забытой Богом земле!» — так ему хотелось ответить ей.

— Мне не хочется говорить, не хочу оказывать давление на ваше мнение. Я… Я хочу знать, можете ли вы почувствовать это.

— Вы знаете, у меня не очень, получается, делать витиеватые комплименты. Я могу указать вам достоинства овцы или кобылы, но что касается женщины — вряд ли. Да это не имеет значения. Мне кажется, что комплименты не избавят вас от той причины, которая заставляет думать, что с вами что-то не так, правда?

— Нет.

— Хорошо, в таком случае я скажу вам, что думаю.