Книга Забудь дорогу назад - Сергей Зверев

Вертолет продолжал лететь, но такое ощущение, что притормозил.

– Карпенко, в чем дело?!

– Петр Афанасьевич, «Стрелой» по нам влупили! – глухо прокричали из кабины. – Что делать, Петр Афанасьевич?! По касательной попали, повреждена обшивка, вроде держимся!

– Набирайте высоту! Держитесь, мужики!

– Господи, какая стрела?.. – бормотала, поднимаясь на колени, Людмила. – О чем он говорит? Разве можно из стрелы попасть в вертолет?..

Из стрелы – которая с оперением и железным кончиком – попасть в вертолет и нанести ему урон действительно проблематично, тут Людмила была полностью права. А вот переносные зенитно-ракетные комплексы «Стрела» именно для того и созданы – сбивать объекты, летящие на малых и средних высотах.

– Карпенко, где мы находимся, твою туда-сюда?! – ревел Раздаш.

– Квадрат двенадцать-десять, Петр Афанасьевич! Здесь община Сыромятова! Пастырь Питирим, знаете этого урода?!

– Продался Иуда! – взревел Раздаш. – Далеко до суши?!

– Верст восемь на юг, Петр Афанасьевич! Змеиный хребет – не подарок, но там мы смогли бы найти площадку! Только, боюсь, не дотянем!

– Тропинин, вы что-то говорили про лояльность тутошних пастырей? – Я повернулся к Тропинину. Офицер смертельно побледнел, вцепился в край сиденья, костяшки пальцев побелели от напряжения. Пот катился с него градом.

– Черт, не понимаю, что происходит… Им должны были сообщить… Это измена, Питирим продался заговорщикам…

Второй удар потряс корпус стальной махины, и жалкая надежда на спасение лопнула как мыльный пузырь. Я видел в иллюминатор, как полетели обломки хвоста попутно с винтом стабилизатора. Машина потеряла устойчивость, завертелась, как сорвавшаяся с цепи карусель, и судорожными зигзагами стала падать. Орали и катались по полу все – даже те, кому по долгу службы следовало проявлять выдержку и спокойствие…

Пережить такое состояние – это, надо признаться, сурово. Нас спасло лишь то, что несущий винт продолжал работать, предохраняя вертолет от опрокидывания. Вертясь и раскачиваясь, машина неуклонно стремилась к земле. «А может, это не конец?» – успел я подумать. Ведь падение было сравнительно щадящим. Не кубарем с горы. Я схватился за приваренный к стене кронштейн. Земля носилась по кругу, все, что там было, внизу, слилось в искрящийся вихрь. И вот из этого хоровода стали выскакивать отдельные деревья – какие-то мощные, кривые, заскорузлые, уже набрасывались…

Я зажмурился, обнял кронштейн…

Я плохо разбираюсь в мангровых зарослях – это что-то свойственное югу, когда растительность произрастает в воде. Что такое огромный лес – со столетними деревьями, густыми кустарниками, – стоящий на болоте, я никогда не представлял. И вообще сказал бы, что такое невозможно. Вот, собственно, в это дело мы и вляпались. Мощные ветки отпочковывались от стволов, переплетались с ветвями соседних деревьев, создавая своеобразную болотно-лесную сеть. Вертолет завалил пару деревьев, что-то раздавил, что-то не смог и за мгновение до удара сделал крен на нос, что и спасло сидящих в пассажирском отсеке – в отличие от тех, что были в кабине пилотов. Удар был ощутим, но не летален – с воплями, матом пассажиры покатились вниз, к кабине, но тут раздался оглушительный треск – сломался ствол, на который задней частью брюха сел вертолет, и все покатились обратно.

И всё застыло в шатком равновесии…

Я отстранил от себя Людмилу – она вышла из ступора, куда-то поползла, виляя попой, на которой болтался кусок оторвавшейся материи.

– Не шевелиться! – каркнул Раздаш.

