Книга Врата джихада - Александр Чагай

— Прискорбно, — Ксана утомляла экспрессивность со­беседника.

— Кто-нибудь считал, сколько женщин гибнет в резуль­тате убийств «ради чести»? Любой мужлан может прирезать свою жену, сестру, мать на том основании, что она его, якобы,обесчестила. Прошла по улице с другим — изменила, вовремя не улыбнулась — оскорбила, вышла замуж вторично — преда­ла сына от первого брака.

Внезапно Юсуфзай сник. Седые волосы растрепались,глаза налились болью. Он провел рукой по лицу, тряхнул го­ловой, будто освобождаясь от наваждения:

— Пойдемте, мы слишком долго отсутствуем.

— Уже тогда, в самую первую встречу, я должен был обра­тить внимание на эту странность в поведении Юсуфзая, на внезапные перемены в его настроении и поведенческих ре­акциях. — Ксан закурил, сделал несколько затяжек и помор­щился. — Слабый табак, не забирает. — Оторвав фильтр, набрал полные легкие дыма и на этот раз остался доволен результа­том. — Будь я повнимательнее, может, все сложилось бы иначе.

Они вернулся к гостям, которые без устали бродили по лужайке, болтали о политике и сплетничали. Поучаствовав в этом броуновском движении, Ксан, улучив момент, шеп­нул Тасмине, что хотел бы уйти с ней вместе. Она настояла на том, чтобы он удалился первым.

Сев в машину, он принялся ждать. Через четверть часа по­явилась Тасмина, осмотрелась и забралась на соседнее сиде­нье. Такой конспирацией можно было провести разве что тет­ку из подмосковной деревни, где Ксан проживал в отрочестве(родители работали в столице и навещали его раз в месяц).Он регулярно водил к себе девчонок, а попасть в его комна­ту можно было только через спальню тети, которая из-за бес­сонницы ложилась поздно. Приходилось отвлекать ее вни­мание (разговоры о садоводстве и т.п.), пока нелегалка боч­ком пробиралась по стенке. Гораздо позже старушка призна­лась, что все она прекрасно слышала и видела, но не хотела показывать своей осведомленности.

— Думаешь, так можно провести «наружку»?

—Меня больше беспокоит отец. — Тасмина открыла су­мочку и достала сигарету. — Как он тебе?

— Интересный. — Это прозвучало сдержанно.

—Тебе что-то не понравилось? У вас будет еще возмож­ность пообщаться, он прекрасный, добрый.

— О да, — буркнул Ксан.

Некоторое время они молчали. Тускло светил огонек си­гареты.

— Ты не туда едешь, — забеспокоилась Тасмина.

Ксан остановил машину. Это была улочка в одном из спальных районов.

— Я устала, — раздраженно отозвалась Тасмина. — Мы на­парники, но это не значит, что я должна возвращаться домой после одиннадцати.

— Послушай, Тэсс.

Женщина отвернулась, вглядываясь в темноту.

— Почему ты так редко называешь меня Тэсс?

— Не знаю.

— Знаешь. «Тэсс» предполагает другое общение, откровен­ное, личностное. Ты этого хочешь, но одновременно боишься.

— Как раз ради этого.

— Ради этого не требуется завозить меня среди ночи в какую-то дыру. Приходи к нам домой.

— Я скажу сейчас. — Он потер виски, уже жалея, что зате­ял этот разговор. — Помнишь, я пытался ухаживать за тобой,когда мы впервые встретились? Тогда, в Германии?

— Да.

—Я не предполагал, что ты мне по-настоящему понра­вишься. Не получается выкинуть тебя из головы. По-моему,я люблю тебя.

— «По-моему»?

— По-моему, — упрямо повторил он. — Об этом узнаешь наверняка, только когда.

— Когда переспишь?

— Да, это естественно.

— Так ты хочешь со мной переспать.

— Я и не скрываю. Конечно, мне нужно не только это.

Однако Тасмина уже не слушала. Распахнув дверь, вы­шла из машины.

—Подведем итоги, — женщина говорила предельно чет­ко и внятно, на ее лице нарисовался румянец. — Ты не спа­ситель человечества. Таким, как ты, важнее трахнуть любую мало-мальски смазливую бабенку. Залезть под юбку.

«Таким, как ты» — это мужикам, половым шовинистам и похотливым самцам.

Ксан хотел возразить, но вовремя одернул себя. Какой смысл: тон Тасмины был весьма красноречив.

—Подобные тебе готовы забыть обо всех благородных це­лях и задачах, лишь бы удовлетворить свои низменные жела­ния. Ты мне надоел. В Исламабаде полно шлюх, и все они к тво­им услугам. Катись к черту. И не вздумай меня провожать. Я вы­зову такси.

На мгновение Тасмина заколебалась, потом нагнулась и поставила круглую коленку на кожаное сиденье джипа. Ксан на секунду вообразил, что женщина передумала, однако сле­дующее мгновение развеяло эту иллюзию. Она отвесила ему увесистую оплеуху: хорошо еще, что в салоне нельзя было по-настоящему размахнуться.

«Да, — подумал Ксан, потирая щеку. — Ты хотел этого? Вот и получил. Теперь все ясно, и ничто не помешает тебе работать. Она тебе сказала: ходи по шлюхам. Хватит с тебя и шлюх».

Он запустил двигатель, проехал несколько кварталов и оказался рядом со своим домом. Чокидар[13]куда-то подевал­ся. «Опять дрыхнет на заднем дворе». Нервы у Ксана еще не успокоились, и он никак не мог запарковать джип. Наконец, это ему удалось. Он с облегчением вздохнул и вошел в дом.Там его ждали.

Гость не включал свет, и Ксану не удалось его толком рас­смотреть. Он лишь запомнил, что это рослый и сильный муж­чина. Его лицо скрывала черная трикотажная маска, напо­добие тех, которыми пользуются спецназовцы. Короткий взмах — и резиновая дубинка обрушилась на висок Ксана.

Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на полу со связан­ными руками. Заметив, что жертва пришла в себя, неизвестный издал нечто вроде смешка, наклонился, потрепал Ксана по щеке:

— Я убью тебя. Но не сразу. Ты заслужил, чтобы тебя уби­ли не сразу.

Маска заглушала голос, но разобрать слова было нетруд­но. А если бы Ксан не разобрал, он бы и так догадался, что его ждет. Удары ногами: по ребрам, животу, голове. Натешив­шись, неизвестный накинул несчастному на шею капроновый шнур, с силой потянул за концы. Тело Ксана выгнулось дугой,шнур резал горло, кровь стекала под рубаху. Он уже не мог нормально дышать и чувствовал, что сознание его покидает.

Неожиданно тишину ночи вспорол вопль пожарной сире­ны. Ему вторили натужный рев тягачей, встревоженные кри­ки. За окном полыхнуло. Взрывной волной вышибло стекла,запах гари наполнил комнату.

Неизвестный с ожесточением выругался и бросился вон.

Огонь подступал. Занялись деревянные ставни, пузыри­лась краска. Желтое пламя выплеснулось на ковер. Морщась от боли, Ксан подставил под него руки, туго стянутые верев­кой. Что значат ожоги по сравнению со свободой!