Книга Две недели на соблазнение - Сара Маклейн

— Что ж, Лейтон, можно теперь поговорить о деле. Значит, вы хотите жениться на моей старшей?

— Я полагаю, такой союз будет выгоден обеим нашим семьям, — ответил герцог, подстраиваясь под шаг собеседника.

— Без сомнения, без сомнения… — С минуту они шли молча, затем маркиз продолжил: — Из Пенелопы выйдет отличная герцогиня. Лицо у нее не лошадиное, и она знает свое место. Не будет предъявлять неразумных требований.

Это были именно те слова, которые Саймон хотел услышать. И они подтверждали правильность его выбора. Но почему же тогда он не обрадовался?..

А маркиз тем временем продолжал:

— Прекрасная, благоразумная девочка, готовая выполнять свой долг. Хорошая английская порода. Не будет никаких проблем с рождением наследников. Не питает никаких иллюзий в отношении брака и не думает о глупостях, как другие девушки.

Например, о страсти. И тут же возникло видение — Джулиана Фиори, с усмешкой заявляющая: «Даже герцог не может жить без страсти».

Чушь! Он будет держаться своего мнения: страсти нет места в хорошем английском браке. И похоже, что леди Пенелопа с этим согласна.

Что делает ее идеальной кандидаткой ему в жены.

Она исключительно подходит.

Именно то, что ему нужно.

«Нам всем нужна страсть» — эти слова тихим шепотом прошелестели в его сознании, причем голос был насмешливый, а акцент — итальянский, мелодичный.

Герцог скрипнул зубами и, коротко кивнув, сказал:

— Счастлив слышать, что вы одобряете наш союз.

— Ну конечно же, одобряю! Прекрасный союз! Два знатнейших британских рода! Равных по репутации и происхождению! — Стащив с правой руки перчатку, маркиз протянул руку Саймону.

Пожимая руку будущему тестю, герцог гадал: «Интересно, скажет ли маркиз то же самое, когда тайны дома Лейтонов выйдут наружу, когда род Лейтонов уже больше не будет иметь незапятнанную репутацию?»

И все же Саймон надеялся, что этот брак придаст ему достаточно веса и он сумеет пережить скандал.

Они снова повернули к дому, и маркиз, бросив на будущего зятя быстрый взгляд, проговорил:

— Пенелопа сейчас дома. Можете поговорить с ней сейчас.

Саймон понял, что скрывалось за этими словами. Маркиз хотел, чтобы брак был заключен как можно скорее. Что ж, герцоги, которые ищут себе жену, на дороге не валяются…

Да и не было причин откладывать неизбежное. Вот только…

А как же две недели? Ведь он дал Джулиане две недели…

Нелепый поступок с его стороны. Он мог бы использовать эти две недели иначе. Мог бы готовиться в это время к свадьбе. И мог бы уже жениться к концу этого срока. Но вместо этого он потратит время на их с Джулианой глупую игру. Как будто у него есть время на подобные глупости…

Саймон вздохнул и покачал головой.

— Вы не согласны? — Вопрос маркиза прервал его размышления.

Герцог откашлялся и проговорил:

— Я бы хотел должным образом поухаживать за ней, если вы позволите.

— Это ни к чему, вы же знаете… Ведь у нас не брак по любви. — Маркиз громко рассмеялся своим словам, и его объемистый живот затрясся. Отсмеявшись, он добавил: — Ведь все же знают, что вы не из тех, кто ищет каких-то глупых чувств. Пенелопа не будет ожидать от вас ухаживаний.

— И тем не менее…

— Мне все равно, Лейтон, — перебил маркиз. — Можно и поухаживать немного. Только советую особенно не тянуть. Женами гораздо легче управлять, когда они знают, чего ждать от брака.

— Я приму ваш совет во внимание, — ответил Саймон.

Маркиз коротко кивнул:

— Отлично! Выпьем бренди? За прекрасный союз…

Меньше всего Саймону хотелось проводить время со своим будущим тестем. Но он понимал, что нельзя отказаться от приглашения. Увы, он больше не мог жить так, как ему хотелось. И уже никогда не сможет.

— С превеликим удовольствием, — ответил герцог после небольшой паузы.

Два часа спустя Саймон уже был у себя дома, в своем любимом кресле, с собакой у ног. Но он не испытывал ни радости, ни торжества, хотя следовало бы — ведь встреча прошла как нельзя лучше, и вскоре он породнится с уважаемой семьей с безупречной репутацией. Правда, леди Пенелопу он не видел — не захотел видеть, если честно. Но в целом все прошло замечательно, и оставалось только официально объявить о помолвке.

— Полагаю, что результат твоего визита удовлетворительный.

Саймон замер, услышав эти слова. Затем повернулся и посмотрел в холодные серые глаза матери — он не слышал, как она вошла.

— Да, — ответил герцог, поднявшись.

— Маркиз дал свое согласие?

Саймон прошел к буфету.

— Да, дал. — Он повернулся к матери со стаканом скотча в руке. — Считай это празднованием.

Мать молчала, не сводя с него взгляда. Но о чем же она думала? Он никогда не понимал, что таилось за ледяной маской женщины, давшей ему жизнь.

— Скоро ты станешь свекровью. — Саймон помолчал. — И вдовствующей герцогиней.

Она не клюнула на его наживку. Впрочем, как всегда. Коротко кивнув, спросила:

— Когда ты собираешься получить специальное разрешение на венчание?

Две недели! Саймон прикрыл глаза, отгораживаясь от этой мысли. Сделав глоток скотча, спросил:

— А ты не думаешь, что сначала я должен поговорить с самой леди Пенелопой?

Герцогиня презрительно фыркнула, словно этот вопрос оскорбил ее.

— Герцоги брачного возраста не такое уж частое явление, Лейтон. Пусть радуется, что ей так повезло. Просто покончи с этим поскорее.

«Просто покончи с этим поскорее». В холодном недрогнувшем материнском голосе прозвучало требование. Требование и ожидание. Конечно же, она считала, что ее сын сделает все необходимое для того, чтобы сохранить доброе имя семьи.

Саймон вернулся в свое кресло и намеренно вальяжно развалился в нем.

— Мне незачем вести себя как животное, мама. Я буду ухаживать за девушкой. Она заслуживает немножко чувства, ты так не считаешь?

Мать не шелохнулась. И ее холодный взгляд не выдал никаких чувств. Что ж, ничего удивительного. Чувства и эмоции аристократии ни к чему. Эмоции — это для простолюдинов.

Саймон никогда не видел, чтобы мать демонстрировала хоть какие-то чувства. Однажды он услышал, как она сказала, что веселье — это для тех, кто ниже их по происхождению. А когда Джорджиана была ребенком, веселым и смешливым, герцогиня с трудом выносила ее.

«Старайся не походить так на простолюдинку, дитя, — говорила мать, чуть скривив губы — это была ее единственная демонстрация чувств. — Ты же из семьи герцога Лейтона…»