Книга Император Валгаллы - Роман Буревой

Щелкнул замочком, раскрыл медальон.

— Красивая телка. Герцогиня? Неужели в Диком мире есть такие красотки? — Медальон исчез в кармане. — Вытяни руки вперед.

— Что?

— Руки вперед!

Виктор повиновался. Запястья сковали наручники.

— Теперь вставай. Иди к вездеходу.

Подняться удалось только со второй попытки. Посланец Валгаллы шел рядом и отдирал ото лба полосы засохшей крови.

9

Интересно, что бы случилось, если б Виктор попытался там, в комнате, разоружить этого человека, учитывая, что его похититель устроил простенький спектакль? И кровь — не кровь вовсе, а имитация, краска обман. Этот человек провел его как идиота. Интересно, похититель со старостой заодно, или этот парень сам по себе? Теперь уже не выяснить. Да и зачем? Дурацкая привычка портальщика — пытаться понять все до самого конца, докапываться до сути любого явления.

Виктор шагал назад, к вездеходу. Его шатало. Правая рука почти не слушалась. А что, если нырнуть в полосу тумана и рвануть через мортал? Боль в руке. Ее можно использовать, чтобы переместиться мгновенно, — как говорила герцогиня. В кармане «Дольфин» и упаковка пищевых таблеток. Граница не так далеко. Самое сложное — обойти ловушки. Но этот человек сказал: мембрана. Она не пропустит назад. Медальон у похитителя. Без серебра через мортал не пройти. Да и зачем?.. Валгалла. Она ждала Ланьера! Так зачем же бежать? Удирать зайцем, не имея шансов спастись? Удирать от того, к чему стремился. Куда ведет Судьба — по твоей просьбе ведет. Ты не знал — она за тебя все устроила. Приходилось признать fait accomply[1]. Но являться пленником на поводке — это унизительно. Герцогу не подобает так приходить.

— Я сяду на место водителя, — сказал раненый. — А ты теперь отдыхай.

Виктор обогнул вездеход, залез в кабину, уселся на место пассажира.

— Генрих Вольф, — представился «раненый». — Не думал, что тебя будет так легко захватить, герцог.

В голосе посланца Валгаллы мелькнуло самодовольство.

— Зачем я тебе нужен? — спросил Виктор.

Глупый вопрос. Герцог — долгожитель, первым миновавший врата. Сколько тайн он знает? Наверняка не счесть. Но Виктору Ланьеру не известна ни одна из них. Для Валгаллы Поль представляет огромный интерес, а Виктор — не стоит патрона, который на него придется истратить. Хорошо это или плохо? Кто знает! «Сенсашки не бывают хорошие или плохие. Они бывают острые и пустые», — любил повторять Гремучка.

— Император хочет тебя видеть, — говорил тем временем Генрих, приковывая наручники пленника к сиденью вездехода цепью. Где он все это раздобыл? Приготовил? Или нашел в машине? Мелькнула нехорошая догадка.

— Император повелел привезти герцога.

Виктор не стал спрашивать, кто такой император и какой империей он правит. Что-то подсказало ему, что эти вопросы неуместны. Герцог знает (наверняка должен), кто такой император.

Генрих был заботлив, вложил пленнику в скованные руки бутылку с «Дольфином».

— Пить не забывай. Мы в мортале. Впрочем, не мне тебя учить. Как рука?

— Онемела.

— Скоро пройдет. Я думал, ты — сильнее. И ловчее, круче. Хотя рванул ты здорово. Если честно, я не верил, что такие мгновенные прыжки возможны, пока сам не увидел.

Они ехали неспешно. Вездеход шел в контактном режиме, но очень мягко, как будто плыл. Виктор смотрел прямо перед собой. Серая полоса покорно стлалась под колеса. Что слева и справа от дороги — почти не разглядеть.

— Ты давно в этом мире, Генрих? — спросил Виктор, отхлебывая воду из «Дольфина». Герцог не стад бы говорить с похитителем. А портальщик — болтун, Готов с кем угодно обсуждать что угодно. Пусть парень говорит, пусть даже врет. Вранье — оно тоже показательно. Кто и как врет. Умей извлекать смысл из словесного мусора — и ты победишь. Сначала — простые вопросы. Потом — чуть сложнее. И так незаметно, как бы само собой, мы заговорим о важном.

— Два года, — просто отвечал Генрих на простой вопрос.

— Тебе нравится Дикий мир?

— Конечно. Он — настоящий.

— Император тебя ценит?

— Император мудр.

— Как ты узнал, что я появлюсь в деревне?

— Император все знает, — заявил Генрих. — Он сказал, что ты приедешь к картофельникам.

— Нам далеко ехать? Мортал все-таки. С ним лучше не шутить.

— Не бойся. Я выведу тебя пописать.

10

Все тело горело. Опасность. Интрига. Игра. Все это называлось — порталить. Рисковать, чтобы достигнуть. Обманывать, чтобы добраться до истины. Во что бы то ни стало узнать, что происходит, с кем происходит и где. Что это — любопытство, жажда истины? Нет, нет и нет, все это не те слова. Знаешь, что не можешь выиграть, но ведешь игру. И в глубине души веришь (несмотря ни на что, просто никому в этом не признаешься), что сможешь одолеть целый мир. Дикий или ручной — неважно. Для Генриха ты — герцог? Отлично! Играй порученную тебе роль. Не бойся, что тебя раскусят. Генрих никогда не усомнится в своих выводах, в своем императоре и в Валгалле. Надо только уметь говорить с такими, как Генрих. Помнить: их нельзя переубедить. Но можно их слепую веру, как нож, обратить против них самих.

Итак — Валгалла. Имя уже само по себе создавало образ: рай, мертвецы, война. Эти три слова сплетались неразрывно. Император Валгаллы. Воображение тут же пририсовывало усики на обманчиво мягком лице. Остановившийся взгляд некрофила.

Все это — магия штампа. На борьбу со штампом уходит девяносто процентов сил. Ты уже обескровлен до того, как поднял свой меч. Непредвзятость — хорошее слово, но трудно быть таковым. Чем-то мы восхищаемся, потому что нам это внушили. Но что-то любим по зову души, и эту любовь можно уничтожить только вместе с душой. Почему-то наделенные властью забывают об этом.

Виктор не мог полюбить Валгаллу, потому что не любил замкнутые пространства, императоров и приказы. Ненавидел любое давление, ненавидел знаки «доступ закрыт». Сам по своей воле он мог от многого отказаться — почти без труда. Но приходил в ярость, когда от него кто-то что-то требовал.

Мысли начали путаться. Виктор задремал. Сквозь сон мелькали образы. Алена, серебряный медальон, Валгалла.

Виктор очнулся. Будто кто-то толкнул под ребра. Генрих сидел прямо. Взгляд — точно перед собой. Сверкала серебряная сеть на лобовом стекле, сияли белым полосы серебра в кабине. Мортальный лес был уже позади. Перед ними лежала белая равнина, а посреди нее возвышалась монолитная серо-зеленая скала.

— Милое местечко! — Виктор почувствовал неприятный озноб. Будто холодные пальцы коснулись позвоночника.

Нет, не снег. Это белый песок. Пустыня, ледяная и безвременная. Виктор невольно глубоко вдохнул, будто пытался уловить ее запах — запах смерти.