Книга По законам ненависти - Александр Марков

Комов мог согласиться с мнением «демократических» стратегов, что и сигаретная фабрика (от которой не оставили камня на камне) тоже – объект военного значения. Речь даже не о том, что без сигарет солдатам, привыкшим к куреву, придётся туго. Просто в военное время производство сигарет частенько перепрофилируется на изготовление патронов, потому что и у тех, и у других одинаковый диаметр.

Но Сергей никак не мог понять, сколько не ломал над этим вопросом голову, зачем нужно было бомбить фабрику по производству сока? То ли её приняли за какой-то другой объект, то ли натовцы решили стереть с лица земли все предприятия Югославии? На следующем этапе они, видимо, примутся за фабрики детского питания…

Прикинув по карте расстояние до Таково, Комов решил, что ехать придётся не больше часа. Вот только карта его катастрофически устаревала, большинство мостов через реки можно было с неё стирать или зачёркивать, чем Сергей и занялся по дороге.

Переправ почти не осталось. Приходилось по старинке искать брод и таким образом преодолевать водные преграды, моля господа бога (или кто там сидит на небесах?), чтобы вода не залила двигатель, и он не заглох посреди речки. Что они вымокнут до нитки при этом – не страшно. Страшно то, что сами они ни за что не вытянут из реки заглохшую машину. Придётся выходить на большую дорогу за помощью, падать в ножки беженцам из южных районов, которые пожитки свои везут на тракторах с прицепами.

Чего только в этих прицепах не навалено! Рядышком теснятся и люди, и животные – мычащие, хрюкающие, блеющие. На таких средствах передвижения обездоленные колесят по всей стране, таская с собой весь свой «дом», как улитка, да и скорость схожая…

Таких тракторов и маленьких грузовиков они встречали множество. Сергей видел, что Игорь ёрзает на заднем сидении, не оттого, что сидеть там неудобно или он захотел выйти из машины по нужде (чай, не постеснялся бы попросить). Оператор провожал взглядом караваны беженцев, и чувствовалось, что он очень хочет включить свою камеру.

И вправду, почему они пропускают этих людей мимо и не снимают? На это совсем мало времени уйдёт. Зато вот оно – доказательство того, что именно сербы подвергаются геноциду, бегут из веками обживаемых мест, а то ведь натовцы бомбардировки Югославии объясняли тем, что якобы в Косово геноциду подвергались албанцы… На самом-то деле, сербы остались в числе немногих, кто не прогнулся под северо-атлантическим катком, за рулём которого сидели американцы. Вот и надо их было под любым предлогом изничтожить.

Завидев очередной караван, Комов попросил Радко остановиться. Машина съехала на обочину. Мотор на всякий случай глушить не стали, а то вдруг придётся быстро покидать это место? Тогда секунды, которые потребуются, чтобы двигатель завести, могут стоить им жизни…

– Эти точно из Косова едут, – сказал Радко, посмотрев на приближающийся трактор.

С чего он это взял? Что у тамошних жителей есть какие-то остро выраженные этнические особенности? Вот Сергей никогда бы не определил, кто из Тульской области, а кто – из Воронежской. Разве что по номерам машин. Но ведь на тракторе, который осмотрел Радко, не было никаких номеров.

Игорь быстро вытащил камеру и стал снимать с плеча. Трактор, кашлянув тучей дыма, затих, но на обочину не съехал, загородив всю левую часть дороги.

Радко вежливо сказал что-то напоминающее «доброго пути вам», а то ведь в прицепе сидели люди угрюмые, в возрасте, в руках у кого – автомат Калашникова, а у кого – берданки, старые, времён Первой мировой, с ними ещё предки этих людей, наверное, входили восемь с половиной десятилетий назад в Косово, отбив его у турок. Там было некогда их Куликово поле, битву на котором сербы и их союзники проиграли, и более чем на полтысячелетия на этих землях воцарилась Османская империя.

Сергею врезался в память рисунок из учебника истории. Там изображалось, как во время Косовской битвы Милош Обилич вонзает свой меч в грудь турецкого султана. Удивительно, но Комов запомнил и имя этого героя, и то, что он сделал, хотя очень многое из того, чему учили в школе, давным-давно забылось.

Судя по тому, как держали беженцы своё оружие, дело это для них привычное, да и то – мало ли кто на дороге встречается. Комов даже подумал: не ровен час, начнут стрелять… Радко старался изо всех сил, пытаясь разговорить сидевших в прицепе, но это у него совсем плохо получалось.

– Чего тебе надо? – наконец спросил угрюмый старик. У него было сухое морщинистое лицо и такие же сухие и морщинистые руки.

– Узнать хочу, что на дороге творится. Куда направляетесь?

– А сам-то куда едешь?

– В Таково, – сказал Радко и, прикинув, что вряд ли эти люди будут припоминать россиянам, что те не поставили зенитные комплексы в Югославию и страна оказалась точно раздета, сообщил, что вместе с ним едут два русских журналиста.

– На дороге стреляют… – нахмурился старик и замолчал.

Молчали, стиснув губы, и мужчины, недовольные тем, что их остановили. Судя по всему, это были ополченцы. Если покопаться в их судьбах, то за спиной у каждого много чего найти можно. Но судить об их делах по законам мирного времени было нельзя. Как поступать, если в дом тебе ломится вооруженная толпа? Они тебя не просто выгонят, сначала у тебя же на глазах убьют всех твоих родственников, а потом и твоя очередь подойдёт. Толпа опытная, сразу умереть не даст, ей ведь развлечения нужны. Вот и будешь ты, умирая, мучиться ей на потеху…

Беженцы походили на караван поселенцев с Дикого Запада, которые в случае нападения спрячутся за своей повозкой и дадут врагам достойный отпор, причем стрелять будут все – и женщины, и дети, и старики.

Сергей слушал причитания женщин: о брошенных домах и хозяйствах, о том, что албанцы бесчинствуют, убивают сербов, как скотину. Это напоминало ужасы, которые творились в европейских городах, когда католики охотились на ведьм и сжигали всех подвернувшихся под руку, лицемерно говоря при этом, что на небесах разберутся, кто есть кто. Война же, будь она проклята, всегда умеет принять самую жестокую форму…

В Косово по такому же трактору с прицепом натовский пилот выпустил ракету. Потом, когда кадры с убитыми албанскими крестьянами, валяющимися возле сгоревшего трактора, стали широко известны, командование альянса распространило сообщение, что пилот принял трактор за сербский танк…

Наконец женщины выговорились, а мужчины всё нетерпеливее поглядывали на часы. Да и журналистам нужно было двигаться дальше. Пожелав друг другу спокойной дороги, они отправились каждый в свою сторону.

Миновал час, другой, а Таково, похоже, было так же далеко, как в самом начале пути. Сергей всё поглядывал по сторонам, на тот случай, если в небесах появится натовский самолёт. Он ведь за неимением более соблазнительной цели запросто может обстрелять одинокую машину. На этот случай двери в «мерседесе» не захлопывали, только прикрывали, пусть на повороте они могли и открыться – поймать их, высунувшись из салона, не составит труда. И на дорогу не выпадешь, ремни безопасности удержат. Лучше уж так ехать, зато в случае опасности можно сразу сигануть в придорожный кювет и там переждать налёт. Куда неприятнее оказаться при обстреле в закрытом автомобиле, как в закатанной консервной банке. Хорошо ещё, что машина была старой, не напичкали её новейшей электроникой. Пищала бы она тогда из-за незакрытой двери всю дорогу, действуя на нервы.