Книга Повелитель желания - Николь Джордан

При мысли о дяде Алисон забыла о собственных тревогах. Где Оноре? Что с ним случилось? Что сделали с ним эти негодяи?

Они скакали все с той же неумолимой скоростью. Алисон больше не могла выносить мысли, терзающие ее мозг острыми шипами. Неизвестность пугала и выматывала куда сильнее любой, самой страшной правды.

Резким движением Алисон вонзила шпоры в бока кобылки, понуждая ее догнать жеребца, пока лошади не оказались рядом. Похититель слегка повернул голову, вопросительно подняв золотистую бровь. Она попыталась заговорить, но вовремя поняла, что перекричать топот копыт будет почти невозможно. Наклонившись вперед, девушка потянула за узду кобылки так, что лошадь едва не столкнулась с вороным. К счастью, бербер все понял и натянул поводья.

— Что вы сделали с моим дядей? — выкрикнула Алисон по-английски, совершенно забыв, что все предыдущие разговоры велись на французском языке. Но лицо, больше похожее на непроницаемую маску, оставалось бесстрастным. Ни проблеска понимания.

— Ты… ты… грязный дикарь! Если тронул хоть волос на его голове, клянусь, я все сделаю, чтобы тебя повесили!

— Либо говори по-французски, либо молчи, — мягко посоветовал бербер.

Окинув его уничтожающим взглядом, Алисон набрала в грудь воздуха и перешла на французский:

— Прекрасно! Объясните, что вы сделали с моим дядей? — повторила она сквозь стиснутые зубы.

— Совершенно ничего. Его освободили, как только ты оказалась в моей власти.

Может ли она верить ему, гадала Алисон, всматриваясь в лицо похитителя. Его глаза блестели ярко, словно топазы, взгляд пристальный, как у хищной птицы… и такой же невозмутимый. Такие глаза не лгут.

Сведенные плечи девушки чуть расслабились. По крайней мере хоть какое-то утешение: ему не нужен Оноре. Можно хотя бы не беспокоиться о дяде. Но Оноре будет вне себя от тревоги за племянницу! Необходимо поскорее выпутаться из этого положения, пока дядя не заболел от расстройства! Однако сначала нужно узнать, почему этот черный дьявол похитил ее и что собирается с ней делать. «Возможно, я даже сумею убедить его освободить меня», — подумала Алисон с вновь разгоревшейся надеждой. Ведь она еще не пробовала договориться с этим негодяем!

— Не стоит брать на себя труд везти меня куда-то, — начала она, стараясь оставаться спокойной. — Если хотите получить выкуп, достаточно обратиться к дяде, и он заплатит любые деньги за мое благополучное возвращение.

— Не деньги мне нужны, — бесстрастно ответил он. Ни малейшего проблеска эмоций в этом словно отлитом из металла лице.

— Но что? Что в таком случае вам нужно?

Ответом было невыносимо долгое молчание.

— Солдаты моего эскорта не позволят вам захватить меня. Думаю, они уже бросились в погоню, а когда настигнут вас, пристрелят, как собаку.

— Сомневаюсь, — покачал головой бербер, словно вспоминая что-то. — Судя по тому, как храбро вели себя ваши стражи, они сдадутся без борьбы. У них не больше мужества, чем у овец.

Хотя Алисон думала то же самое, пренебрежительный тон заставил ее ощетиниться и броситься на защиту французов.

— Они не виноваты! Ими некому командовать! Их офицер заболел, и…

И только сейчас ужасное озарение снизошло на нее, заставив задохнуться от подкатившей к горлу тошноты. Лейтенант заболел только сегодня утром. Как и Чанд…

О Боже, Чанд!

Лицо девушки исказилось мучительным страданием:

— Чанд… мой слуга… пожалуйста, ответьте… вы не отравили его?

— Нет! — резко бросил незнакомец. — Твой слуга невредим. Просто кое-какие травы, добавленные в еду, вызвали легкое недомогание. Через несколько дней он окончательно оправится. Но к тому времени будет уже поздно искать тебя.

Пытаясь осознать все значение откровенных слов бербера, Алисон уставилась на него с тоской и презрением. Он спланировал ее похищение до последней детали!

— Ты ублюдок, — с брезгливым отвращением бросила она.

Жесткие губы дернулись в подобии улыбки.

— Подобный язык не приличествует молодой леди, ma belle.

Пальцы девушки сами собой сжались в кулаки.

— Следовало бы убить тебя! — пробормотала она.

— Следовало.

Ответ прозвучал так неожиданно дружелюбно, что девушка пронзила бербера разъяренным взглядом.

— В следующий раз я не промахнусь!

Храбрые слова… угроза, брошенная в порыве гнева… и незнакомец, прекрасно поняв это, хладнокровно пожал плечами:

— Вместо того чтобы проклинать, ты лучше бы меня поблагодарила. Я оказал тебе услугу, увезя от Бурмона, и заверяю, ты вовсе не хочешь выходить за него замуж. Я уже предупреждал об этом той ночью.

— Той ночью вы мололи вздор и бредили о каких-то убийцах.

— Я никогда не брежу, — оборвал он ее. — И не мелю вздора.

Зловещие нотки в неожиданно ледяном голосе так потрясли Алисон, что она едва сдержала дрожь.

— Почему вы называете Эрве убийцей? Что он сделал вам?

Похититель не потрудился ответить.

— Вам это с рук не сойдет! Эрве спасет меня, даже если придется привести с собой всю французскую армию!

От его улыбки цепенела в жилах кровь.

— Я искренне надеюсь на это, а заодно и на то, что храбрый полковник явится за вами. Буду счастлив приветствовать его.

Вся храбрость Алисон куда-то девалась при виде этого презрительно улыбающегося лица. Она впала в угрюмое молчание, пытаясь понять его слова и разгадать, какая судьба ее ожидает.

Джафар с невольным восхищением наблюдал за прелестной пленницей. Она не плакала, как он ожидал, не молила о милосердии. А вместо этого сопротивлялась, бросала ему вызов, требовала ответов. И, несмотря на молчание, Джафар знал, что девушка и не думала сдаваться. Она станет сопротивляться ему при каждом удобном случае, снова и снова расспрашивать о планах и мотивах, заставивших пойти на похищение.

Он еще не решил, что скажет ей. Алисон никогда не поймет терзавших его мук. Убийство во имя мести, по ее понятиям, просто недостойно цивилизованного человека. Но Джафар больше не был тем цивилизованным англичанином, которого она встретила семь лет назад. Николас Стерлинг остался в прошлом.

Возвратившись в Алжир, он присоединился к мятежникам, боровшимся против французского вторжения, и после нескольких лет сумел стать вождем отцовского племени только благодаря упорству и железной решимости. Джафару пришлось бороться за свое наследство и доказать, на что он способен. Теперь он стал каидом — главой провинции и честно заслужил этот высокий пост, а кроме того, принес клятву верности султану арабов Абдель Кадеру.

Но второй, главной, цели он так и не достиг — до сих пор не смог отомстить за смерть родителей. К тому времени, как Джафар покинул Англию и вернулся домой, генерал Луи Опост де Бурмон, человек, которого он поклялся убить, был мертв. Но обет отомстить по-прежнему горел в сердце Джафара. Горестные воспоминания, наполнявшие его сны, не давали ничего забыть. Он все так же живо, словно вчера, помнил подробности этого ужасного дня. Даже сейчас, семнадцать лет спустя, его охватывала знакомая бессильная ярость, как тогда при виде изуродованных трупов родителей, и безумная ненависть к генералу, который приказал совершить все эти бессмысленные преступления.