Книга Мансарда на углу Бейкер-стрит - Алексей Биргер

Может быть, поэтому она и молчала, будто в рот воды набрала, когда мы познакомились с нашими «объектами»… Но это к делу не относится.

Итак, мне надо было выглядывать рыжеволосую англичанку с двумя мальчиками, десяти и тринадцати лет, между собой говорящими по-русски. Достаточно приметная троица, чтобы я не промахнулся! Как завязать с ними контакт, я не беспокоился: при первом же затруднении в их общении я, говорящий по-русски и «случайно оказавшийся рядом», предложу свои услуги переводчика.

Так оно и произошло.

При этом выяснилось одно обстоятельство, сразу заставившее меня насторожиться: мисс Форстер немного владеет русским языком, и при этом, насколько я знал ее биографию, у нее не прослеживается никаких прямых контактов с Россией. Так откуда у нее эти знания и зачем они ей? С какими русскими она намеревалась общаться, осваивая азы языка?

Впрочем, это быстро объяснилось. Мисс Форстер чиста как снег, в этом могу заверить. Причину, по которой она вгрызлась в русский язык, нарочно не придумаешь. Здесь не место и не время о ней рассказывать, и достаточно сказать, что знание языка понадобилось ей для ее научных исследований.

Вообще она произвела на меня очень приятное впечатление. Представь себе, впервые за восемь лет, со смерти моей бедной Вайолет, мне было легко и просто общаться с женщиной. Да, она красива, и волосы у нее такие же, как у Алисы — чуть поярче оттенком, может быть — и, когда в какой-то момент она взяла Алису за руку (причем Алиса дала ей руку, обрати внимание! — ведь моя дочка терпеть не может ходить «за ручку», даже со мной, не говоря уж о посторонних) и пошла с ней по аллее, то многие на них оглядывались, принимая за мать и дочь, настолько они были похожи. А главное — выяснилось, что мы с мисс Форстер очень схожи характерами: оба мягкие снаружи и твердые внутри, «упертые», как говорите вы, русские.

Но хватит о мисс Форстер, а то ты еще невесть что подумаешь. Возвращаюсь к делу.

Не буду тебе пересказывать историю ребят. С их согласия я записал ее на диктофон, и сейчас наша сотрудница со знанием русского языка и умением печатать с голоса заканчивает «набивать» ее на компьютер, чтобы весь текст отправился к тебе вместе с моим письмом в одном электронном послании. Суть в том, что некий странный человек, имя которого нам еще нужно установить, но это не проблема, обходит одного за другим тех пятерых пассажиров, которые составили ваш основной список. Он побывал у Болдиных, по каким-то признакам понял, что промахнулся, и наверняка успел навестить к данному моменту Петра Непроливайко. Только его он мог искать в Летнем цирке, это ясно.

К этому стоит добавить доклад одного из моих сотрудников, которому я поручил проверить Игоря Толстосумова. К самому Толстосумову никто не обращался, но еще накануне, то есть почти сразу после прибытия теплохода в лондонский порт, в ресторан при клубе «Трутень» — одно из высококлассных заведений, закупающее черную икру как раз у тех поставщиков, с которыми сотрудничает и фирма Толстосумова, — заглянул странный человечек, интересовавшийся, какую икру сейчас подают. Узнав, что иранскую, он осведомился, когда в этом ресторане будет именно русская, а не иранская икра. Получив ответ, что буквально завтра, он поблагодарил и ушел. Он не относился к числу постоянных посетителей, и работники ресторана, естественно, запомнили посетителя со столь странной причудой.

Потом удалось установить, что точно такой же посетитель появлялся в ресторане-баре «Критерион».

По описанию он вполне соответствует тому «чудаку-профессору», который навещал сыновей мистера Болдина, а потом отправился в Летний цирк.

У Максима Оплеткина и Александра Скрипки пока никто не появлялся и никто подозрительный ими не интересовался, но это и вполне объяснимо. Максим Оплеткин сразу проследовал из Лондона в Йоркшир, где и проводится Пивной Фестиваль, а Александр Скрипка — в Эдинбург, где ему предстоит выступать на Неделе Уличных Театров и Исполнителей. Так что «чудаку-профессору», если он действительно посредник, который должен принять контрабанду, еще предстоит добраться до них, что потребует и времени, и сил, и, видимо, сперва он решил заняться теми, кто непосредственно остановился в Лондоне, потому что их проще отыскать и войти с ними в контакт.

