Книга Войны некромантов - Андрей Дашков

– Плевать мне на твою душу, – презрительно сказал лазарь и расположился в кресле, прикрыв чресла сброшенной одеждой.

– Ты меня знаешь, – это был не вопрос, а утверждение. – Откуда?

– Не тебя, – пробормотал монах. – Не тебя. Когда-то я знал человека по имени Ансельм...

Женщина, все еще лежавшая на столе, зашевелилась и захрипела. Монах бросил на нее пугливый взгляд, как будто лазарь пометил ее жутким заклятием.

– Расскажи мне о нем, – приказал Преподобный, несмотря на то, что разговор означал более или менее длительную задержку на пути. Похоже, монах действительно считал его порождением своего предсмертного бреда.

– Это то, что я думаю? – прошептал жалкий безумец. – Я читал о тебе в Книге. Но это неправильно, неправильно! Ты не должен наказывать за грехи...

Ансельм покосился на женщину, бесстыдно раскрывшую бедра.

– Твой грех? – спросил он у монаха.

Тот захихикал, глядя в пустоту.

– Что ты знаешь об Ансельме? – лазарь повысил голос.

– Он искал всю жизнь... Говорил... это спрятано... под Менгеном. Больше я ничего не скажу. Страшное колдовство...

– Зачем он шел в Йеру-Салем?

– Свет... Он искал свет... Слишком много света... – монах вскочил, задрал голову к небу и закрыл ладонями глаза. – Слепящий свет!! – он перешел на крик.

Лазарь хотел вразумить его пощечиной, но старик зашатался и сделал несколько шагов по комнате, пока не ткнулся лицом в стену. Кровь потекла из разбитого носа.

Монах кричал, не переставая.

Лазарь понял, что его собеседник только что ослеп.

* * *

Вальц вышел на улицу, но прежде чем отвязать кобылу, отправился в садик позади дома и наполнил мех, в котором лежала крыса, черной сырой землей. При этом он шептал какие-то труднопроизносимые вещи и добавил к земле немного крови, соскоблив ее со своих ладоней.

Закончив, он приторочил мех к седлу и заметил, что мальчишка неподвижно лежит у задних ног кобылы. Возможно, его навеки успокоила четвероногая тварь. Вальц похлопал лошадь по морде, а та вздрагивала от отвращения и испуганно таращила глаза.

3

Через три дня лазарь пересек незримую границу Четвертого рейха. Леса сменились заброшенными полями и лугами, на которых всадник был заметен издали. Вальц был недоволен этим обстоятельством, тем более что скоро ему стали попадаться деревни, до которых еще не добралась чума. Он объезжал их, стараясь не попадаться людям на глаза. Одежда булхарского солдата могла привлечь к нему внимание, и он сменил ее, убив и раздев какого-то пастуха.

Еще через три дня пала белая кобыла. Не от болезни. Возможно, от усталости, или от чего-то еще. Кое-кто сказал бы, что ее доконал страх... Вальц слез с лошади, когда у нее начали дрожать ноги, и даже плеть оказалась бесполезной. Он перебросил мех через плечо, и в ту же секунду кобыла ткнулась мордой в землю и неловко повалилась набок. Только теперь Вальц заметил, как сильно выпирают из-под кожи кости лошадиного скелета. Он оставил ее подыхать, рассчитывая вскоре найти замену четвероногой твари.

Так, одному, было даже проще. Он не нуждался в еде, воде и потому мог красться по безлюдным местам, словно хищник. Как там сказал монах? ЗВЕРЬ... По крайней мере, теперь лазарь знал, где находится то, за чем он охотился. Если и существовало колдовство, ослепившее монаха, а затем убившее лошадь, то Вальц до сих пор не ощущал никакого вредного влияния на свое тело. Да, теперь он двигался медленнее, но зато неуклонно приближался к Менгену. Кроме холодного оружия, он нес мех с крысой, который имел чуть более высокую температуру, чем окружающий воздух и земля. По неизвестной причине это вселяло в лазаря надежду.

