Книга Кельтский круг - Карло Шефер

— Я услыхал про убийство и подумал, что, может, эта информация окажется важной для следствия.

— Спасибо, ваше свидетельство, возможно, нам пригодится, — вежливо ответил Штерн и записал координаты звонившего, но потом раздраженно швырнул трубку, когда нойенгеймец поинтересовался, не полагается ли ему вознаграждение за такую сознательность.

Тойеру вновь и вновь вспоминалась жалкая фигура куда-то торопившегося Плазмы — короткий рекламный клип, призывавший к поискам истины. Теперь ему казалось странным и зловещим, что он так близко видел человека, которого подозревают в убийстве. Комиссар вовсе не жаждал острых ощущений. Да и вообще его впечатление от странной встречи не несло в себе никакого смысла, ведь полиция и без того искала этого человека по всему Гейдельбергу, так что Тойер как свидетель не мог сообщить ничего нового.

Штерн с Хафнером и уж тем более житель Старого города Лейдиг тоже знали безумца. Уже много лет горожане время от времени звонили в полицию и сообщали о нем, а полицейские постоянно всех заверяли, что он абсолютно неопасен. Теперь уже никто и не помнил, кто первым поручился за его безобидность.

— Итак, — проговорил старший гаупткомиссар, охотник на убийц Иоганнес Тойер, и почему-то подумал при этом о бутерброде с кружочками колбасы, — пункт первый: теперь мы должны подробно побеседовать с вдовой. Лейдиг, я прошу тебя заняться этим. Хафнер, ты еще раз обратишься к СМИ и как можно четче объяснишь ситуацию с Плазмой. До сих пор давались лишь самые общие сообщения об убийстве. Зайди на радиостанции, в «Рейн-Неккар-цайтунг». Сходи на Нойгассе, поскольку по нашей оплошности в Старом городе может возникнуть всеобщая паника. Теперь вообще надо действовать как можно быстрее. Проклятый праздник. Штерн, ты проверь, есть ли у нас что-нибудь по Плазме. Кажется, мы опять попали впросак — снова у нас по делу проходит безымянный. Хватит с меня прошлогоднего Вилли. Я попробую связаться с Ильдирим — расскажу ей о наших последних результатах. Ей наверняка уже досаждает пресса. Вообще-то мы с ней не далее как вчера видели этого сумасшедшего… Ну и после этого разойдемся по домам.

— Нам не нужно еще раз опросить Кильманн? — уже уходя, спросил Лейдиг.

— Она ведь сказала, что он, мол, показался ей знакомым. Некоторые горожане могут и не знать Плазму, так что подстраховаться не мешает… — Тойер позвонил коллегам в Рорбах и попросил поскорее переговорить со свидетельницей. Вскоре поступил ответный звонок: да, точно, тот самый Плазма.

ПЛАЗМА ПЛАЗМА В РУКАХ РУКИ ДЕРЖАТ СТЕРЖЕНЬ СТЕРЖЕНЬ КАСАЕТСЯ БУМАГИ БУМАГА ИЗМЕНЕНА ЛИНИЯМИ СТЕРЖЕНЬ РОЖДАЕТ ЛИНИИ ПЕРЕПЛЕТЕНИЕ ЛИНИЙ КОНСТАНТНО МЕНЯЕТСЯ ПЕРЕПЛЕТ ЯЗЫКОВОЕ СРЕДСТВО И ФРАЗА-ЗАКОН НАЧАЛО ФРАЗЫ СЕРЕДИНА ФРАЗЫ КОНЕЦ ФРАЗЫ

КОНЕЦ ВСЕХ ФРАЗ И ЗАКОНОВ НАСТУПИТ КОГДА БУДЕТ ОБНАРУЖЕН УБИЙЦА

БУДЕТ ОБНАРУЖЕН ТО ЕСТЬ ПОИСК ИЗВЛЕЧЕТ ЕГО НАРУЖУ

ЛИКОВАНИЕ НАПОЛНИТ УЛОЧКИ КАК ЧТО-ТО НАПОЛНЯЕТ ЧТО-ТО ДОБРО НАПОЛНЯЕТ СУНДУК ПЛАЗМА НАПОЛНЯЕТ ГОРОД СМЕРТЬ ПРЕВРАЩАЕТ ДОБРО В ПУСТОТУ УБИЙСТВО ДЕЛАЕТ СТОЯЧЕГО ЛЕЖАЧИМ ТЕПЕРЬ НЕ ТОЛЬКО МАЛЬЧИКИ КОТОРЫЕ ЛЕЖАТ ОСТАЮТСЯ ЛЕЖАТЬ ТЕПЕРЬ МУЖЧИНЫ ЧЬИ ТЕЛА БЕСКОНЕЧНО ТВЕРДЫЙ ПОТОК ТРАНСПОРТИРУЕТ ТРАНСПОНИРУЕТ ТРАНСФОРМИРУЕТ

