Книга Черный вечер - Лоренсо Сильва

«Шустрая лиса перескочила...»

Тот же результат.

К моменту прибытия в аэропорт Ла Гуардия накопилось двадцать страниц полной тарабарщины. В довершение всего еще и машинку заклинило. Внутри что-то хрустнуло, и клавиши перестали нажиматься.

«Что же делать, господи, что же делать? Без машинки мне конец!»

Пытаясь разблокировать клавиши, писатель ударил по каретке. Никакого результата, если не считать ушибленных пальцев. Нет, вслепую колотить опасно, неизвестно, какие там внутри детали.

Накрыв машинку пледом, он, словно больного ребенка, понес ее в поджидающий у взлетной полосы лимузин. Пряча покрасневшие глаза от полуденного солнца, Эрик сказал водителю: «На Манхэттен. Нужен ремонт печатных машинок».

Со всеми пробками и объездами дорога заняла почти два часа, и наконец лимузин затормозил на Тридцать второй улице. Прижимая к груди драгоценную ношу, Эрик бросился в мастерскую, на витрине которой красовалась чья-то «Оливетти».

— Боюсь, ничем не смогу вам помочь, — развел руками мастер.

— Что? — выдохнул Эрик.

— Видите вот ту скобу внутри? Она треснула. Для таких машин запчасти уже не выпускают. — Парень с благоговейным ужасом смотрел на доисторическое чудище из пластмассы и металла. — Скобу можно заварить, но, послушайте, эта машинка, что старая шуба: не успеете залатать один рукав, как тут же расползется другой. Попытаюсь заварить одну трещину — от тепла появятся другие. Латать придется столько, что в конце концов одни заплаты останутся. Да и модель, мягко говоря, необычная. Лучше отнести ее туда, где покупали, может, у них и запчасти найдутся... Слушайте, мы случайно не знакомы?

— Что, простите?

— По-моему, я видел вас на шоу Карсона!

— Вы ошибаетесь, — сухо произнес писатель и, взглянув на золотой «Ролекс», увидел, что уже почти полдень. Надо же, целое утро потеряно... — Мне пора.

Схватив сломанную машинку, Эрик опрометью бросился к лимузину.

— Гринвич-Виллидж, — приказал он водителю. — И поскорее, пожалуйста.

— При таких-то пробках?

Эрика замутило, по лицу градом катился пот. То и дело поглядывая на часы, он сквозь зубы давал указания водителю. В половине второго в голову пришла страшная мысль: а если этой лавки больше нет? Хозяин мог переехать, обанкротиться, умереть, наконец...

Слава богу, лавка на месте! Молодой писатель на ходу выскочил из лимузина с машинкой в руках. От страха появились недюжинные силы, и через секунду он уже стоял у грязного прилавка.

Хозяин ничуть не изменился: желтые ногти, в руках неизменная сигарета, морщинистое лицо, паутина седых волос.

— Читать умеете? — буркнул старьевщик. — «Товар обмену и возврату не подлежит».

Поставив тяжелую ношу на прилавок, Эрик перевел дыхание.

— Неужели вы меня помните?

— Не вас, а хлам, который вы принесли. Я ведь предупреждал: обратно товар не принимается!

— Да, но я пришел не за этим!

— Тогда зачем? Зачем вы принесли эту рухлядь?

— Она сломалась...

— Я уже понял.

— А чинить негде. В мастерской даже пробовать не хотят: боятся, что совсем развалится.

— Тогда выбросите ее, а лучше в металлолом сдайте. Весит-то машинка будь здоров, долларов пять точно дадут!

— Но она мне нравится...

— У вас плохой вкус.

— В мастерской сказали: у производителя могут найтись запчасти...

— Может быть, все может быть...

— Так скажите, кто вам ее продал!

— А что я за это получу?

— Сотню баксов!

— Чеки не принимаю, — подозрительно прищурившись, заявил старьевщик.

— Заплачу наличными, только, ради бога, скорее!

— Деньги вперед!

Старик прокопался несколько часов, а бедный Эрик обливался потом, вздыхал и мерил шагами лавку. Наконец чуть ли не из подвала был извлечен покрытый каракулями листок.

— Распродавалось имущество с одной виллы... — расшифровывал собственные записи старик. — Откуда-то с Лонг-Айленда. Владелец погиб, утонул, кажется. Звали его Уинстон Дэвис.

Чтобы не упасть, Эрик схватился за грязный прилавок. Горло судорожно сжалось. По спине поползли мурашки.

— Не может быть...

— Вы что, его знали?

Откуда во рту мерзкий привкус паутины?

— Просто слышал. Он был довольно известным писателем.

— Надеюсь, свои творения он не на этом убожестве печатал! Помню, как всеми правдами и неправдами пытался от нее отделаться, да продавцы заартачились: все или ничего.

— Говорите, вилла была на Лонг-Айленде?

— Вот адрес, держите!

Эрик чуть ли не вырвал у старика листочек, схватил машинку и, спотыкаясь, пошел к двери.

— Слушайте, а это не вы вчера участвовали в шоу Карсона?

* * *

Солнце почти село, когда Эрик добрался до виллы. Всю дорогу до Лонг-Айленда он как тростинка на ветру трепетал. Понятно, почему его постоянно сравнивают с Уинстоном Дэвисом! Дэвис когда-то владел этой машинкой и писал на ней свои романы. Вернее, их создавала сама машинка. Вот в чем причина сходства их произведений — они фактически принадлежат одному автору. Так же, как Эрик, Дэвис не рассказывал про машинку ни друзьям, ни родственникам. Если бы члены семьи знали секрет, ни за что не продали бы такое сокровище старьевщику!

Хотя сейчас это больше не сокровище и не курочка, несущая золотые яйца, а бесполезная рухлядь, пять килограммов гаек и болтов.

— Вот эта вилла, сэр, — объявил сбитый с толку шофер.

Ничего не понимающий Эрик смотрел на гостеприимно открытые ворота, аккуратную лужайку и широкую подъездную аллею, ведущую к дому. Собственно, это не дом, а самый настоящий замок.

— Подъезжайте к крыльцу, — неуверенно сказал он водителю. А что, если там никого нет? Или семья Дэвиса давно здесь не живет?

Ладно, была не была! Оставив машинку в лимузине, молодой писатель подошел к тяжелой дубовой двери и позвонил. Серебристая трель разнеслась по зданию, и примерно через полминуты ему открыли.

Миловидная, со вкусом одетая женщина лет шестидесяти.

Приветливо улыбаясь, она спросила, чем может быть полезна.

Запинаясь, Эрик начал объяснять, но от хозяйки исходило такое удивительное обаяние, что робость тут же прошла. Он поклонник таланта Уинстона Дэвиса, все его книги читал...

— Как мило, что вы его помните...

— Я случайно оказался здесь неподалеку и решил заехать. Надеюсь, вы не возражаете?

— Возражаю? Что вы, да я просто в восторге! С каждым годом в этом доме бывает все меньше и меньше людей... Пожалуйста, входите!