Книга Дело Варнавинского маньяка - Николай Свечин

Нефедьевка расположена всего в восьми верстах от уездного города. Ничего себе имение! 30 000 десятин строевого леса, 1700 — пашни и усадебной земли, 2100 десятин выгону и почти 6000 сенокосу (чистого, мокрого и с кустарником). Дача имеет форму большой, вытянутой с запада на восток трапеции. Широкий конец этой трапеции примыкает к лесной речке Наврас, а узкий выходит к устью другой местной речки, Лапшанги, у впадения ее в Ветлугу. По границам владений расставлено шесть кордонов, в каждом проживают по два объездчика (женатые — с семьями). Объездчики на крепких конях и хорошо вооружены. Их главная задача — недопущение порубок, но плюсом еще надзор за состоянием фонда. Титус успел создать целую службу, новую для уезда. Он назвал ее несколько претенциозно: «отделение по воспроизводству леса». Артель вольнонаемных мужиков во главе с опытным лесоводом занимается теперь выращиванием саженцев и их посадкой. Кроме того, зимние вырубки упорядочены и наносят минимальный ущерб природе. Все это Ян успел сделать всего за два года!

На высоком берегу Лапшанги, с видом на пойму Ветлуги, стоит обширная барская усадьба. Главный дом в 18 комнат подремонтировали, покрыли крышу оцинкованным железом и заново выложили все печи. Рядом с ним расположены службы: баня, прачечная, летняя кухня, конюшня, дровник, казарма для прислуги, гостевой флигель. Особняком поставлен дом управляющего. Все это окружено парком, спускающимся к реке. Парк запущен, но еще красив; Титус грозился заняться им, однако руки пока не дошли. Наконец внизу, у реки, поставлены лодочная пристань и лесопильный завод; особняком огорожены две купальни.

В двух верстах выше по течению Лапшанги раскинулась бывшая крепостная деревня. Она тоже именуется Нефедьевкой. Чтобы не путать ее с поместьем, последнее поэтому чаще называют Нефедьевская дача. Отношения с мужиками выстроены деловые, а потому хорошие. Дача круглый год дает работу, кроме того, дозволяется брать лес на нужды общества. Если еще построить новый каменный храм вместо обветшалого деревянного, так и совсем славно станет…

Через полчаса пути пролетка остановилась перед главным домом. Лыков первым делом побежал отыскивать детей. Павлука и Николка обнаружились в беседке на угоре[25]реки. Они весело сражались игрушечными кинжалами, год назад привезенными отцом из Дагестана. Рядом в песочнице играли в мирные куличики дочери Титуса. Поблизости стоял Степан Окуньков и внимательно — вот молодец — за всем наблюдал.

Завидев папашу, юные абреки побросали кинжалы и кинулись в его объятия. Павлука, как более бойкий, мигом вскарабкался отцу на шею, Николку пришлось взять на руки. Больше часа Лыковы всем семейством шатались по имению: Варенька показывала мужу сделанные Титусом улучшения. Груша тем временем успела распорядиться, чтобы для прибывшего хозяина натопили баню.

Потом был обед. Наевшись досыта, Брюшкин и Чунеев уснули. Алексей же вызвал в кабинет Окунькова и имел с ним долгий разговор. Сначала он одобрил, как Степан бдительно надзирает за детьми, затем велел этот надзор еще усилить.

— Сам видишь — кто-то пытался убить Яна Францевича. Тебя одного может не хватить, особенно если пойдете в лес или на рыбалку. Сними с кордона двух лучших объездчиков. Когда ты станешь выезжать в город, пусть стерегут детей.

— Зачем же мне выезжать в город?

— Скоро туда тайно прибудет мой помощник, бывший сыщик Петр Форосков. Ты будешь у нас на связи.

— Ага… Вы решили споймать того злодея!

— Конечно. Я получил отпуск на два месяца. Поселюсь в городе и начну там землю рыть. Ты останешься здесь старшим над прислугой. Когда понадобишься — вызову. Вот, возьми, и без него теперь ни шагу.