Все замерли, затаили дыхание. Охранник с болотными глазами сделал судорожное движение, выбираясь из неудобной позы.

– Гайдуллин, замри! – зашипел Раздаш.

Кажется, нам крупно повезло – керосин не протек, угроза взрыва отменялась – по крайней мере, откладывалась. Пилотам в процессе падения не изменила выдержка – успели выключить двигатели.

– Мамочка дорогая, – пролепетала Людмила. – Что же у вас тут творится?

– Нормальная штатная ситуация, – попытался поострить Тропинин и скривился, словно в нёбо воткнулась иголка.

– Я так не могу… – простонал горный специалист Головняк, судорожно нацепил на нос очки (и как не потерял?) и издал звук, не красящий ни мужчину, ни женщину.

– Отличное слабительное, – пошутил Шаховский, который после чудесного возвращения на этот свет то стремительно бледнел, то покрывался алым цветом.

– Гы-гы, – заржал – скорее для проформы – охранник Гайдуллин.

– Все в порядке? – проворчал Раздаш. – Мне же, мать вашу, за вас отчитываться.

– Пронесло, кажись, – проворчал Корович, потирая шишку на макушке. – Итить твою налево, в авиакатастрофе побывал…

– Притыка, что с тобой? – спросил Раздаш.

Бородатый охранник тяжело дышал. Он лежал, как-то сложно извернувшись, подмяв под себя руку. Прохрипел, приподняв голову:

– Петр Афанасьевич, я, кажется, руку сломал, эх, едрить-колотить…

Гайдуллин грязно выругался, даже не глянув на присутствующую в коллективе даму.

– Притыка, ну ты и лось неуклюжий…

– Заткнись, Гайдуллин… – Бородач приподнялся, охнув от боли, – борода встала колом, и красиво застрявший в ней кусок ржаного сухарика, который охранник потреблял перед тем как задремать, со стуком упал на пол. Рука висела плетью. Он сделал попытку ей пошевелить – со скрипом, тяжестью попытка удалась.

– Типичный вывих, – фыркнул Раздаш. – Сачкуешь, боец?

– Да ладно, Петр Афанасьевич, справлюсь… Состояние, правда – как с мягонького похмелья…

– Послушайте, вам не кажется, что нам нужно отсюда как-то выбира… – начал интеллигентный Головняк, но старший группы так на него посмотрел, что «командировочный» стушевался и словно невзначай спрятался за Людмилу, медленно выходящую из тумана.

Неприятности, похоже, только начинались. Тропинин, выверяя движения, чтобы не нарушить хрупкое равновесие, сполз в кабину, вернулся с такой физиономией, словно побывал в предбаннике ада, и сообщил две отвратительные новости. Первая: экипаж мертв, причем не просто мертв, а там такое варенье… Падая в болото, вертолет ткнулся носом, у людей не было шансов не только выжить, но и сохранить приличествующий вид для похорон. Кабина всмятку, и отсюда вторая плохая новость – рация разбита, связаться с базой в Журавлином невозможно. Сотовая связь на севере Каратая не работает, спутникового телефона в наличии нет. Точные координаты неизвестны (разве что быстренько сбегать на тот свет, спросить у пилотов). Единственная подсказка – информация о том, что до Змеиного хребта – штуковины весьма извилистой конфигурации – порядка семи верст через болота.

И снова под брюхом вертолета заскрипело, стало ломаться. Завизжала Людмила.

– Молчи, сука… – зашипел на нее перепуганный Гайдуллин. Стоило научить этого типа галантному обращению с дамами. Но тут корпус «отлетавшегося» аппарата резко пошел вниз, давая крен на правый борт, и загорланили все. Вертолет неторопливо погружался в трясину, вдавливая туда же переломанную им растительность. Люди, суетясь и толкаясь, бросились к двери, но это только усугубило ситуацию. Центр тяжести сместился, тушка «Ми-6» стала медленно переворачиваться. Завопил Раздаш: «Все на левый борт!»…