Книга Охота на «крота» - Кристофер Дикки

Я отправился к ней домой на следующий день после ее смерти. У меня были ключи, которые я взял у нее в сумочке. Прежде чем войти в дом, я следил за обстановкой около двух часов, стоя на противоположной стороне улицы. Квартал был большим и современным, но здания выглядели обветшалыми. Утром здесь мало народу. Несколько женщин, изредка появлялись мужчины. Но никто из них не хромал, и никто не был похож на доктора, лицо которого я представлял смутно.

В квартире царила стерильная чистота. В маленькой спальне напротив двери стоял компьютер. Жесткий диск отсутствовал. Не было ни дискет, ни дисков. Все чисто.

Я стал рыться в шкафах, тумбочках, заглянул под кровать. Довольно странное жилище. Ни свадебных фотографий, ни альбомов. Я решил, что детей у них тоже не было.

На стене в гостиной висела раскрашенная табличка с надписью на арабском языке: «Аллах». Я заглянул под нее. Ничего.

Ничего.

Телевизор. Под ним коробка с дешевыми видеокассетами. В основном фильмы о кун-фу, о которых я никогда не слышал.

Проверил автоответчик. Никаких сообщений. Заглянул в мусорные ведра в поисках каких-нибудь клочков бумаги, рецептов, чего угодно, что дало бы мне хоть какую-нибудь зацепку. Но они были чистыми и пустыми.

Надпись на клочке бумаги, который дала мне Пилар, немного озадачил таксиста. «Альбацин?» — спросил он. Я кивнул. Он внимательно посмотрел на меня, словно пытался читать мои мысли по синякам у меня на лице. Он поехал вверх по узкой извилистой улочке. У переулка, куда его автомобиль уже не мог протиснуться, он остановился и заявил: «Алджибе дель Гато. Он небольшой. Вы найдете дом номер четыре».

Но дома номер четыре там не было.

Я осмотрелся в поисках магазина для туристов или какой-нибудь лавки, где могли продаваться сувенирные ножи для резки бумаги. Потом стал изучать вывески на улице подробнее. «Кале Алджибе дель Гато». В одном конце переулка находилась надпись: «Кале Мария де ля Миель». На другом — «Кале Пилар Секо». Опять ничего.

— Ресторан «Джамп-старт», лучшие гамбургеры в Канзасе, чем могу помочь?

— Привет, милая.

— Привет, незнакомец.

— Как вы все там поживаете?

— «Все» — хорошо. А моя маленькая девочка — не очень.

— Что это значит?

— Она скучает по своему папе.

— Он тоже скучает по ней. Он так по ней скучает, что ты и представить себе не можешь. И по ее мамочке тоже.

Повисла долгая пауза.

— Ты получила посылку?

— Еще вчера.

— Хорошо. Очень хорошо. Но, знаешь, кое-кто может перестать платить.

— Что это значит? О чем ты говоришь?

— Я хочу сказать… я хочу сказать, ведь это была хорошая посылка?

Там было двадцать пять тысяч долларов.

— Очень хорошая, но я не понимаю, что происходит. О чем ты говоришь? Ты перестанешь играть в эту дурацкую игру?

— Да.

— Мне не нужны эти проклятые деньги, я хочу, чтобы ты вернулся.

— Конечно.

— Тебе не кажется, что президент, армия и американское правительство смогут обойтись и без тебя?

— Нет. Я… я не могу сейчас говорить. Мне пора, милая.

— Трус! — крикнула она в трубку. — Ты просто трус!

Безумно хотелось спать, и на час или два я отключился, но потом действие обезболивающих кончилось, и ноги, плечи и грудная клетка болели невыносимо. Я вколол себе ибупрофен. «Леденцы для рейнджеров», как мы их называли. За неимением морфия это было самым лучшим средством. В соседнем номере был еще один американец. Такой пьяный, что едва держался на ногах, когда шел по коридору в ванную комнату, чтобы извергнуть содержимое желудка. Случалось это довольно часто. Один раз он прислонился к моей двери, и я подумал, что его вырвет прямо здесь. Я выключил свет и приготовился к драке. На нем были только кальсоны. Он уставился на меня блестящими синими радужками, которые выделялись на фоне красной паутинки сосудов белков глаз. Думаю, он меня даже не увидел, но сумел подавить тошноту и потащился дальше.

Комната в гостинице была похожа на камеру, наполненную неподвижным горячим воздухом. Ничто не могло отвлечь меня от крутившихся в голове мыслей, и когда я очнулся в темноте, думая о Бетси, то почувствовал, что сердце у меня словно рассыпалось в пепел.

Я думал, что не могу сдаться, но понимал, что и продолжать не в силах. Разве может быть что-то более важное, чем мое возвращение в Канзас? Если я не вернусь домой, то могу потерять все, что пытался защитить. Но как мне защитить их от моего прошлого? И что будет, если поднимется вторая волна террора? Я надеялся, что Гриффин, управление и эти проклятые федералы справятся со своими обязанностями лучше, чем я. Затем я подумал, что, наверное, самое время помолиться, но сразу же возненавидел себя за эту мысль.

После Боснии и после того, как я чуть было не выпустил в мир страдания и кошмар, я понял, что людям лучше не просить помощи у Бога, потому что ответы, которые, как им кажется, они слышат, ужасающи. Я лежал, глядя в потолок. Да. В этом я прав: лучше искать Бога, чем найти его. Я искал, и пока я искал, я был хорошим парнем. Но когда мне показалось, что я его нашел, я стал самым отпетым мерзавцем.

Курт, тебе нужны не молитвы, а аргументы. Должно же быть какое-то объяснение тому, что ты видел. Алшами может быть кем угодно — врачом, террористом, палачом, но он еще и бизнесмен. Импорт-экспорт. Он продает специи и продукты. Где их берет? Я был не в состоянии анализировать. Но я мог начать работу.

В коридоре пьяницу выворачивало наизнанку. Я заглянул в открытую дверь его комнаты — на полу перед кроватью валялся паспорт.

Маленькое, похожее на лавчонку интернет-кафе в центре Гранады было все еще открыто, и даже с улицы я слышал звуки выстрелов, взрывов и стоны умирающих. Несколько подростков с остервенением резались в «Квейк-3» или «Контр-страйк» — интерактивные стрелялки с темными коридорами, таинственными врагами и воображаемыми террористами. Шум раздражал меня и вызывал волнение. Несколько мальчишек погрузились в интерактивный американский футбол, и я часто ловил себя на том, что смотрю в чужие мониторы. Я чувствовал себя игроком, который бежит через поле, ожидая подачи. Вырываюсь вперед, но не знаю ни расстановки сил, ни даже как выглядит нападающий.

Сосредоточься. Читай. Прошло только две недели с момента нападения на Нью-Йорк и Вашингтон, и на бесплатных интернет-сайтах было выложено огромное количество информации: газетные статьи, судебные документы, бесконечные мнения аналитиков. Дома американцы все еще скорбели, все еще изучали сведения, известные им о людях, которые находились в самолетах смертников. Их скорбь вызывали не только гибель людей и разрушения, они не просто хотели мести. За их горем и гневом стоял вопрос, который они не переставали задавать себе: «Как получилось, что эти девятнадцать человек жили, работали, ели, пили и радовались вместе с нами, здесь, на земле Свободы, и не научились любить нас?»