Книга Поднебесные убийцы - Сергей Зверев

– Да, «Москвабад» по уровню культурки и интеллектика с каждым годом сдает позиции все больше и больше… – хохотнул Эдя Дрожкин.

– И давно ты так стал думать? – пренебрежительно спросил Куцынин.

– С того самого дня, когда увидел, как на нашей улице, считай, в центре города, прилюдно режут жертвенных баранов. Это меня впечатлило – более чем… – опять же фыркнул Эдя.

– Ха! Тоже мне аргумент! – распалился не на шутку Куцынин, явно задетый за живое. – При чем тут всякие там «замкадыши» с немытыми пятками? Если взять культурно-образовательный уровень коренного москвича, то этот Бийск и все прочее захолустье наподобие него гарантированно «уходят в аут»!

В автобусе притихли, прислушиваясь к ходу этой незапланированной дискуссии. Смерив Куцынина саркастичным взглядом, Эдя взъерошил свой «есенинский» чуб и с убийственной язвительностью поинтересовался:

– Свои-то пятки давно ли отмыл? Тоже мне, «светоч интеллигентности»! Скажем, я москвич уже, наверное, в пятом поколении, но назвать не москвичей «замкадышами» постыдился бы. Кстати, обрати внимание: в провинции пока еще никто не надумал назвать москвичей чем-нибудь обидным, наподобие «мкадрил» или «мкадераст», хотя, наверное, теперь уже имеют на это полное моральное право. Я не представляю, как можно рассуждать о культуре при таком убогом снобизме?

Куцынин даже позеленел от услышанного и собрался было что-то возразить, но его остановил Петр Михайлович.

– Рогдай, – академик смотрел на своего сотрудника с явным недоумением, – сказанное тобой меня поражает. Честно говоря, я никогда не думал, что один из моих учеников может так высокомерно относиться к людям. Если ты считаешь, что пребывание такого высокородного аристократа, как ты, в компании плебеев оскорбляет твое достоинство, то… Ну, я не знаю… Избавь себя от столь унизительного положения. Могу дать денег – возвращайся домой. Занимайся своей кабинетной работой. Я вообще не понимаю, зачем соглашаться куда-то ехать при таких настроениях… Кстати, Эдик, ты, по-моему, тоже насчет «Москвабада» перебрал. Тебе не кажется?

– Я не ксенофоб! – Эдуард вскинул указательный палец. – Но я категорически против демонстративного убийства животных и считаю, что город, допускающий подобное, теряет моральное право считаться образцом цивилизованности.

Куцынин, выслушав Дёмина, сидел, низко опустив голову.

– Гм-гм… – наконец выдавил он. – Извините, Петр Михайлович, что-то не туда меня занесло. Просто… Наверное, я неправильно выразил свою мысль…

Запнувшись, он замолчал. Никто из сидевших в автобусе ответить ему не захотел. Установилась напряженная тишина, нарушаемая лишь ровным гулом мотора.

– А его что, и в самом деле зовут Рогдаем? – склонившись к Кате, полушепотом поинтересовался Костя.

– Да… – На лице девушки промелькнула насмешливая улыбка. – Его папа, когда в Москве лет тридцать назад ещё только началась массовая паранойя поиска у себя «голубой крови», где-то как-то откопал, что происходит из каких-то баронов. Как видно, из-за этого «крышу» ему малость и разворошило. Поэтому своим детям он дал особые, «дворянские» имена. Ну и воспитал соответственно. Так-то парень этот, Рогдай, неглупый, но сноб еще тот.

Немного помолчав, она добавила:

– Он, когда я еще училась в МГУ, за мной как-то пытался ухаживать. Рогдай тогда работал на кафедре старшим лаборантом. Ну, он мне как-то сразу не очень приглянулся, и я, чтобы его отфутболить, сказала, что в роду у меня одни только тверские крестьяне и никаких дворян. Он тут же обо мне забыл и переключился на Софочку с параллельного курса. Та его уверила, что происходит из польских графов Потоцких. Такая вот образовалась вышесветская парочка…

Они тихо рассмеялись. Но Рогдай этот смех услышал и, как видно, догадавшись, что речь шла о нем, насупился и отвернулся к окну. Автобус в это время уже катил по пологому уклону одной из центральных улиц Бийска, направляясь к мосту через Бию. Помимо обилия современных многоэтажек и всевозможного ультрасовременного новостроя, по пути оказалось немало и архитектурных памятников прошлых времен.

– Петр Михайлович, – оторвавшись от окна, окликнула академика Светуська, – а здесь мы останавливаться не будем? Город-то, я гляжу, симпатичный, приятный на вид. И мужчины тут очень даже ничего… А?

– Нет, Света, не будем. А вот на обратном пути можешь задержаться. Недельный отпуск дам, – оглянувшись, под смех и подначки прочих пообещал Дёмин. – Так сказать, «оттянешься» по полной.

Промчавшись по мосту, над спокойным, широким простором Бии, автобус вновь какое-то время ехал в окружении домов левобережной части города, после чего нырнул в недра мощного соснового бора с деревьями, вершины которых, казалось, упираются в небо.

– Вышли на Чуйский тракт! – объявил Иван Трофимович. – Слыхали о таком? Теперь идем на Горно-Алтайск.

Через несколько километров лес и гористые холмы раздались вширь, и путешественники увидели впереди широкую реку, бегущую меж высоких, лесистых берегов.

– Кату-у-у-нь! – уважительно протянул шофер.

Теперь они ехали вдоль русла Катуни по дороге, существенно уступающей по качеству своего покрытия даже какому-нибудь подмосковному шоссе в отдаленном сельском районе. Но наверняка для здешних мест – необычайно удобную и благоустроенную. Как Иван Трофимович и говорил, после Бийска скорость автобуса заметно снизилась. Впрочем, это никак не стало поводом для огорчения путешественников. Достав из рюкзаков и сумок миниатюрные видео– и фотокамеры, они с ахами и иными восторженными междометиями снимали наиболее приглянувшиеся пейзажи.

Дорога теперь шла по местности, все больше и больше напоминающей предгорья – во многих местах были глубокие каменные расщелины, по дну которых к Катуни ручьи и речушки несли свои чистые, холодные струи. Рогдай, заикнувшийся было о живописности пейзажей австрийских и швейцарских Альп, вынужден был замолчать при виде блистательного великолепия Алтая, бесконечно разнообразного и всегда неожиданного.

Следуя в южном направлении, автобус то уходил на несколько километров от Катуни, огибая очередное скальное нагромождение, поросшее свечками сосен и елей, то бежал над самым обрывом, и тогда с большой высоты могучая сибирская река представала во всей своей красе.

Начиная от выезда из Барнаула, Лавров не столько любовался природными красотами, сколько был вынужден следить за дорожной обстановкой. И ранее, на трассе между Барнаулом и Бийском, и по Чуйскому тракту шли пусть и не столь плотные, как на МКАДе, колонны машин, но дорога, тем не менее, пустой не выглядела. Да и как могло быть иначе? Эта трасса явилась своего рода транспортной артерией не только для Алтайского края и соседней с ним Республики Алтай, но и для автомобильного сообщения между Россией и Монголией. Поэтому на трассе было немало большегрузных автомобилей, идущих в обоих направлениях.

Но Андрея больше всего интересовали легковые авто, которые могли бы принадлежать представителям Триад. Следить за дорогой он приказал и своим бойцам, исходя из принципа – чем больше глаз ведет наблюдение, тем больше можно заметить. Но часы шли за часами, а ничего подозрительного пока не замечалось.