Книга Смотрящий по неволе - Александр Логачев

Опять в дверях с немым вопросом на фотокарточке сфокусировался Мартын. И поскольку теперь чего уж там, Шрам спросил:

– Ну, хвались, старый бес, чем это таким ты нашего гостя угостил?

– Трошки белены, трошки полыни, трошки глазных капель... У меня полный рецепт вид батька залышився. Думаешь, так просто було пэльку заткнуть жильцам «моей хаты», чтобы вони никуды не скаржились?

– Хотел я отдельное подразделение по гомеопатической аптеке создавать, а теперь вижу, что круче тебя аптекаря не найти, – уважительно выыдал Сергей Шрамов.

Однако не только на знании дядькой Макаром народных средств по развязыванию языка основывалось «чистосердечное признание» майора Ивана Ивановича. Следует учесть и то, что майор последние полчаса, как раз пока крутилась кассета, сидел примотанный к креслу скотчем по рукам и ногам. Нет, его не били. Форменные штаны и трусы бессовестно спущены, а к вжавшемуся морщинистому мужскому достоинству тем же скотчем был примотан динамитный патрон с вермишелиной бикфордового шнура.

А на столе в пепельнице все это время тлела пузатая сигара. И попробовал бы майор не быть откровенным!

* * *

ВОСКРЕСЕНЬЕ 18.06

Виталий Ефремович с неудовольствием посмотрел, как майор заглотил третью рюмку водяры – ведь и двадцати минут с начала базара не прошло. Когда-нибудь хронь доведет Иваныча до цугундера. Но сейчас драть за слабость старикана не имело понта. Сейчас следовало настропалить майора на борзого новичка:

– Не говори «гоп». Серьезный герой. Команду Пырея распинал – он. Илью, Муромца местного, успокоил – тоже он, – гость не выразил вслух свою главную предьяву к темной лошадке. Пр всем повадкам, даже не столько по повадкам, сколько на уровне кишок, Виталий Ефремович учуял, что Храм – из воровского сословия. А это значило, что воры (трудно поверить, что новичек завернул в Вирши сам по себе) не оставляют надежду опять подмять под себя пляну, как было лет надцать назад. Двум залетным уголовничкам, слава Богу, удалось бошки пооткручивать. Да видно, Бог троицу любит.

Иваныч поскреб за пазухой, полюбовался на блестящие ключики от катера и сладко мурлыкнул:

– Магазин черных – очень похоже – тоже он. Причем, не обыкновенно наехал, типа на стрелу вызвать. А поступил, как забубенный урка – управился в одиночку.

– Да ты, старый сукин сын, оказывается, в курсах! – с некоторым даже брезгливым восхищением хмыкнул гость.

– Магазин черных – тоже он, потому что Пырей переметнулся к черным и стал их против нашего героя стропалить, – Иваныч по-хозяйски сгреб брелок с ключами в карман, – А я здесь – власть! Мне, чтобы кого-то втоптать, тоже стрелы не нужны. Я проверяю прописку, я пережимаю кислород. Я отсылаю запрос и получаю официальный ответ. На этого, как его... Сергея Срамова, кажись.

– Да ты, старая лиса, и имя знаешь?

– Да уж к визиту твоему подготовился, – довольно осклабился майор. Его так и корячило внаглую уставиться в окно на почти заслуженный катер.

– Не больно задирай ноздри, Иваныч. Не Срамов, а Храмов. Будешь отсылать запрос – не перепутай.

– Кстати, на пожаре жертвы были?

– Вроде нет.

– Очень жаль. – Виталий Ефремович начинал бычком не здесь, а в Питере. Поднялся он, когда случайно и походя подмял некую аудиторскую контору. Вникнув суть, быстро въехал, что на момент проверки получает доступ к учередительным ксивам доверчивых клиентов. Дальше выпасти лохов-учередителей по прописке, отнять печать и заставить подписать протокол об уступке прав – левой ногой. За какой-то март Виталий Ефремович стал директором и хозяином пяти различных фирм.

Но откровенный криминал когда-нибудь плохо кончается. А тут подвернулся заказ с Виршевским нефтекомбинатом. Грех было в такой смачный ломоть не впиться.

* * *

ПОНЕДЕЛЬНИК 12.05

Сергей выключил диктофон, вполне довольный произведенным эффектом. Сидящий напротив, поджав лапки, майор был похож на червивого масленка. Маленький, мятый, сопливый.

– Ну что, будем кильку шкурить или по-хорошему добазаримся? – не глядя в позорные глаза мента, вкрадчиво спросил Шрам.

– Лучше по хорошему! – взмолился мокрый от пота, как выползший на морской берег тюлень, Иваныч.

– Вот и лады, – по-доброму улыбнулся Иванычу Сергей Шрамов, только руки не подал.

Так отряд Шрамова увеличился еще на полчеловечка, но не это подмывало Шрама сразу после отчаливания майора заглотить стакан водки.

Оказывается, шурша с огоньком на поляне, как пахарь, он лил воду на чью-то неродную бычью мельницу. И даже хуже. Ведь до сих майорских откровений Сергей сам – лох отстойный – не дознался, что у нефтекомбината мерещатся новые хозяева. И еще чуть-чуть, и Шрам опоздал бы на поезд.

И еще парочка таких промахов, и можно идти топиться в местную речку-вонючку.

Если Сергей хочет успеть, ему нужно придумать нечто нестандартное. Ему предстояло развестине только все здешнее бычье царство, а и иностранный капитал. Задачка из области высшей математики. Без стаканов чужой и своей крови не разберешься.

Глава 6

«Это ж даже хорошо, что пока нам плохо!» —

Говорил земеля мой Скокарев Алеха, —

«Если в жизни нету фарта, ты гуляй в кабак.

Погуляешь, покиряешь – будет все ништяк!»

«Это ж даже хорошо, что пока нам плохо!» —

Говорил земеля мой Скокарев Алеха, —

«Если долго нету фарта и кругом долги,

Ты хватать за хвост удачу все же погоди!»

Она опустила гитару и стала похожа на уставшую чайку, севшую передохнуть на снасти проходившего мимо корабля. За ее спиной, как море в бриз, слабо волновался занавес. Девушка целиком отдала себя песне, и теперь ей нужно было время, чтобы собраться с силами и запеть снова.

Кто-то в зале обращал на нее ноль внимания, шевелил вилкой и ножом, будто мясная муха лапками, да не забывал подливать в рюмку дорогое пойло. А кто-то оставил сохнуть буженину под соусом «Арабески» и початую бутылку шато; кто-то, как и Шрамов, выслушал жестокий романс на едином вдохе и все еще находился во власти щемящих слов. Но в отличии от прочих, завороженных сочиненными в России, которую мы прозевали, рифмами, Сергей Шрамов видел певицу не в первый раз в своей жизни.

Он ее узнал сразу, только появилась на сцене. Это была она. Та, которая мелькнула тогда, на разборке. Фигура оранжерейная. Глаза – карельские озера.

Наконец, даже вторые стряхнули с себя волшебное оцепенение. Нижний зал ресторана «Дворянское собрание» ожил, загудел, на время забыв про певицу. У каждого имелись дела поважнее. Развязались языки, над столиками поплыли обрывки трепа типа:

– Че-то у меня труба не трубится?

– Пальцы широкие, сразу по три кнопки нажимаешь...