Алексей протянул Окунькову шестизарядный «веблей-скотт».

— Обращаться умеешь?

— Никак нет, Лексей Николаич. Я, видите ли, освобожденый от воинской повинности. Как единственный сын при своих родителях. С ружьишком балуюсь иной раз, а с такою штукой не доводилось…

— Сейчас пойдем в лес, научу. Пришей изнутри поддевки, на левой поле, внутренний карман. Будешь там прятать. Чтоб всегда теперь был при оружии.

— Слушаюсь!

— Далее вот что. Собаки в имении есть? Что-то я сейчас ни одной не видел.

— Бегает одна Жучка. Ласковая; дети ее любят.

— Понятно. Срочно заведи двух сторожевых. Пусть будут неласковые, зато чужих пуганут. Одну будку поставь на въезде, а вторую перед главным домом. Семью управляющего сегодня же перевези на жилье к нам.

— Слушаюсь!

— Сколько в усадьбе мужчин?

— Я, конюх с помощником, дворник, истопник, повар, лакей, буфетчик.

— А лесоводы?

— Они в деревне дом сымают.

— Те, кто здесь, люди надежные?

— Буфетчик запивает, но Варвара Александровна не велят его выгонять.

— Рассчитать его сегодня же. Обойдемся без буфетчика.

Окуньков только крякнул.

— Прочие?

— Люди честные. Много лет при Нефедьевых служат.

— Как прибудут два егеря с кордона, разбей всех мужчин на смены. Пусть один караульщик при оружии постоянно обходит ночью все имение.

— Слушаюсь!

— Пока я ищу эту сволочь, Нефедьевка переходит на осадное положение. Людям быть настороже. Комиссионеров, офеней, просто гуляющих незнакомцев всех гнать взашей. Ставни на окнах укрепить и на ночь закрывать. Когда кто-то выезжает по делам, смотреть, чтобы несколько мужчин при этом всегда оставались в доме. И пусть у каждого будет свое ружье.

После Окунькова Алексей вызвал Вареньку и Грушу и известил их о новых порядках в имении. Обе приняли их беспрекословно.

— Я поселюсь в городском доме. Вы останетесь здесь и в Варнавин будете ездить только с охранником. Когда встретите на улице случайно Петра Фороскова, помните: вы с ним незнакомы.

— Ой! — Варенька смешно наморщила нос. — Петр Зосимович тоже здесь?

— Пока нет, но скоро появится. Он будет искать с другого конца. Мы тут все вверх дном перевернем, но выясним, кто детей убивал и кто покушался на Яшу!

7. Город Варнавин

Уездный город Варнавин имеет всего 1152 человека населения. Место он занимает глухое: 1223 версты от столицы, 563 — от Москвы и 385 верст от губернского города Костромы. Кругом леса да болота… Площадь всего уезда 9430 квадратных верст. На них расположено 800 000 десятин леса (из которых 83 000 — казенные) и 18 000 десятин лугов (лучших на Ветлуге). Уезд разделен на два стана и 18 волостей. Многие из живущих тут крестьян — раскольники.

Освоение этого глухого края началось в 1417 году. Тогда из Великого Устюга прибыл священник Варнава и поселился на Красной горе. Устюг в это время сделался местом кровавых раздоров между новгородцами и Московским княжеством, его постоянно жгли и разоряли то те, то другие. Устав «от ненавистной розни мира сего», преподобный и удалился в моленный скит. Он провел в нем 28 трудных лет. Кругом жили идолопоклонники-марийцы, в Заволжье полыхала Черемисская война. Варнава молился и наставлял тех, кто приходил к нему за словом Божиим. Он являл собой пример великого пастыря. Постепенно его скит сделался важным миссионерским центром, из которого по округе исходили лучи православной веры. Когда в 1445 году преподобный скончался, иноки воздвигли на горе два храма: в честь Николая Чудотворца и в честь Пресвятой Троицы. В 1497 году прибывшие из Унжи монахи основали на месте скита Троицко-Варнавский мужской монастырь. В 1639 году Преподобный Варнава Ветлужский был причислен к лику святых.