Книга Лето для тебя - Кейт Ноубл

— Это мне?

О Господи! Она же совсем забыла о приготовленном угощении!

— Да! — живо подтвердила Джейн и протянула подарок: — Примите в знак благодарности за заботу о брате. Сам он так страдает от головной боли, что не способен думать ни о чем, кроме собственных мучений.

Джентльмен снова поднял глаза и теперь молча смотрел в лицо Джейн, а она продолжала говорить:

— А еще это хороший повод сказать: «Добро пожаловать в наши края». Хотя я приехала лишь вчера, но считаю себя постоянной жительницей Рестона. В детстве мы проводили здесь каждое лето. Мама очень любила Озерный край. Она недавно умерла, но если бы была жива, то непременно собрала бы приветственную корзинку. Таков обычай.

Джейн неожиданно смутилась и замолчала.

— Мне уже приходилось принимать дары местных дам, — ответил мистер Уорт, наконец-то оторвав взгляд от лица незваной гостьи и входя в дом. — Должен сказать, что любопытство в них перевешивает все баночки и пакетики, вместе взятые.

Пришлось признать, что деревенское любопытство получило справедливую оценку, хотя принимать ее на свой счет не хотелось — как бы ни сверлило желание заглянуть в чужую жизнь.

— Да, мне тоже пришлось испытать гостеприимство соседей. Во всяком случае, потраченное впустую время компенсируется богатым ассортиментом варений и солений, — произнесла Джейн в пространство, скромно остановившись на пороге.

Впрочем, это вовсе не означало, что ей не удалось заглянуть внутрь, в гостиную.

В детстве дом вдовы Лоу поражал воображение. Джейн нередко прибегала сюда с грязными коленками и липкими от кленового сока ладонями и клянчила сладости. Прежде чем впустить в дом, хозяйка заставляла вымыть руки, ведь комнаты блестели безукоризненной чистотой. Вдова Лоу громко негодовала: что за грязнуля! А еще дочка герцога! И все же не возникало сомнений, что в глубине души старушка была рада маленькой гостье: вазочки с любимыми лимонными кексами никогда не пустовали, а к угощению неизменно подавали и чай.

В дом позволялось войти, лишь достигнув требуемого уровня чистоты. Гостиная представляла собой выставку старинных безделушек, крохотных фарфоровых фигурок, ярких эмалированных подсвечников… все глупое, дешевое, бесконечно милое. Ничего подобного не было ни в одном из домов герцога Рейна. Да, здесь прошли счастливые минуты искреннего детского восторга. Но сейчас некоторые из чудесных вещей исчезли: пропала вырезанная из известняка рыба, которая неизменно стояла на комоде; стол уже не украшала белая кружевная скатерть.

— Склонен предположить, что внимание соседей вам приятно.

Голос Берна нарушил воспоминания.

Джейн прищурилась. Что за несправедливое подозрение! Неужели этот человек самонадеянно считает, что видит людей насквозь? Пожалуй, пора отбросить вежливость: в конце концов, собеседник не утруждал себя соблюдением правил этикета.

— Скажите, — произнесла она ледяным тоном, — если бы я вела себя так же неприветливо, как вы, то смогла бы остановить поток любопытства?

Берн остановился и обернулся.

— Вряд ли, — ответил он, и в голосе послышались нотки раскаяния.

Неодобрительно нахмурившись, Джейн продолжала наблюдать, как джентльмен взял со стула полотенце и принялся вытирать мокрые волосы. Трудно было не заметить, что если следовать моде, то прическу следовало бы сделать короче и не допускать своевольных завитков на висках, ушах и шее. Наконец хозяин закончил процедуру, но оставил полотенце на шее. Перехватил внимательный взгляд Джейн и вопросительно поднял брови.

— Может быть, стоит попробовать еще раз? — предложил он и, приняв молчаливый наклон головы за знак согласия, продолжил: — О, леди Джейн! Что за приятный сюрприз! Рад вас видеть.

— Взаимно. — С трудом сдерживая смех, Джейн сделала изящный реверанс. В жизни не доводилось участвовать в столь странном спектакле. — Я пришла, чтобы поблагодарить вас за доброе отношение к брату.

— Не трудитесь, мисс. Ваш брат — дурак. Наверняка постоянно попадает в подобные переделки.

На столь яркое заявление ответа не нашлось.

Судя по всему, Берн тоже почувствовал некоторую неуклюжесть реплики и растерянно оглянулся в надежде увидеть что-нибудь способное загладить неловкость. Ничего не обнаружив, повернулся и, держа в одной руке корзинку, а другой опираясь на трость, направился в кухню.

— Ээ… — Джейн лихорадочно придумывала, чем бы заполнить паузу. — А что случилось с каменной рыбой?

— С какой каменной рыбой? — переспросил Берн, тростью сбросил с верхней полки яркую жестяную банку и ловко поймал.

— Стояла вот здесь, на комоде. И фарфоровые фигурки рядом. А стол был накрыт кружевной скатертью.

Гостья продолжала стоять на пороге и говорила равнодушным, отстраненным тоном.

Берн слегка нахмурился и открыл банку:

— А, этого старинного добра уже нет.

— Почему? Наверное, досталось по завещанию кому-то другому? — предположила Джейн и, посмотрев на маленький столик возле стены, неожиданно улыбнулась: — Ой, а эмалированные подсвечники на месте!

В эту минуту в открытое окно кухни залетел ветерок и принес на крыльцо сладкий аромат.

— Что это? — Джейн глубоко вздохнула. — Жасминовый чай?

— Да, — ответил хозяин, слегка удивившись. — Часть наследства. Тетушка Лоу оставила потрясающую коллекцию…

— Знаю, знаю! — перебила Джейн. — Она собирала различные сорта чая. Таинственными способами умудрялась где-то доставать редкие и экзотические, а потом заваривала по особым случаям. Например, в день моего рождения угощала жасминовым. Ни у кого в графстве больше не было такого изобилия.

— В таком случае, может быть, не откажетесь выпить со мной чашечку? — неожиданно предложил мистер Уорт.

— Выпить с вами чаю? — растерянно переспросила Джейн.

— Да. Видите ли, стараюсь не дать запасам испортиться. Боюсь, дарджилинг придется выбросить, но остальные, в том числе и жасминовый, пока еще в полном порядке. — Он пожал плечами и, словно отвечая на повисший в воздухе молчаливый вопрос, добавил: — Представьте себе, я даже в состоянии сам заварить. Входите же. — Он наполнил чайник. — Обещаю не предъявлять обвинений в нарушении границ.

Нет, соглашаться нельзя. Пусть даже в чудесном пряничном домике прошло немало счастливых часов… теперь здесь живет джентльмен. Мокрый, едва одетый холостой джентльмен.

Но…

Но за все время пребывания в деревне впервые выпала возможность поговорить по-настоящему, впервые не приходилось увещевать безалаберного брата или выслушивать воспоминания о пробежке по площади в первозданном виде. Наверное, непринужденная беседа в столь неофициальной обстановке могла бы кому-то показаться неприличной, но Джейн внезапно ощутила странное спокойствие: этот человек не знал, какой была и что делала в детстве дочка герцога Рейна, а принимал ее такой, какой видел сейчас.