Книга Засланец - Герман Гагарин

Оттуда противоположный берег был виден как на ладони. И четверых отрубаев я заметил сразу же.

Четыре дикаря – четыре выстрела, я не промахнулся ни разу.

Спрыгнул к воде, перекувыркнулся. Бросился в Быстривицу, пошел наперекор течению, продолжая искать дулом винтовки цель, если на другом берегу остался кто-то живой.

– Бегом! – бросил опешившему Борову.

Тот неуклюже выбрался из-за пня. Пошел, едва держась на ногах. Боров замерз до синих губ: не помогла ни толстая шкура, не слои жира на боках.

На другом берегу воняло кровью и порохом. Нужно было уходить, пока не нагрянули акулы здешнего леса. В то же время на Борова было жалко смотреть.

– На землю! Быстро! – приказал я ему. Тот подчинился. Очевидно, решил, будто я увидел опасность. Трясущимися руками поднял винтовку.

– Отжался! – снова заорал я.

Боров недоуменно захлопал глазами. Я отобрал у него оружие.

– Отжался! Быстро!

С физкультурой деревенские знакомы не были, тем не менее Боров быстро смекнул, чего я от него добиваюсь. Запыхтел, захрустел суставами. Через полминуты с него валил пар, как из котла с кипятком.

Он поднялся, вытер ладони об одежду, протянул мне руку. Я вернул ему винтовку, кивнул в сторону леса.

– Идем! Спасибо скажешь потом.

И мы снова припустили. Вечнозеленые березы кивали нам верхушками, путниковые деревья скрипели ветвями в такт шагам.

Сквозь разрывы в тучах пробивался ослепительный блеск Восемнадцатой Скорпиона и ледяного зеркала луны по имени Снег. Яркий день в считаные секунды превращался в тягостные, пасмурные сумерки, а затем перерождался, словно феникс, в день. Весенняя погода самая непредсказуемая на Дожде.

Я старался не думать о том, что дьявольски устал. Так часто прибегать к ускорению мне приходилось лишь однажды: на Мерзлоте, когда в руднике взорвался метан и своды подземных горизонтов стали рушиться. Тогда казалось, что нет шансов выбраться из западни. Но все-таки я выскользнул. Почти три минуты – на одном ускорении, среди зависших в воздухе каменных глыб, на фоне застывшего огненного полотна. Мой личный рекорд.

Впереди было самое сложное – бой с остатками банды отрубаев. И видимо, пригодятся все способности призрака, чтобы выжить.

Боров уверенно вел к Гнилому распадку. Лес вокруг нас галдел, щебетал и завывал голосами разнообразной живности. В этот весенний гомон вклинился атональный звук ветра, играющего на бутылочных горлышках. Мы свернули на прогалину, и я увидел вздымающийся из земли шпиль вроде термитника. Бока этой штуковины глянцево блестели. В отверстиях, темнеющих возле вершины «термитника», ныл ветер.

Еще одно напоминание о Сверчках. И о Тени. Не перестаю думать, что Дэн прошел всеми дорожками этого леса, собирая сведения об артефактах исчезнувших хозяев Галактики.

Вскоре мы добрались до места назначения.

Гнилой распадок – ложбина, зажатая с двух сторон невысокими склонами, на вершинах которых росли помойные деревья: широкие, но приземистые, корявые и бесформенные, как будто пораженные каким-то древесным раком. Шишки и наросты на стволах и ветвях издавали помойный запах, который разносился на несколько миль по округе. Дно же распадка было каменистым, надежным на вид, точно мощенная брусчаткой дорога.

У входа в распадок мы с Боровом подыскали местечко для засады. Устроились посреди бурелома, положив винтовки на ствол поваленной березы.

– Куда ведет распадок? – спросил я, сгоняя с нависающих надо мной ветвей слизней-хамелеонов.

– В степные земли, – Боров отломил щепку и сунул ее в рот, точно папиросу. – Там обитают отрубаи, колотуны, ухоеды, висляки. Некоторые из них до сих пор едят человечину, другие – приносят в жертву богам младенцев. Все они работорговцы и с давних времен враждуют с лесными людьми.

– Почему в таком случае вы не охраняете границу со степными землями?

– Охраняем, – отмахнулся Боров. – И охраняли…

Он указал пальцем на заросший плющом участок противоположного склона. Я не с первой секунды понял, что там. А потом дошло: остатки бревенчатого форта, сожженного дикими степными ордами.

В небе клубились тучи. Проблески солнца случались все реже и реже. Зато на горизонте заполыхала гроза.

Мы прислушивались к звукам леса, но тот говорил своими обычными голосами. Ничего похожего на шум приближающегося отряда не проскальзывало за гомоном живности и шелестом листвы.

Время шло. Я стал нервничать. Боров тоже барабанил пальцами по прикладу винтовки и беспокойно цыкал зубом. Начался и почти сразу закончился ливень. Отрубаи не появлялись.

– Так, – Боров отбросил прикрывавшие его ветви, встал в полный рост. – Они пошли в другую сторону.

– Прекрасно, – я выбрался из-за сломанного ствола. – Главное, что мы вовремя это поняли.

Боров пнул с досады ветви, повесил винтовку на плечо. И он рассказывал, что с отрубаями лесные люди воюют давно и все знают о тропах налетчиков!

– Есть предположение, куда они могли пойти?

– А здесь в степные земли только одна дорога – через распадок, – на ходу проговорил Боров. – Если отрубаи не пошли через распадок, значит, они двинули на Леспром – это поселок железноголовых. Но Леспром хорошо охраняется, там завод и железная дорога, а идти с голым отрубайским пузом на пулеметы железноголовых – это даже не смешно. Отрубаи – дикари, но не дураки.

– Куда же мы теперь идем? – не понял я.

– К Леспрому! – рявкнул Боров.

Я ничего больше не сказал. Нет пользы от разговоров. Надо спешить, мчать изо всех сил. Туманный шанс отбить пленниц и вовсе превратился в химеру.

Слева зеленела сплошная стена леса, справа местность неуклонно поднималась. Вскоре над тропой нависли глинистые склоны, из которых выпирали гранитные глыбы. Время от времени здесь случались оползни. Переползая через кучу глины вперемежку со щебнем, завалившую тропу, мы заметили четкий и глубокий след отрубайского мокасина. В нем стояла вода; значит, налетчики прошли этим путем перед последним ливнем.

Время! Мы потеряли слишком много времени…

День неумолимо клонится к закату. Солнце скрылось за глинистой грядой, Снег погас, точно остывший уголь. Зато полусфера Бриарея с каждой минутой пылала ярче, просвечивая сквозь тучи. То и дело ее затмевали вспышки молний. Бело-синие стрелы мелькали над нашими головами, облюбовав богатый железом скалистый пик. Ветер постоянно менял направление. Сейчас он подталкивал нас к цели, в следующую секунду прижимал к склону, а еще через несколько секунд хлестал по лицам и заставлял сбавить шаг. Вершины деревьев мотались из стороны в сторону, словно на шарнирах.

Местные, похоже, не знали, что такое простуда и прочие недуги, к которым склонны изнеженные юноши и девицы из респектабельных кварталов Генезии. А призраки просто не умели болеть такой ерундой. Поэтому погодные перипетии портили настроение, усложняли путь, делали его более опасным, но другого зла от них не было.