Книга Возрождение - Джеймс Паттерсон

— Нет, — говорит он и решительно направляется прочь из класса, где воздух, кажется, сгустился от лжи, шантажа и запаха формальдегида. — Ищите кого-нибудь другого для своих грязных целей. И скажите Г-Х, пусть подавится своими…

— Погоди-ка, погоди… перебил его доктор Вильямс. — Тут, Дилан, есть еще один маленький нюанс. — Вильямс перехватил его у самой двери. — Если ты не станешь с нами сотрудничать, мы вынуждены будем убить Макс.

22

Ангел открыла глаза. В ужасе хватая ртом воздух, вцепилась обеими руками в прутья решетки.

Все это ей только привиделось. Это только ночной кошмар.

Она растянулась вдоль пластиковой стенки собачьей конуры. Руки и ноги ослабели. Все тело болит. С тех пор как ее схватили белохалатники, ее до потери сознания гоняли на тренажерах, били и оперировали, она потеряла счет ударам электрошока и прижиганиям. Хуже этого кошмара еще ничего не было.

Но этого произойти не могло. Такого в жизни случиться не может.

Едва она закрывает глаза, кошмар возвращается и в мозгу пульсируют страшные образы: Макс с окровавленной шеей, мутным взором и мертвенно-бледным лицом падает с неба на землю. Но Макс умереть не может. Это абсурд. Так ведь?

Паника захлестнула Ангела. Ее сны, ее видения всегда сбываются. Она всего один раз ошиблась. Когда думала, что Клык умрет. Но этого не случилось… пока.

Она кусает губы. Лежа на спине, сквозь полуприкрытые веки смотрит в потолок клетки. Напрягает последние силы — надо во что бы то ни стало постараться установить связь. И вот сквозь пелену тумана медленно начинают обозначаться знакомые очертания.

Клык!

Ангел от радости чувствует себя на седьмом небе. Пока… Пока до нее не доходит, что Клыка рядом нет. Это всего-навсего очередной мираж. Клык стоит по колено в красной пыли. Небо над ним вымазано кровью и грязью. Да и сам он совсем на Клыка не похож. Он похож на злобного обезумевшего пса, готового броситься и растерзать первого встречного.

— Она мертва, — произносит Клык, и у Ангела останавливается сердце. Она дрожит крупной дрожью. И все равно не верит, что это правда.

Лицо Клыка перекошено. Ему не сдержать отчаяния. Он делает шаг к двум девчонкам из его команды. Ангел видела их в Париже. Это Звезда и Кейт.

— Вы виновны в смерти Майи.

Это не Макс — это Майя! Макс-2. Ангел с облегчением переводит дух. Макс жива! Но тут же ее переполняет чувство вины. Майя погибла.

— Мы же не знали, — рыдает Кейт, размазывая по щекам маскару. Ангел помнит, Кейт была настоящей силачкой. Но сейчас на это совсем не похоже. — Ари не собирался… — Она захлебнулась слезами и не смогла закончить. Клык стиснул челюсти.

Ангел видит, как сжимаются у него кулаки, и в ужасе ждет, что случится дальше. Ей слишком хорошо знаком его тяжелый суровый безжалостный взгляд. Тому, кто разозлит Клыка, вряд ли поздоровится. «Валите оттуда» — мысленно советует она девицам.

Звезда обняла подругу за плечи, и ее холодное непроницаемое лицо смягчилось:

— Клык. Нам ужасно жаль, что все так вышло с Майей. Но мы не виноваты. Она нам всегда нравилась.

— Врешь! — Клык не то рассмеялся, не то пролаял ей в лицо. — Скажи еще, вы были друзьями! Да вы ее ненавидели! — кричит он.

Глаза у него сверкают. Звезда отступила на шаг и заправила за ухо белокурую прядь.

— Я никогда не хотела ей смерти, — тихо говорит она.

— Клык, прошу тебя, послушай, — вклинивается Кейт, чувствуя, что он сейчас сорвется. — Нам было так страшно в твоей команде. С тобой мы все время в опасности. Ни минуты покоя не было. Джеб не сказал нам, что они убьют…

— Откуда вы знаете Джеба? — В голосе Клыка перекатываются громовые раскаты. При имени Джеба Батчелдера на висках его вздулись синие вены. Джеб, человек, когда-то заменивший стае отца, но оказавшийся самым грязным и мерзким предателем. — Каким образом он с этим связан?

— Он обещал обеспечить нам безопасность, — переходит в наступление Звезда. — Тебе-то нас защитить слабо.

Клык зарычал, бросился на нее и с диким ревом раненого зверя схватил за горло.

— Клык! Не надо! — взмолился Холден.

Рэчет, подскочив к нему сзади, схватил Клыка за руки:

— Охолонь маленько, браток. Охолонь. Они того не стоят.

— Тебе лучше, чем кому бы то ни было, должно быть известно, что главное — выжить, — продолжает выступать Звезда. Но гонор ее пропадает, едва только Клык стряхивает с себя Рэчета, двинув ему локтем в зубы.

Но он тут же разжимает кулаки.

Ангел знает, никакой Рэчет не удержит Клыка, коли он захочет покончить с Кейт и Звездой. Ей совершенно ясно: он сам решил их пощадить.

— Предательницы! — кричит он вслед девицам, быстро удаляющимся по пустынной дороге. — Давайте, уносите ноги, пока я не передумал. Спасайте свои поганые шкуры. И зарубите себе на носу, если вы еще когда-нибудь мне попадетесь, я вас собственными руками в клочки разорву. Валите!

И тут видение исчезает. Сцена в пустыне медленно пропадает. Только полные ярости и отчаяния глаза Клыка еще долго жгут Ангелу и без того изможденный мозг.

По крайней мере, Макс жива, но все рушится в щепки. Ангел съежилась в углу клетки. Густое зловоние химикатов наглухо забило ей нос, а все тело ноет от боли.

Как плохо ей без ее стаи.

Если бы только Макс и Клык были с ней рядом.

23

Ты что, совсем с дуба рухнул! — рассерженно орет Рэчет, нависая над Клыком. — Собираешься от нас отделаться? А с тем клыкастым волчиной, спрашивается, кто расправится? Не выйдет, паря!

Клык молча уставился на угли потухающего костра и раскачивается из стороны в сторону. Все у него болит, и душа, и тело, а на рубашке еще не засохла кровь Майи.

— Простите.

— Ты это из-за Кейт и Звезды? — продолжает Рэчет. — Думаешь, мы такие же стукачи, как эти две дряни? За кого ты меня принимаешь? — Как бы Рэчет ни орал, Клык понимает, это он не от злости. Ему больно. — А это что? Смотри! Откуда у меня эти раны? — Он рывком засучил рукав. Даже в темноте видны свежие рваные раны. Драка с ирейзерами не прошла Рэчету даром.

— Да никто не говорит, что вы стукачи. Просто… Мне это не под силу. Майи больше нет. Нас всего трое осталось… Все развалилось. И вообще… Команда Клыка была идиотской фантазией. Лучше я один…

От промелькнувшей мысли о стае у Клыка сжалось сердце.

— Один в поле не воин, — робко вякнул Холден.

Клык на него даже не обернулся.

— Заткнись, сосунок! — огрызнулся Рэчет и поддал ногой пустую банку из-под колы.

Холден откинул со лба светлые волосы и рассеянно потянул за только что отросшую мочку уха, откушенную одним из ирейзеров. Помолчав минуту, он все же отважился: