Книга БронеМашина времени - Владислав Морозов

Голоса за кадром — 1. ПОВЕЛИТЕЛИ ВРЕМЕНИ.

— Идиот! Придурок! Ты не мог отдать команду войти после того, как обесточили помещение?

— Ну, мог. А кто знал, что у него обе капсулы подключены и настроены. От главного генератора мы его отрубили, а при таком раскладе если что-то могло включиться, то разве что аварийное освещение…

— Включилось… Молодцы!! Вы такого наворотили, что нам теперь месяца полтора расхлебывать…

— Зато фигурант не ушел. По крайней мере, больше не будет тратить энергию на свои неудобоваримые опыты…

— Это, конечно, замечательно, но что теперь с теми двумя… Как получилось, что один поджарился?

— Он его усыпил, и все дела. Мужик спал, а тут агрегат и включился… А переброска во времени может производиться только в условиях бодрствования и при ясном рассудке… В спящем виде его, разумеется, убило — сперва сосуды в мозгу полопались, ну а потом вплоть до обугливания…

— А что второй?

— А второй провалился туда, куда предписывала программа-не ему, а тому, который зажарился. Видно, этот дурак не проверил соединение капсул, как обычно, оставил на потом. А они включились синхронно, хотя программа была введена только в одну… Смешнее было бы, если бы они туда вдвоем свалились…

— Слушай, а этот второй — он же ни ухом ни рылом, не подготовлен, не адаптирован, не экипирован, языков не знает, а задачу перед ним никто не ставил… Он там глупостей не наделает?

— Если сразу не пристрелят, вполне может справиться. Собственно, это все знакомо, схема «Дурак и огурцом зарежется»… Сталкивались уже… В конечном итоге получим еще один готовый вариант, пусть и запрещенный. Только и всего…

— «Запрещенный»… Сколько раз вам надо повторять, что этой Второй Мировой с нас уже довольно! Можете вы это понять? Ведь есть дела поважнее, утвержденный план, наконец!

— Понимаю. Только все-таки разрешите не спускать дело на тормозах, раз уж все равно начали…

— И чего ты от меня хочешь?

— Я этого парнягу использую в одной долгоиграющей комбинации. Ему обещали счастливую жизнь — вот пусть и отрабатывает. Есть у меня на этот счет одна разработочка…

— «Разработочка»… Знаю я твои разработочки… Но только чтобы за счет внутренних резервов, понял? Никаких дополнительных мощностей не получишь. Адаптер ему включишь, но связь — и голосовая, и голографическая — чтобы по минимуму, только в экстренных случаях. Это, надеюсь, понятно?

— Вполне.

— Ну, тогда черт с тобой. Может быть, и афронт с фигурантом замнем… Но не вздумай расслабляться, а то переведу в группу обеспечения, с понижением. Уяснил?

— Так точно!

— Все, свободен…

ГЛАВА 4

Я тут недавно видел у знакомого новейшую карту Генштаба. Так вот, там нет Америки. Если куда-то поедете на отдых летом, учтите это, молодые люди.

Генерал Иволгин. Х/ф «Даун Хауз»

Аглицкое Курфюршество. Неправильное вчера. 9 августа 1944 года. Рейхскомиссариат «Гросс Британией» г. Плимут. Хмурое утро.

Пока продолжалось мое падение неведомо куда, я от души пожелал «666-му» всех возможных на нашей планете способов медленной и мучительной смерти. Хотя, наверное, зря я ему желал такого. Если он отправится в мир иной — кто же меня будет из этой передряги выдергивать? А что передряга нешуточная и дороги назад нет, я понял опять-таки за время падения. Перед моим сознанием пронеслись галопом картинки, словно склейка из дурного кинофильма.

Какие-то импортные седоватые хмыри в отглаженной камуфляжной форме, с мужественными квадратными подбородками и непонятными орденскими планками на груди что-то высматривают на карте, в каком-то тесном ярко освещенном помещении. В карте угадываются окрестности Краснобельска… Над заснеженной равниной летят вертолеты. Много. Не меньше десятка «Апачей-Лонгбоу» и в два раза больше «Литтл-Бирдов». Пейзажи внизу до боли знакомые… У размотанной гусеницы подбитой БРМ-1 сидит на снегу Вова Тяпкин и что-то говорит в радиотелефон. Лицо Вовы разбито в кровь, а на левой коленке по брюкам расплывается темное пятно. Над ним стоит и ухмыляется здоровенный губастый негр в модерновом белом маскхалате и глубокой каске с белым чехлом. В руке негр держит огромный хромированный пистолет. Тяпкин заканчивает говорить и опускает телефон. Негр с все той же ухмылочкой стреляет ему в глаз. По грязному снегу метра на полтора разлетаются багровые брызги и куски чего-то твердого… «Шилка» молотит из все четырех стволов по приближающимся вертолетам. На ее башне знакомый номер 911. Это Бухарев. Взрывается «Литтл-Бирд», падает второй, отворачивает с дымом «Апач». Но от «зээсушки» через пару секунд остается пылающее шасси. Сорванная башня отлетает метров на десять… Среди знакомых мне заводских руин горит несколько танков и БМП. Чуть в стороне полыхает какой-то довольно мощный пожар. Похоже на склад ГСМ… Среди развалин каких-то домов застрял Т-62 с перебитой гусеницей. Старлей Чепцов, матерясь и крича что-то заряжающему, наводит башенное орудие на приближающегося противника. Это несколько американских БМП М-2 «Брэдли» и каких-то похожих на «Абрамсы» маленьких танков, разрисованных невероятно заковыристым ломаным бело-серым камуфляжем под окружающий пейзаж. Загорается и взрывается одна «Брэдли», замирает, скособочившись, маленький танк, но на «шестьдесятдвойку» обрушивается огненный вихрь, и через минуту она дымится, словно груда подожженных старых покрышек… Юрик Гречкин и Рустик ползут в темноте, по каким-то полуразрушенным подвалам. На себе Гречкин прет РПГ-7, рюкзак с ракетами и бесчувственного Мишаню, у Рустика за плечами несколько разномастных стволов и родная СВД. Фоном к действу служит зарево близкого пожара и тарахтящий свист летающих где-то рядом вертолетов…

На этом «кино» закончилось. Мне хватило времени понять, что бригады нашей, видимо, больше нет. А потом началась боль. Нет, конечно, «благодетель» успел упомянуть о том, что межвременные перемещения — процесс болезненный. Но он забыл сказать, НАСКОЛЬКО БОЛЕЗНЕННЫЙ… Видимо, так чувствует себя ежик, попавший под асфальтовый каток. Потому что не может быть, чтобы одновременно болело ВСЕ, чуть ли не до корней волос… Вероятно, в беспамятстве от болевого шока я был довольно долго, и сознание вернулось далеко не сразу. Когда начали возвращаться зрение и слух, а боль слегка притупилась, я и не пытался сразу сообразить, куда попал. Я лежал лицом вниз на чем-то, похожем на булыжную мостовую, среди обширных руин, серый холодный дождь поливал груды битых заплесневелых кирпичей и мою голову. Экипирован я был во все те же тренировочные штаны, свитер и ботинки. Рядом с моей головой стоял рюкзак непонятного образца (не походивший ни на туристский, ни на современные мне армейские образцы). На рюкзаке сверху лежала мокрая куртка-штормовка из сероватой брезентухи, очень похожая на альпинистскую. Больших трудов мне стоило подняться из лежачего положения и сесть. Я был грязен, мокр и сам себе противен. Шнуруя ботинки, я сообразил, что, похоже, попал-таки «туда, не знаю куда», — меня выдернули из февральской стужи, а вокруг наблюдалась совсем не зима средней полосы России. Было довольно тепло и очень сыро, а воздух, как мне показалось, ощутимо пах морем — был я как-то в Питере ранней осенью, очень похоже.