По ночам, когда он шел через заброшенные поля, у него было время и возможность посмотреть вверх. Луна неизменно притягивала его взгляд, особенно в ночи полнолуния. Сияющий диск вызывал у Вальца слабое головокружение, экстаз, состояние легкости и полета. Он забывал самого себя. Бесплотной птицей парил он над равниной, а под ним безостановочно двигалось черное двуногое существо, слепленное из костей и грязи – тень, отброшенная в непонятную до конца реальность...

* * *

Но однажды одиночество его путешествия было нарушено. Как ни пытался он избежать любых встреч, встреча все же произошла. Это случилось в окрестностях некоего замка, возвышавшегося над далеким холмом. Взошедшая луна посеребрила траву, края облаков, притаившихся у горизонта, и тяжелый силуэт руин, припавших к лысому каменному склону. Густой лес отделял Вальца от линии холмов. Его путь пролегал справа от замка, в неглубокой долине...

Меньше всего он опасался старых развалин. Бродяги и призраки были не в состоянии помешать ему; и те, и другие были нелюбопытны. Он углубился в лес, и замок исчез из виду. Вальца окружили огромные деревья, под кронами которых было темно и голо. Ни травы, ни кустарника. Только узловатые корни окружали стволы, словно скорчившиеся в судорогах змеи.

Лунный свет ложился на землю рваными пятнами; их разделяли чернильные тени. Вальц шел, спотыкаясь, рискуя вывихнуть ноги, и уже не обращал внимания на мелкие помехи вроде веток, цеплявшихся за одежду и хлеставших по лицу. Дважды он падал, поднимался, и после второго раза извлек из ладони покрытую черной слизью деревянную щепку.

Вдруг кто-то выскочил на него из темноты... Женщина в белом платье. Ее зрачки были заморожены ужасом. Еще до столкновения с Вальцем она была напугана до смерти и потому не издавала ни звука. Теперь, наткнувшись на лазаря, она отшатнулась и по-звериному заскулила. Он видел ее удаляющийся силуэт, пересекавший колонны призрачного света...

Вальца не интересовала чужая жертва. Он сразу же понял, что женщину кто-то преследует, причем делает это совершенно бесшумно. Возможно, она была сумасшедшей, и погоня существовала только в ее воображении, но почему-то лазарь не верил в это.

Мимо него пронеслась свора – ему даже показалось, что СКВОЗЬ него. Было что-то странное в тварях цвета ночи, взгляд которых было невозможно поймать по причине отсутствия зрачков. Псы, преследующие добычу без единого звука, псы с тусклыми бельмами и остановившимся дыханием... Тем не менее, Вальц почувствовал, что эти существа одной с ним природы. Само по себе это обстоятельство не было ни успокаивающим, ни пугающим. Теперь лазарь ждал появления хозяев...

Сгустки теней пронизывали вуали лунного сияния. Приближались всадники на лошадях, такие же беззвучные, как свора псов-загонщиков. Чья-то дикая охота продолжалась в ночи, и Вальц впервые ощутил свою заброшенность в мире, перенасыщенном смертью.

И все же его стремление осталось неизменным. Он мог выдерживать леденящий кошмар сколь угодно долго. Отчуждение лишь озлобляло его, но не могло заставить отступить. Жертва в белом была бесполезна, а вот у преследователей было кое-что, необходимое ему...

Он нашел горизонтальный сук и, подпрыгнув, повис на нем. Когда один из охотников оказался рядом, Вальц подтянул тело вверх и ударил всадника ногами. Раздался хруст, как будто раскололась яичная скорлупа, ступни Вальца погрузились во что-то вязкое; от неожиданности он едва не сорвался с дерева. Темный сгусток, уже ничем не напоминавший человека, прилепился к нему, и, разжав руки, лазарь рухнул на груду гнилого мяса, похожего на мягкое стекло. Под его тяжестью затрещали ребра чужого скелета, а его кулаки продавили кисель из плоти и врезались в землю.