Книга Нежность - Давид Фонкинос

Но их история длилась меньше года. Маркус обожал Алису, но не любил ее. А главное, она не вызывала в нем особого желания. Жестокая математика: раз в жизни ему попался кто-то хороший, а он абсолютно не был влюблен. Нет в жизни совершенства. За те недели, что длилась их связь, он набрался опыта жизни вдвоем. Открыл в себе сильные стороны, способность заставить себя полюбить. Да, Алиса влюбилась в него без памяти. Для человека, знавшего до сих пор лишь материнскую любовь (да и то еще неизвестно), это было почти потрясением. В Маркусе была какая-то очень мягкая, трогательная простота, смесь спокойной, надежной силы и обезоруживающей слабости. Именно из-за этой слабости он оттягивал неизбежное, то есть расставание с Алисой. Но в одно прекрасное утро все-таки ушел. Особенно больно его ранило страдание девушки. Быть может, больнее, чем собственные страдания. Он не сдержал слез, но знал, что это правильное решение. Лучше жить одному, чем еще больше углублять пропасть между их сердцами.

Так он плакал перед женщиной во второй раз.

Уже почти два года в его жизни не происходило ровно ничего. Случалось, он жалел, что ушел от Алисы. Особенно во время новых сеансов speed dating, весьма неприятных, чтобы не сказать унизительных: некоторые девушки даже не давали себе труда с ним поговорить. Так что он решил больше на подобные свидания не ходить. Может, он просто отказался от мысли найти спутницу? Временами ему казалось, что это и не нужно. В конце концов, вокруг миллионы холостяков. Неужто он не обойдется без женщины? Но все это говорилось себе в утешение, чтобы не думать о том, насколько ему плохо. Он так мечтал о женском теле! Иногда его просто добивала мысль, что отныне все это ему конечно же недоступно. Что он никогда не получит визу в мир красоты.

И тут Натали вдруг взяла и поцеловала его. Натали, его начальница, естественный источник его фантазмов. А потом объяснила, что ничего и не было. Что ж, он должен смириться. В конце концов, не так уж это важно. Тем не менее он заплакал. Да, из его глаз потекли слезы, и это его несказанно удивило. Непредсказуемые слезы. Неужели он настолько слаб? Нет, дело в чем-то другом. Ему нередко случалось справляться с куда более сложными ситуациями. Но этот поцелуй его особенно потряс; потому что Натали была, конечно, красива, но еще и из-за общего безумия ее поступка. Никто и никогда не целовал его просто так, не назначив свидания его губам. И это волшебство взволновало его до слез. А теперь и до горьких слез разочарования.

49

Уходя вечером с работы, он был рад, что сегодня пятница и можно спрятаться в уикенде. Он накроется субботой и воскресеньем как двумя толстыми одеялами. Ему ничего не хотелось делать; у него даже не хватало мужества читать. Поэтому он уселся перед телевизором. Вот так он и стал свидетелем на редкость сильного зрелища — выборов первого секретаря Социалистической партии Франции. Во второй тур вышли две женщины: Мартин Обри и Сеголен Руаяль. До сих пор он, в сущности, никогда не интересовался французской политикой. Но на сей раз сюжет оказался захватывающим. Больше того: этот сюжет наведет его на размышления.

Результаты были подсчитаны в ночь с пятницы на субботу. Но по-прежнему оставалось неясным, кто же победил. В конце концов объявили, что с перевесом всего в сорок два голоса победила Мартин Обри. Маркус был потрясен столь ничтожным отрывом. Сторонники Сеголен Руаяль подняли скандал: «Мы не позволим украсть у нас победу!» Фантастическая фраза, подумал Маркус. Проигравшая кандидатка продолжала бороться, опротестовывала результаты. Надо сказать, что субботние сведения вроде бы подтверждали ее правоту: в подсчетах были выявлены нарушения и ошибки. Разрыв становился все меньше и меньше. Маркус, совершенно поглощенный этой интригой, прослушал выступление Мартин Обри. Она называла себя новым первым секретарем партии, но все было не так просто. В тот же вечер Сеголен Руаяль в прямом эфире теленовостей заявила, что новым секретарем будет она. Обе считали себя победительницами! Маркуса покорила решимость этих женщин, особенно второй: несмотря на поражение, она не сдавалась и продолжала бороться, проявляя необычайную силу воли. Чтобы не сказать — сверхъестественную. В этих могучих политических хищницах он увидел то, чего не хватало ему самому. Именно в тот субботний вечер, с головой погрузившись в трагикомическую баталию социалистов, он тоже решил бороться. Не сдаваться, не отступать перед Натали. Хоть она и сказала ему, что все потеряно, что между ними ничего не может быть, он все равно будет верить. Он станет первым секретарем ее жизни, чего бы это ни стоило.

Для начала он принял простое решение: сквитаться. Раз она поцеловала его без разрешения, то почему бы, собственно, ему не поступить точно так же. В понедельник, прямо с утра, он пойдет к ней и отплатит ее губам той же монетой. Для этого он направится к ней решительным шагом (это была самая сложная часть программы: у него никогда особо не получалось ходить решительным шагом) и крепко, по-мужски вопьется ей в губы (это была вторая сложная часть программы: у него никогда особо не получалось делать что бы то ни было по-мужски). Иными словами, атака обещала быть нелегкой. Но у него было целое воскресенье на подготовку. Долгое социалистическое воскресенье.

50

Что сказала Сеголен Руаяль, уступив сопернице 42 голоса

Ты ненасытна, Мартин, ты не хочешь признать, что я победила.

51

Маркус стоял перед дверью Натали. Пора было действовать, и это повергало его в полнейший ступор. Мимо прошел Бенуа, сотрудник из их группы:

— Ты чего тут делаешь?

— М-м… у меня назначена встреча с Натали.

— Ты собрался с ней разговаривать, стоя столбом под дверью?

— Нет… просто встреча назначена на 10… а сейчас 9.59… ты же меня знаешь, я не люблю приходить раньше времени…

Коллега удалился примерно в том же состоянии, в каком пребывал апрельским днем 1992 года, посмотрев в театре где-то на окраине пьесу Сэмюэля Беккета.

Теперь у Маркуса не оставалось выхода: пора было действовать. Он вошел в кабинет Натали. Она сидела, уткнувшись в какое-то дело (быть может, дело номер 114?), но сразу подняла голову. Он направлялся к ней решительным шагом. Но просто никогда ничего не бывает. Приблизившись к Натали, он вынужден был сбавить скорость. Сердце у него стучало все громче, прямо какая-то синдикалистская симфония. Натали спрашивала себя: что сейчас будет? И, если уж честно, слегка побаивалась. При том, что прекрасно знала: Маркус — сама любезность. Чего он хочет? Почему не двигается? Ее тело превратилось в компьютер, захлебывающийся от избытка данных. Ее данные были из области эмоций. Она встала, спросила:

— Маркус, что происходит?

— …

— С вами все в порядке?

Он наконец сосредоточился на том, зачем пришел. Резко схватил ее за талию и поцеловал с такой силой, какой сам от себя не ожидал. Она не успела опомниться, как он уже вышел из кабинета.