Книга Виски с лимоном - Джоу А. Конрат

Даже с моей выставленной на крышу мигалкой и воющей сиреной я не могла обойти цепочку вытянувшихся в одну линейку машин. Если ты коп, то еще одной твоей привилегией является возможность выезда на разделительную полосу, но разделительное пространство кишело дорожными рабочими и желтыми асфальтоукладчиками. Я выдержала это испытание, но без всякого удовольствия.

Пока мы ехали, Бенедикт еще раз устно прошелся со мной по материалам нынешнего дела, причем с тренировкой произношение его улучшилось и уменьшилась шепелявость. Итак, девятого августа некий человек или некие люди вломились в дом доктора Реджинальда Бустера по адресу Элм-стрит, 175, в Палатайне. Бустер жил там один, поскольку жена его три года назад погибла в автокатастрофе. Преступник связал Бустера и перерезал ему горло. Перед этим доктору было нанесено двенадцать ножевых ран в область груди и брюшной полости, которые тем не менее были недостаточны, чтобы вызвать смерть.

Причина, по которой я вспомнила имя доктора Бустера, состояла в том, что дело тогда прогремело в новостях под именем «Зверское убийство в Палатайне». Средства массовой информации вообще обожают зверские убийства.

Тело Бустера было найдено на следующий день приходящей прислугой. Украдено как будто бы ничего не было. Ни подозреваемых, ни свидетелей, ни внятного мотива.

– Чем он был связан? – спросила я Бенедикта. Тот пролистал отчет.

– Шпагатом или бечевкой.

По заключению экспертов в кожу на запястьях и лодыжках нашей Джейн Доу тоже въелись веревочные волокна. Возможная ниточка.

– Нож был зазубренный?

– Нет. Края ран гладкие. Но раны не были такими глубокими, как у той девушки.

Я поразмыслила над этим.

– Зазубрины на охотничьем ноже… они начинаются не прямо от кончика, а на несколько дюймов дальше. На конце он как обычный нож, с гладким лезвием.

– Значит, это мог быть тот самый нож.

– Как преступник проник в дом?

– Способ проникновения не установлен. Когда пришла уборщица, дверь была заперта. У нее имелся свой ключ.

– Они отрабатывали эту версию?

– Еще как. Но уборщица, прости за каламбур, оказалась чиста. В своих показаниях она упомянула, что Бустер иногда по ночам держал дверь в патио открытой, чтобы впустить свежего воздуха.

Это немало меня подивило, но я выросла в городе. Жители пригородов имели иной менталитет, у них не было пунктика насчет запирания. Когда выложишь с полмиллиона за дом в тихой, приятной округе, начинает казаться, что преступления должны обходить тебя стороной.

– Есть какие-нибудь отпечатки на месте преступления?

– Нет. Но есть несколько смазанных пятен на самом теле, которые могут указывать на латексные перчатки.

– А дочь сейчас живет там же?

– Не-ет. Она живет в микрорайоне Хофман-Истейтс. Работает воспитательницей в детском саду.

– Отважная женщина, – заметила я, вспомнив ораву ревущих детей в приемной у педиатра.

– А что ты там говорила насчет Квазимодо в аптеке?

– А-а, эту идею мне подали двое из ларца, одинаковы с лица.

– Фэбээровцы, что ли?

– Ну да. Опять со своими психологическими портретами.

Харб покачал головой. У него было несколько стычек с федералами в прошлом году, в деле об убийстве. Шестнадцатилетняя девушка была убита выстрелом в голову, почерк преступления был таким же, как у еще одного убийства, в Мичигане. Выданный фэбээровским компьютером психологический профиль утверждал, что убийца – шестидесятилетний белый мужчина, водитель грузовика, в прошлом срочнослужащий, с бородой, мочится в постель.

Виновными же оказались два члена молодежной банды, не достигшие восемнадцати лет, чернокожие и гладко выбритые, не имеющие никакого отношения к армии и без всяких признаков энуреза. Ни Харб, ни я не питали большого доверия к психологическим портретам. По правде сказать, ни один из нас не питал большого доверия и к ФБР.

– Значит, по их мнению, у Пряничного человека искривление позвоночника?

– Угу, горб нутром чуют, – подтвердила я.

Харб не рассмеялся моей шутке, но оценил старания.

– Что ж, может, мы теперь как раз установим личность преступника, – сказал он. – Люди обязаны реагировать на имя Квазимодо.

– Почему это?

– Потому что этот персонаж рождает ассоциации, пробуждает людское воображение.

Я передернулась.

– Наш персонаж скорее вызывает людские страдания.

– Ладно, вы с Гюго идите своим путем, а я пойду своим.

– Давай немного помолчим.

Мы подъехали к будке, где взимали подорожный сбор, и я разыскала у себя в пепельнице сорок центов мелкой монетой. Полицейские из департамента штата избавлялись от уплаты пошлины, но мы, скромные городские копы, не обладали таким иммунитетом. Еще одна причина избегать пригородов.

Шоссе имени Кеннеди пересекалось с магистралью № 53, образуя обычную развязку в виде трилистника, и я выбрала листок, ведущий на север, в направлении Роллинг-Медоуз.

Наконец-то вдали от толчеи, вызванной дорожными работами, я скинула напряжение и поддала газу. Харба это не особенно впечатлило. Вероятно, потому, что ускорение моей «новы» было сравнимо с вкатыванием валуна вверх по склону.

Дорога Палатайн-роуд, уходя на запад, уводила нас в сторону от скоростной магистрали, прямо в сердце среднеамериканского предместья. Мимо проносились кварталы жилой застройки и торговые центры, снова жилые районы и полоса прогулочно-развлекательной зоны, и наконец я без труда отыскала ту самую Элм-стрит.

Было чуть меньше двух часов, когда мы въезжали на подъездную дорожку перед домом доктора Бустера, зажатую между двумя высокими елями. Дом был двухэтажный, коричневый, частично заслоненный разросшимися деревьями и кустарниками, нуждавшимися в подрезке. Неухоженная лужайка была покрыта рыжими листьями, они уютно шуршали под ногами, когда мы шли к парадной двери.

Мелисса Бустер открыла нам сразу же после первого стука – видимо, заметив, как мы подъехали. Это была крупногабаритная, прямо-таки обширная девица: прибавьте фунтов сто к рубенсовским образам – и получите представление о ее фигуре. Я думаю, что в ее случае требования политкорректных формулировок пасовали перед реалиями калорийного питания либо нарушения обмена веществ. Она была в домашнем платье красного цвета, которое смотрелось на ее фигуре, как комплект оконных занавесок. Макияж был очень простой и умело наложенный, карие глаза, щурясь, глядели на нас из-за складок рыхлой, напоминающей плохо пропеченное тесто кожи, составлявших ее лицо. Приветливо улыбнувшись – причем при этом все три ее подбородка заколыхались, – она пригласила нас в дом.