О УЖАС И ТОРЖЕСТВО НАДВИГАЮЩЕЙСЯ ЭПОХИ ПЛАЗМЫ

Тойер шел домой. Шел пешком, но если бы его потом стали уверять, что кто-то видел, как он плыл в тростниковой корзинке по волнам Неккара, ему было бы трудно возразить. Он шел задумчивый и, как всегда, разочарованный. Жизнь была самым большим разочарованием в его жизни.

Ильдирим подробно описала ему странное поведение подозреваемого, которое она наблюдала на Университетской площади. Сыщик представил себе ту сцену. Человек, одержимый безумием, вот уже много лет громогласно излагал горожанам свои фантасмагорические истории, полные насилия и безнадежности, настолько долго, что они успели превратиться в городской фольклор. Кто знал об ущербных мыслях этого юродивого? Что знал он? А что мы знаем о собственных мыслях?

Но вдруг он увидел какую-то женщину и протянул ей листок со своими безумными текстами. Скорее всего, тот листок был выброшен в ближайшую урну. Но если дама его и прочла, ничего не изменилось: мертвые мальчики на твердой как стекло реке, наступающая плазма. Что подразумевал под плазмой бедняга? Что такое вообще эта самая плазма?

Ладно, они арестуют безумца; не такой уж он ловкач; даже если заляжет на дно, долго не выдержит. В конце концов, Плазма одержим тем, что помешает ему исчезнуть: идеей Миссии. Идея заставит его пойти на риск. Комиссар даже позавидовал такой убежденности.

— Я вижу, что произошло, но словно в черно-белом фильме, — произнес он вслух.

— Вот чего я совсем не понимаю — откуда у него оружие? Ему негде его достать. — Хафнер яростно дергал себя за волосы.

— Он и сам не знает, я уверен в этом. Возможно, просто стащил его у другого бомжа… Может, нашел в лесу, украл у охотника из Курпфальца, когда тот нализался и заснул…

— Не исключено.

Внезапно гаупткомиссар почувствовал, что его прошиб пот.

— Хафнер, никак ты?

— Он самый!

— Ну и ну, господин Хафнер, я ведь шел домой в одиночестве.

Только теперь Тойер очнулся и огляделся по сторонам. Они стояли на Бисмаркплац, городском транспортном узле, на границе Старого города, среди по-весеннему одетых скейтеров, разочарованных переселенцев, неуклюжих студентов, синьорин-нелегалок. Стояли близко, почти вплотную.

— Иногда я немного брожу по городу, прежде чем идти домой, — весело сообщил молодой комиссар. — А сегодня мне так и так требовалось заглянуть на Нойгассе, как вы приказали. И я увидел, как вы переходили на красный свет возле «Вулворта». Вот я и подумал — немедленно поставь пивную кружку и еще раз пожелай шефу доброй ночи.

— Доброй ночи, — сказал Тойер.

К ним подошел молодой панк в сопровождении слюнявой дворняги.

— Эй, мужики, за пятьдесят евро я прокачу вас обоих.

— Я все никак не могу привыкнуть к евро, — уныло сообщил Хафнер и машинально протянул руку к морде адского пса, дабы попрактиковаться в любви к животным. Только тут ему открылся смысл предложения, ужаснувшего его сильнее, чем шквальный огонь. Усы у него задрожали, словно его сотрясало девятибалльным землетрясением. — Этот гад принял нас за голубых…

Тойер со страхом ожидал, что его подчиненный растеряет последние остатки самообладания, которые, как ни удивительно, у него еще сохранялись. Но реакция Хафнера — вероятно, по причине гуманного отношения к животным — была весьма профессиональной: он лишь поднял в вечернее небо свой служебный жетон. Тойер с недоверием наблюдал за псом, заглянул в его глаза и, как всегда, разглядел лишь откровенную кровожадность.

— Голубые легавые? Круто! Ну, скажем, за шестьдесят евро.

— Мы не голубые, — с ненавистью процедил Хафнер. — Я нормальный, а мой шеф…