Книга Греховные сны - Хеди Уилфер

— Мне пора вставать, — тихо сказала Кандида. — У тебя наверняка полным-полно всяких дел, да и у меня тоже...

— Как же без этого. А чем ты, собственно, занимаешься, Кандида? На что тратишь время? — угрюмо осведомился Лоренс.

На мгновение она опешила. Но сразу же взяла себя в руки и разгладила складки одеяла таким естественным, исполненным спокойного достоинства жестом, что Лоренс поневоле устыдился своей грубости.

— Работаю на полставки в «Гелиосе», — сообщила она.

Вот, значит, как она узнала о его возвращении! Небось, в офисе уже вовсю судачат о новом консультанте!

— На полставки?

Но Кандида не заметила презрительных интонаций. Видимо, просто не вслушивалась.

— Ох, могла ли я надеяться, что сны мои сбудутся наяву? — произнесла она, отрешенно глядя в пространство. — Я не ждала, не думала... А потом, столкнулась с тобой в ресторане. Неужто такое и впрямь бывает? — Она доверчиво потянулась к любимому. Лицо ее так и лучилось счастьем, а тело трепетало в сладостном предвкушении. — Говорят, будто реальность не выдерживает сравнения с мечтой, но теперь я знаю, что это не так...

Она умолкла, судорожно сглотнула, приподнялась на локте и устремила на него восторженный, обожающий взгляд. Глаза ее потемнели от страсти. И Лоренсу пришлось снова напомнить себе, что он имеет дело с искусной притворщицей, которая и двух слов не может произнести, не солгав.

— Ты куда лучше, куда замечательнее, чем все мои сны вместе взятые, — завороженно шептала она. — Поверить не могу, что мне посчастливилось тебя отыскать, что судьба предназначила нас друг другу. Я чувствую себя... — Кандида умолкла, снова сглотнула, синие глаза затуманились слезами от избытка чувств, — избранной, благословенной свыше. Эта ночь — самая прекрасная, самая волшебная ночь в моей жизни, — прерывающимся голосом докончила она, притягивая любимого ближе, так что Лоренс поневоле был вынужден усесться на край кровати. — И все благодаря тебе. Я так тебя люблю... Я...

Голос Кандиды задрожал от сдерживаемых рыданий. И Лоренс в очередной раз подивился тому, как искусно она лжет, как ловко ломает комедию...

— О Боже мой! — воскликнула она, подтрунивая над собою. — Я того и гляди разревусь, а ведь мужчины терпеть не могут плаксивых женщин!

Пять лет назад Лоренса несказанно завораживало ее мягкое чувство юмора, способность тонко подмечать смешное. Но ведь в этой женщине все — ложь, фикция, актерская игра! Он резко отстранился.

— Я проголодался, — коротко сообщил Лоренс. — Спущусь-ка в кухню и приготовлю завтрак.

Разумнее было отложить решающее объяснение до тех пор, пока оба не окажутся в обстановке более обыденной и приземленной. Лоренс поднялся с постели, но, вместо того чтобы выпустить его руку, Кандида еще крепче сомкнула тонкие пальцы.

— Я тоже голодна... Но нужен мне ты, — зашептала она с неизъяснимой нежностью.

Лоренс опустил взгляд. И Кандида мило потупилась... Интересно, как ей удается изображать этот стыдливый румянец?

— Ты хочешь секса? — напрямик осведомился он.

И не успела Кандида ответить, как Лоренс наклонился, до боли сжал ее в объятиях и припал к губам с яростным, карающим поцелуем. Он не понимал, движет ли им гнев или что-то другое, но выяснять не собирался.

Кандида чувствовала, что теряет сознание. Проснуться поутру в постели любимого мужчины, зная, что он настоящий, что любовь их истина, а не вымысел — одно это уже сводило ее с ума. А он еще сжимает ее в объятиях, целует с такой нетерпеливой, иступленной жадностью, что не приходится сомневаться: он и впрямь ее любит и желает... Кандиде отчаянно захотелось осыпать его ласками самыми что ни на есть интимными, но природная застенчивость не позволяла первой сделать шаг к сближению.

А в следующий миг для сомнений и колебаний места уже не осталось. Лоренс резко опрокинул ее на кровать и глухо прорычал:

— Ты сама этого хотела!

— Да, я хочу тебя, — лихорадочно зашептала Кандида. — Я так люблю тебя, так...

Он нетерпеливо отбросил покрывало. Сначала его руки, а затем и губы принялись ласкать ее обнаженное тело, призывно приподнявшиеся груди. В прозрачном утреннем свете розовые соски отливали перламутром.

Кандида чувствовала, что тает под его прикосновениями. Она протянула руки... и похолодела от недоброго предчувствия, когда Лоренс резко отстранился и холодно произнес:

— Нет!

— Тебе и впрямь не терпится позавтракать? — поддразнила его Кандида, лукаво улыбаясь.

— Да. Пойду-ка я займусь стряпней, — коротко отозвался Лоренс, вставая с постели и направляясь к двери.

Кандида проводила его взглядом. Тело ее еще ныло от неутоленного желания, однако же легкая досада не шла ни в какое сравнение с воспоминаниями о проведенной вместе ночи.

К спальне примыкала ванная комната. Молодая женщина сразу ее нашла, точно заранее знала, где искать. Дом казался настолько знакомым, что при иных обстоятельствах подобная мистическая осведомленность напугала бы Кандиду. Но сейчас она готова была любые чудеса списать на происки судьбы.

Спустившись вниз, она отыскала кухню так же легко, как и ванную. Но на сей раз не столько благодаря инстинкту, сколько соблазнительному благоуханию свежесваренного кофе и жареной ветчины.

— Я приготовил тебе яичницу. Как ты любишь.

Кандида изумленно захлопала ресницами. А он жестом указал на свободный стул и на аппетитно дымящуюся еду в тарелке.

— Я по утрам почти не ем, — прошептала она. — Только...

— Только под Рождество и по особо торжественным дням, — докончил за нее Лоренс. — Знаю, знаю.

Кандида смущенно опустила взгляд и нервно затеребила в руках вилку.

— Просто удивительно, как много тебе известно обо мне, при том что видимся мы впервые, — медленно протянула она и, снова просияв счастливой улыбкой, ликующе воскликнула: — Как я рада, что мы наконец нашли друг друга и что ты меня любишь!

— Нашли друг друга?! — саркастически повторил Лоренс. — Хватит притворяться, Кандида, игре конец! А что до любви... Да за кого ты меня принимаешь? По-твоему, я непроходимый кретин, да? То, что произошло между нами прошлой ночью, объясняется очень и очень просто, и, что касается меня, любовью тут не пахнет. Да, я уступил голосу плоти... Любой совершеннолетний мужчина на моем месте поступил бы точно так же.

Он выжидательно умолк.

Сапфировые глаза Кандиды потрясенно расширились. Сердце неистово забилось в груди, и каждый новый удар причинял такую боль, что у нее перехватывало дыхание.

— Не понимаю... — горестно произнесла Кандида. — Что ты такое говоришь? Что ты имеешь в виду?

— Да хватит тебе, Кандида, комедию ломать. Или ты меня за полного идиота держишь? Весь этот сентиментальный вздор насчет судьбы... Бог ты мой, воистину наглости тебе не занимать! Ворвалась в мою жизнь, как ни в чем не бывало, забралась в мою постель, точно никакие пять лет нас не разделяли и не разделяют!