Книга Живешь только трижды - Сергей Донской

– А, это наша достопримечательность, – хохотнул Дубинский. – Храм Святого Николая Чудотворца. Возведен на Братском кладбище участников первой обороны Севастополя.

– Встретимся там, – Бондарь бросил взгляд на часы, – ровно в восемь.

– До храма можно добраться за полчаса…

– Но вы доберетесь туда ровно в восемь, – отрезал Бондарь, после чего отключил телефон и взглянул на Костю. – Мы должны прибыть на место пораньше. Хочу лишний раз убедиться в том, что Юрий Михайлович не таскает за собой свору соглядатаев.

– Резонно, – согласился Костя. – Сверху будет удобно наблюдать за дорогой.

– И любоваться закатом. Собирайся. Через десять минут выходим.

Наспех ополоснувшись под душем, напарники оделись и покинули номер, оставив в «молниях» своих сумок по паре традиционных волосков, которые должны были оповестить их о негласном обыске, если таковой будет проведен.

Поймать такси оказалось проще простого, так что вскоре они катили в сторону Братского кладбища, расположенного на склоне холма, возвышающегося над северной частью города.

– Поидымо чэрэз Курыну балку, – авторитетно заявил водитель. – Так будэ блыжче.

Это был первый крымчанин, заговоривший с москвичами по-украински, и они прислушивались к его речи с настороженным любопытством. Создавалось впечатление, что таксист специально коверкает русский язык, чтобы подразнить приезжих своей «щирою украинською мовою».

Небрежно управляя «Волгой» одной рукой, он поведал Косте и Бондарю историю кладбища. Могилы, в которых покоились по сто и более убитых, рыли в основном солдаты и матросы арестантских рот. Иногда вместо деревянных крестов на могилах выкладывали крест из неприятельских бомб и ядер. Во время ветра пустые снаряды с отверстиями издавали несмолкаемый гул, напоминающий отпевание или жалобный плач по убитым.

– Як оти бабы, – высказался таксист. – Та тэпэр там никому галасуваты.

– Голосовать? – переспросил Костя. – Почему на кладбище?

– Тю, а дэ ж ще жинкам рыдаты як нэ на кладовыщи?

Оба уставились друг на друга с недоумением, а Бондарь внезапно припомнил эпизод из булгаковской «Белой гвардии» и решил проверить, насколько хорошо классик разбирался в психологии украинцев.

– Скажи-ка, – попросил он таксиста, – а как будет по-вашему кот?

– Кит, – ответил тот.

– Тогда как будет кит?

По Булгакову, таксисту следовало насупиться и прекратить с насмешником всякое общение. Вместо этого он пожал плечами и сказал:

– Тоже кит.

– Как же вы их различаете? – спросил Бондарь.

– Що, мы з глузду зъихалы зовсим? – удивился таксист. – Одын кит живэ у хати, другый – у мори. Хиба ж воны схожи одын на одного?

Бондарь прикусил язык. Против этой убийственной логики возразить было нечего. Костя, огорошенный не меньше, тоже помалкивал, бросая на водителя долгие задумчивые взгляды. Тот как ни в чем не бывало смотрел прямо перед собой. Его непоколебимой уверенности в собственной правоте оставалось только позавидовать.

* * *

Начавшийся подъем становился с каждой минутой все круче и круче. Таксисту пришлось переключиться с третьей скорости на вторую. Бондарь физически ощущал, с каким напряжением работает старенький двигатель. Его подмывало подталкивать «Волгу» мысленным усилием.

То и дело она сворачивала на горизонтально расположенные улочки, а потом дорога вновь убегала наверх. Пешеходные тротуары были выложены из плит, образующих ступени. Изредка на них попадались люди, устало бредущие в гору. На фоне оранжевого предзакатного неба, пышной зелени и морской синевы их фигуры выглядели особенно невзрачными.

Проехав еще немного по асфальтовой полосе, состоявшей из сплошных поворотов, «Волга» остановилась. Помянув бисового батька, таксист пояснил, что дальше дорога перекрыта. И действительно, впереди торчал полосатый барьер, за которым прохаживались двое служивых в касках и бронежилетах. Укороченные автоматы в их руках казались игрушечными.

Костя и Бондарь узнали от таксиста сразу три новости. Первое: такие неприятности часто случаются в Севастополе, который как-никак является военно-морской базой. Второе: объезд займет не менее получаса и обойдется пассажирам в лишних пятьдесят гривен. Третье: если они прибавят к плате за проезд пару червонцев, таксист покажет им кратчайший путь наверх, и уже через десять минут они будут любоваться тамошними достопримечательностями.

Пришлось платить. Не хотелось снова мотаться по городу в разболтанной «Волге», а кроме того, Бондарь и Костя ведь намеревались попасть на кладбище раньше Малютина. В хорошем смысле этого слова.

Таксист бережно вложил протянутые купюры в бумажник, подвел их к малоприметной бреши в кустах и, указав на тропу, сказал, что она ведет прямиком к пирамидальному храму Святого Николая. Посовещавшись, Бондарь с Костей попросили его ожидать их внизу.

– А гроши? – быстро спросил таксист, прищурив один глаз.

– Скилькы трэба? – спросил Бондарь почему-то тоже по-украински. Дурные привычки привязчивы.

– Сто грывень. – Это было произнесено без запинки. Щирому украинцю не терпелось обобрать двух москалей как липок.

– Восемьдесят, – твердо сказал Костя. – И деньги получишь наверху.

– Га? – изумился таксист. – Чому так?

– Потому что еще неизвестно, куда эта тропинка ведет, – поддержал напарника Бондарь. – Может, в пропасть. А может, в болото.

– Тю, та тут нэмае болот.

– Тогда не кочевряжься, а топай вперед, Сусанин, – проворчал Костя.

– Я нэ Сусанин, я Пылыпчук, – с достоинством заявил таксист, после чего неохотно подчинился.

Очень скоро выяснилось, что проводник был прихвачен не зря. Дважды шедший впереди Пилипчук вступал в кучи наложенного на тропинке дерьма и принимался ругаться на чем свет стоит, шаркая подошвами по камням. Других неожиданностей подъем не таил и оказался не таким уж сложным. Там, где тропа проходила мимо утопающих в ежевике заборов, она была посыпана щебнем, местами даже зацементирована. Петляя по ней, путники вскоре выбрались на вершину холма.

– Гроши, – пропыхтел таксист, протягивая заскорузлую ладонь, сложенную лодочкой.

– Не вздумай нас бросить, – предупредил Костя, расплачиваясь с ним. – Номер твоей колымаги я помню. Обманешь – найду и наизнанку выверну.

– Ну що за люди, що за люди, – запричитал таксист, укоризненно качая головой. – До ных с видвэртою душою, а воны… Э, да що там балакаты. – Он махнул рукой. – Россияне. Чого з вас визьмэш?

Взял он, однако, немало. И исчез с такой подозрительной поспешностью, что Бондарь пожалел о решении заплатить ему вперед. Чем-то Пилипчук напоминал отставного украинского президента Леонида Кучму. Такие же песочные волосики и такое же простодушное выражение лица, плохо вяжущееся с постоянно бегающими глазами.