Вопрос в том, зачем ему отыскивать всех пятерых. И тут можно предложить два ответа.

Первый: произведенные в России аресты привели к некоему сбою в системе связи, налаженной преступной группировкой контрабандистов. За решеткой или в глухих бегах оказался тот человек, который должен был оповестить лондонский конец «канала», кого именно и когда встречать. А никому больше эта информация не доверялась, в целях безопасности. Ведь чем больше людей знает, тем вероятней, что кто-то «расколется». Конечно, должен знать, кому он передал груз, Виталий Данилов. Но у вас на руках ничего против него нет, и, чтобы иметь возможность арестовать его и допросить, надо выявить и задержать лондонского члена банды. Замкнутый круг получается. Да и он сам мог не знать, кому передает «товар». Вполне допустимо, что передача происходила ночью, так, чтобы он не видел лица посредника и в какую каюту тот вернется. Такое вполне допустимо.

Второй: курьер мог использоваться «вслепую». После всех арестов, контрабандистам некого стало послать в Англию — либо опасно было посылать, потому что чувствовали за собой слежку — и они решили превратить одного из пассажиров теплохода в невольного курьера. То есть выбирается пассажир с подходящим багажом и с подходящими характеристиками (которого, по статусу и по манере держаться будут либо не очень проверять на таможне, либо сосредоточатся на определенной части груза — на икре, в случае Толстосумова, или на зверях, в случае Болдина) и подсовывают ему груз так, чтобы он об этом не знал. Потом лондонский человек должен так же незаметно изъять у него этот груз, вот и все.

Тут, конечно, возникает задача подсунуть этот груз так, чтобы невольный курьер сам его не обнаружил, до срока, и не помчался с бриллиантами в полицию или не присвоил их себе. Но это задача разрешимая.

В любом варианте определить людей, среди которых следует искать курьера, вольного или невольного, было легко: требовалось только подежурить в порту и установить пассажиров с большим грузом, сходящих с нужного теплохода.

В пользу второго варианта говорит то, что Виталий Данилов стремился познакомиться со многими пассажирами. В частности, заводил разговоры и с Болдиными, и с Непроливайко, и с другими. Прощупывал? А против этого варианта — поведение «чудака-профессора», если, конечно, «чудак-профессор» является пособником контрабандистов. Он покинул квартиру Болдиных очень быстро, произнеся несколько странных фраз — словно, произнеся обусловленный пароль, не услышал обусловленного отзыва или не увидел обусловленного вещественного знака, оставленного в квартире. Очень странно выглядит и прикрытие, которое он себе выбрал. К делу это в общем-то не относится, и все, что касается «легенды», под которой он заявился в квартиру, ты прочтешь в стенограмме нашего разговора. Его посещения магазина религиозной литературы и музея-квартиры Шерлока Холмса смущают меня меньше, объяснение им самое простое и логичное. Если он опытный контрабандист, то, завернув сначала в магазин, а потом в музей и поторчав среди посетителей, он с большой долей вероятности мог установить, есть за ним слежка или нет. Разумеется, он при этом и книгу должен был купить, и с хранителем музея поболтать. Кстати, один из моих людей уже побывал в музее и побеседовал с хранителем. Тот рассказал, что «профессор» появлялся уже несколько раз. По имени представлялся, но хранитель не запомнил. Объяснил, что он профессор филологии и истории литературы и что ему нужно повнимательней изучить некоторые экспонаты. Время от времени он обращался к хранителю с какими-то вопросами, и тот отвечал на них, уважительно именуя собеседника «профессор». Сегодня разговор зашел о том, насколько реально Шерлок Холмс мог гримироваться так, чтобы выдавать себя за другого человека: ведь театральный грим все-таки очень узнаваем. Нет ли здесь авторской натяжки. А также, сказал профессор, в силу ряда причин его интересуют и фокусы с исчезновениями. Хранитель ответил ему, что на все эти вопросы лучше всего, конечно, ответит не он, а какой-нибудь фокусник — например, из Летнего цирка, который расположен совсем недалеко. Профессор расспросил, как добраться до Летнего цирка — и умчался.