Книга Я люблю Вегас - Линдси Келк

Ну хоть это выяснили наконец.

— Но ты же любишь этого парня?

— Да. Я люблю его.

— А он любит тебя.

— Пожалуй, это правда.

— Так попроси его. Люди сейчас не знакомятся, садясь в одно такси под проливным дождем. Они находят друг друга онлайн или идут на телевизионные реалити-шоу. Они путаются с друзьями и беременеют. Они женятся и выходят замуж ради визы. Не важно, когда и где он наденет кольцо тебе на палец, если у вас любовь.

— Это самые депрессивные слова, какие я слышала, — произнесла я, отбросив ее руку со своего колена. — Не видать тебе привилегии рассказывать моим детям сказки на ночь.

— Трудновато рассказывать сказки, когда детки в Англии. — Дженни приподняла брови и отвела глаза. — Никто не спорит, что ты можешь получить визу иным способом, но зачем все усложнять? Тебе никому не надо ничего доказывать, просто попроси Алекса.

— О чем надо попросить Алекса?

Передо мной появились два бокала шампанского. Больше он, по-моему, ничего не принес, поэтому я взяла один. Скрепя сердце.

— Твоя возлюбленная Энджел Кларк и я просто разговариваем. — Дженни ослепительно улыбнулась моему бойфренду.

— О рождественском ужине, — пискнула я. — Я говорила, что Дженни со Сиггом должны у нас поужинать.

— Конечно. — Алекс указал бокалом в направлении шведского викинга. — Я очень хочу устроить соревнование по поеданию пищи с этим парнем.

— Да ты стройнее его ляжки, — фыркнула Дженни. — Ты меня разыгрываешь?

— О, Дженни, ты и понятия не имеешь, какой он Робин-Бобин, — сказала я, гордо обнимая Алекса за талию. — У него, наверное, ноги полые. Невыносимо, сколько он может слопать, не потолстев ни на грамм.

— Не волнуйся, к старости стану толстым, — отозвался он, целуя меня в макушку. — Добрым и толстым.

— Замечательно. — Я прижалась к нему, представив раскормленного Алекса на качелях, играющего на банджо. Очень сексуально.

Спустя пару часов и нескольких бокалов шампанского я вышла из комнаты, оставив Алекса охранять мою милую подругу Ванессу от заигрываний негодного Крейга, как-то пронюхавшего о вечеринке. Фейсбуку еще предстоит за это ответить. После размашистого нанесения бальзама для губ и пьяно-неуклюжего опрыскивания себя из флакона духов «Гуччи», принадлежавших Дженни, я проверила мобильный. Конечно, вряд ли кто-то станет звонить и предлагать работу в субботу в полдвенадцатого ночи, но кто его знает. Черт, три пропущенных звонка, все от мамы. Я быстро прикинула разницу во времени: последний раз мама звонила час назад, в полчетвертого утра по английскому времени. Протрезвев за долю секунды, я нажала набор. Прижавшись пылающим лбом к оконному стеклу, я смотрела на небоскреб «Крайслер», освещенный снизу доверху, переливающийся, как Рождество, и загадала на каждой видимой звезде, чтобы не услышать плохие новости.

— Алло, Энджел?

— Да, мам, что случилось? — Я закрыла глаза и сильно-сильно пожелала, чтобы все обошлось.

— С отцом плохо, — сообщила мама.

Я зажмурилась в попытке пожелать себе на Рождество не визу, а что-нибудь другое.

— Что с ним?

Я успела представить все возможные ужасы. Инфаркт? Инсульт? С лестницы упал? Папа был подтянутым и спортивным мужчиной за шестьдесят, но в жизни все бывает. Что, если у него нашли страшное заболевание? Я отдам ему почку. Почку в подарок на Рождество. Для папы — все, что угодно.

— Ты не паникуй, врач сказал, все обойдется, — продолжала мать слабым шелестящим голосом. — В гостях у тетушки Шейлы с ним случился припадок смеха, пришлось везти его в больницу.

— Припадок смеха? Что, врач так и сказал?

— Не совсем, — уклонилась от прямого ответа мать. — Но я сочла, тебе лучше знать. Теперь ты можешь вернуться домой.

Домой.

Не успела я ответить, как в трубке откуда-то послышался папин голос, требовавший дать ему телефон. После непродолжительного препирательства я услышала:

— Энджел, я просил ее тебя не беспокоить. Со мной все в порядке. — Он говорил устало и резко, но голос действительно звучал как обычно. Я расслабилась на долю градуса. — Меня просто оставили в больнице на ночь под наблюдением. Ничего со мной не случилось.

— Но что стряслось? Какой еще припадок смеха? Мне что, действительно домой ехать? — Я промокнула слезы, чтобы не поплыла тушь, прикидывая, как выжму из моего тощего банковского счета деньги на перелет до Англии. Цены на билеты в декабре просто чудовищные, больше шансов прокатиться на частном самолете. Вообще-то у мужа Эрин есть частный самолет. Может, если как следует напиться, я забуду английские манеры и попрошу об одолжении?

— Нет, ради этого приезжать не стоит — увидимся, когда время придет, — ответил папа. — Я съел то, чего не следовало, и, как выразилась твоя мать, со мной случился припадок веселья. Я в порядке.

— У тебя на что-то аллергия? Может, и у меня тоже? — Как видите, меня в первую очередь заботило здоровье папы. Мое собственное — так, совсем чуть-чуть. — На что?

— Да не волнуйся, ей-богу. Ты здорова, детка. Когда приедешь повидаться? Мать хочет купить самую большую в мире чертову индейку на случай, если ты решишь благословить нас своим присутствием на рождественском ужине.

Хм… Кто из нас с придурью — я или он?

— Пап?

— Да, Энджел?

— Что такого ты съел у тетушки Шейлы, раз загремел в больницу?

— Мы отлично проводили время с Шейлой и Джорджем, потом заглянули твой дядя Джон и тетка Морин, — медленно начал он. — Твоя тетка Морин сделала особые булочки. Для смеха.

— Особые булочки?

— Да.

— Для смеха?

— Да.

— Папа… — У меня ушло немало времени, чтобы понять, о чем он говорит, и еще больше на переваривание услышанного. — Вы с мамой ели космические кексы[4]?

— Да.

Желание немедленно лететь домой и ухаживать за бедным пожилым отцом трансформировалось в желание немедленно лететь домой и настучать по голове старому дураку, одновременно неодобрительно цокая языком и качая головой в адрес матери.

Когда мне было семнадцать, родительница решительно вошла в комнату, где мы праздновали восемнадцатилетие Гарета Элтмана, увидела, как я стою рядом с Брайони Джонс, державшей незажженный косячок, закричала: «Энджел Кларк, я не потерплю наркоманку в своем доме!» — и вытащила меня за шкирку одолженной футболки с «Радиохедс», которую потом выбросила в мусорное ведро, обозвав «группой наркоманов». Объяснить это моему бойфренду оказалось довольно сложно, но нам было по семнадцать, и обещание мастурбации загладило всякую вину. Вот бы жизнь всегда была такой простой: у меня бы уже была зеленая карта…