Книга Улица Теней, 77 - Дин Кунц

Несколькими днями раньше Салли Холландер, их кухарка и домоправительница, принадлежала к здравомыслящим. Но внезапно начала говорить о ярких и тревожных снах. И после кошмаров, которые снились ей три ночи подряд, заявила, что сны эти пророческие и сулят они быстро приближающийся Судный день. А теперь она заявляла, что видела дьявола в буфетной.

Не вызывала сомнений реальность города, грозы, окна, которое она видела перед собой. Но дьявол в буфетной — это глупость и вздор. Возможно, у Салли, ранее всегда заслуживающей доверия и благоразумной, случился кризис среднего возраста и началось изменение личности, или у бедной женщины развилось какое-то телесное заболевание, среди симптомов которого галлюцинации и бредовые идеи. Поскольку Салли воспринималась любимой племянницей, Марта не хотела даже рассматривать второй вариант, потому что речь могла идти об опухоли мозга и о чем-то другом, не менее катастрофическом.

Сверкающий топор молнии разрубил небо, грохнуло так, словно одновременно упала тысяча деревьев. На мгновение весь город погрузился в темноту. Но, вероятно, ее просто ослепила молния, поскольку, моргнув два раза, она увидела, что город на месте, с освещенными окнами домов и горящими лампами уличных фонарей.

Ранее Дымок и Пепел, пара голубых британских короткошерстых кошек, оставались совершенно спокойны во время истерики, устроенной Салли, лежали, поглощенные собой. Ушки чуть приподнялись при первом крике, головы повернулись на шум. Но мышцы не напряглись, а толстая и очень мягкая, серая с голубым отливом шерсть не встала дыбом. Когда же крики ужаса домоправительницы перешли в рыдания, Дымок и Пепел полностью потеряли к ней интерес. Для Марты поведение кошек послужило прямым доказательством того, что ничего демонического в их квартире не появлялось.

Эдна, старшая — на два года — сестра Марты, к бессмыслице относилась с симпатией. Всю жизнь верила в невероятное, от гадания по ладони до полтергейста, от Атлантиды до городов на темной стороне Луны. В этот самый момент она сидела около Салли за кухонным столом, поила потрясенную женщину кофе с бренди, чтобы та чуть успокоилась и попыталась вспомнить — или выдумать — подробность ее встречи с Князем Тьмы в буфетной.

Иногда Марта удивлялась, каким образом ей и Эдне, таким разным, удалось вместе создать процветающую компанию, при этом практически не ссорясь. Деловая сторона лучше удавалась Марте, а Эдна придумывала удивительные рецепты. «Капп систерс кейкс» превратилась в самую большую компанию, рассылающую десерты по почте, замороженные торты пользовались огромным успехом в супермаркетах, и готовые раскупались не менее активно. Чего им не удалось сделать, так это создать собственную сеть магазинов, но и без этого достижений хватало. Марта полагала, что успех пришел к ним по двум причинам: и потому что их таланты дополняли друг друга, и потому, что они всегда жили душа в душу.

Компанию они продали четырьмя годами раньше и отдали половину своего состояния. Пока жизнь на пенсии их только радовала: ленчи и социальные события, добровольная работа в благотворительных фондах и масса свободного времени на личные дела. А теперь этот инцидент с их дорогой Салли. И хотя из двух сестер суеверной была Эдна, Марта не могла отделаться от неприятного чувства, что после этого происшествия удача, которая всегда сопутствовала ей — и ее сестре, — может от них отвернуться.

И словно в пророческом подтверждении этой мысли, небо взмахнуло сверкающими лезвиями. Город, будто колода для рубки дров, затрясся от ударов, и засеребрились бесчисленные капли дождя, летящие сквозь сумрак к земле.

В оконном стекле отражение Марты замерцало, словно фитилек ее жизненной силы догорал. Она страдала от страха смерти, который всегда старалась подавлять, страх этот появился в ту ночь, когда умер Саймон, ее первый муж. Ей тогда был сорок один год. Но источником этого страха стала не смерть Саймона, а событие, которое произошло чуть позже, и последние тридцать девять лет она не смогла ни объяснить, ни забыть случившее тогда.

Дымок и Пепел повернули головы, услышав дверной звонок, но не сделали попытки покинуть насиженные места, чтобы встретить гостя.

На пороге Бейли Хокс приветствовал Марту поцелуем в щеку. Едва он вошел, тревога Марты начала уменьшаться. Такие мужчины в молодости никогда не привлекали ее внимания: спокойные, уверенные в себе, умеющие слушать, надежная опора в любом жизненном шторме. По причинам, которые она сама не до конца понимала, даже в среднем возрасте ее тянуло к слабым, но ярким личностям, которые поначалу захватывали внимание, а в конце всегда разочаровывали. Что ж, она не могла пожаловаться на свою семейную жизнь, пусть сначала вышла замуж за одного мужчину-мальчика, а потом за другого, но теперь чувствовала себя гораздо спокойнее, имея такого друга, как Бейли, к которому могла обратиться, если домоправительница вдруг начинала вопить дурным голосом о встрече с дьяволом между буфетом с китайским фарфором и шкафом со столовым серебром.

— Я не знаю, звонить ли мне терапевту или психиатру, — сказала она Бейли, — но экзорцисту я звонить отказываюсь.

— Где Салли?

— На кухне с Эдной. Теперь моя сестра, наверное, уже убедила себя, что она тоже видела призрак с раздвоенным, словно у змеи, языком.

Эдна придавала антуражу куда большее значение, чем Марта, и поэтому жить Марте приходилось в квартире, обставленной в викторианском стиле, близком сердцу Эдны: честерфилдовские диваны, обитые темно-синей тканью из ангорской шерсти, боковые столики, задрапированные бархатом и с салфетками, связанными крючком, этажерки, полные фарфоровых птичек, цветочные обои с оригинальными рисунками Уильяма Морриса,[9]кружева, кисточки, бахрома, плетеные шнурки, фестоны из цветов.

Хотя и на кухне чувствовался стиль девятнадцатого века, выглядела она более современной, чем остальная квартира, потому что даже Эдна предпочитала газ и электрическую бытовую технику дровяным чугунным плитам и громоздким ледникам. Самое викторианское в этой просторной кухне представлял собой наряд Эдны — воспроизведенная до мельчайших подробностей одежда того периода, которую ее портниха сшила по рисунку из каталога тех давних времен: платье с юбкой до пола из лилового шелка и отделкой из лилового же, с белыми точками, шифона, кружевным воротником, оборками и рукавами до локтя.

Марта так привыкла к причудам Эдны, что не замечала ничего необычного в одежде сестры, но иной раз, как, например, сейчас, осознавала, что эти платья следовало бы называть карнавальными костюмами. Рядом с Эдной за кухонным столом сидела Салли Холландер. В черных слаксах и простенькой белой блузке. Эдна в ее компании выглядела эксцентричной, милой и приятной, изящно одетой, но, безусловно, эксцентричной.

Отклонив предложение выпить кофе, с бренди или без, Бейли сел за стол напротив Салли и сразу спросил:

— Ты расскажешь мне, что видела?

Широкое веснушчатое лицо домоправительницы прежде всегда словно сияло, как будто на нее падал отсвет костра, а зеленые глаза сверкали весельем. Теперь же лицо посерело, а из глаз исчез огонь.