Книга За гранью - Питер Робинсон

— Здесь особо не поспоришь, — согласился Бэнкс.

Ему, как, впрочем, и любому другому полицейскому, не однажды приходилось иметь дело с подвергавшимися насилию мужчинами и женщинами, которые серьезно травмировали или даже убивали преступников, защищая свои семьи и имущество, а затем подвергались аресту за причинение телесных повреждений или, что еще хуже, за убийство. Как раз теперь вся страна ожидала вердикта жюри присяжных в отношении фермера по имени Джон Хэдли, применившего дробовик против невооруженного шестнадцатилетнего вора-взломщика и убившего парня. Хэдли жил в глухом уголке графства Девон, и его дом за год перед этим уже подвергался нападению, в результате которого несчастный фермер был избит и ограблен. «Криминальный послужной список» юного бандита был длиной в несколько локтей, но это не было принято во внимание. Зато во внимание была принята составленная врачами-криминалистами схема поражения дробью левого бока и спины парня, подтверждающая, что в тот момент, когда оружие выстрелило, преступник повернулся, чтобы бежать. В одном из его карманов обнаружили неоткрытый пружинный нож. Этот случай породил огромное число сенсационных газетных заголовков, и вот теперь, в ближайшие два дня, ожидалось оглашение вердикта жюри присяжных.

Предстоящее расследование по делу Тейлор не означало, что она лишится работы или отправится в тюрьму. К счастью, в Англии существуют высшие авторитеты, такие как судья и главный констебль, которые выносят решения по подобным делам. Однако кто может поручиться, что этот случай не скажется отрицательно на ее полицейской карьере?

— Ладно, это моя проблема, — сказал Хартнелл, потирая лоб. — Но решение следует принять в ближайшее время. Я действительно не хотел бы выпускать дело из наших рук, но это не в моих силах. — Он помолчал и посмотрел на Бэнкса. — С другой стороны, констебль Тейлор служит в полиции Западного Йоркшира, и, как мне кажется, Северный Йоркшир может с полным основанием считаться соседним полицейским подразделением.

— Верно, — подтвердил Бэнкс, начиная понимать, к чему клонит начальник.

— Это обстоятельство поможет нам держаться как можно ближе к расследованию, так?

— Думаю, что так, — подтвердил Бэнкс.

— Кстати, заместитель главного констебля Маклафлин — мой давний друг. Вероятно, будет небесполезно поговорить с ним об этом… А у вас есть знакомые в отделе по расследованию жалоб и дисциплинарных нарушений?

Бэнкс молча сглотнул слюну. Еще бы не быть!.. Если дело будет рассматриваться отделом по расследованию жалоб Западного Йоркшира, то бремя принятия решения почти наверняка скатится в подол Энни Кэббот. Отдел, в котором она работает, совсем маленький, Энни там единственный инспектор, а ее шеф, старший инспектор Чамберс, мало того что патологически ленив, но обладает еще и премилой отличительной чертой: терпеть не может женщин-детективов и, не жалея сил, создает препятствия на пути их карьерного роста. Энни в отделе новичок, к тому же женщина, и ей предстоит разбираться в деле женщины-полицейского. Бэнкс ясно представлял себе, как этот придурок потирает руки от радости, сообразив, что может нагадить сразу двум представительницам прекрасного пола!

— А вам не кажется, что это слишком уж близко к дому? — спросил он. — Может быть, уместнее обратиться в Большой Манчестер или Линкольншир?

— Не стоит, — покачал головой Хартнелл. — Если дело будет рассматриваться поблизости, мы всегда сможем убедиться в том, что все идет как надо. Уверен, что в отделе расследований у вас найдется знакомый офицер, лично заинтересованный в том, чтобы держать вас в курсе дела?

— Отделом руководит старшей инспектор Чамберс, — ответил Бэнкс. — Он, конечно, подыщет для этого задания подходящего сотрудника.

Хартнелл улыбнулся:

— О’кей, сегодня утром я поговорю с Роном Маклафлином, а потом обсудим ситуацию, договорились?

— Отлично, — сказал Бэнкс, а про себя подумал: она убьет меня, просто убьет! Хотя моей вины тут нет никакой.

Дженни Фуллер спустилась в подвал; позади нее шел сержант Стефан Новак. Она поморщилась, взглянув на постер, и остановилась в дверном проеме. Подавив свои чувства, она бесстрастно и внимательно рассмотрела постер, поскольку сочла его уликой, каковой он, в сущности, и являлся. Он служил чем-то вроде опознавательного знака, оповещая о том, что, перешагивая порог подвала, Теренс Пэйн ступал на территорию преступления. Здесь он мог всецело предаться тому, что любил больше всего в жизни: сексуальным истязаниям, насилию и убийству. Стоило ему перейти границу, охраняемую этим непристойным символом, правила, которые управляют поведением нормального человека, теряли над ним власть. Дженни и Стефан были в подвале одни — наедине с мертвыми. Дженни мучительно ощущала себя вуайеристкой, сейчас, глядя на эту страшную арену сексуальных игр Пэйна, она и была ею. А еще ее томило чувство непонятного стыда: ей казалось, что она обманщица, поскольку не может ни сказать, ни тем более сделать ничего полезного. Ничем не может помочь и почти ничего не чувствует…

Стоявший позади нее Стефан щелкнул выключателем. Загорелся верхний свет. Дженни вздрогнула, приходя в себя.

— Простите, сначала эта лампа не была включена, — объяснил он. — Ребята со «скорой» включили ее, когда приехали.

Сердцебиение Дженни вернулось к норме, дыхание понемногу восстанавливалось. Она отчетливо различала запах смерти — и запах ладана. Так вот что по душе этому ублюдку: атмосфера храма — ладан и тусклый мерцающий свет. Несколько свечей уже догорело, несколько помигивало, вот-вот собираясь погаснуть, но десяток-другой еще горел трепетным пламенем; установленные в подвале зеркала стократ увеличивали их количество и яркость. Свет свечей как-то сглаживал впечатление от мертвых тел — полицейского, лежавшего на полу в луже крови, и обнаженной девушки, которую можно было принять за живую, несмотря на неестественную неподвижность и застывшие глаза, устремленные в потолочное зеркало.

Зеркала. Куда бы Дженни ни посмотрела, всюду она видела несколько своих отражений, отражений Стефана и мертвой девушки, зыблющихся в мерцающем свете свечей. Он любит наблюдать себя за работой, подумала она. Возможно, это для него единственный способ почувствовать, что он реально существует?

— Где видеокамера? — спросила она.

— У Люка Селкирка…

— Да нет, я не о полицейской камере. Где видеокамера Пэйна?

— Мы не нашли видеокамеры. А почему вы думаете, что она должна быть?

— Посмотрите вокруг, Стефан. Эту обстановку создал человек, которому нравится видеть себя в действии. Уверена, что он записывал свои игрища, а вы?

— Пожалуй.

— Для таких выродков в порядке вещей снимать убийство, совершенное во время секса. Видеозапись для них — что-то вроде зарубки на память или любовного трофея. Она же используется как учебное пособие, помогая изучить полученный опыт, перед тем как приобрести следующий.

— Мы еще многое узнаем, когда криминалисты завершат работу в доме.