Книга Первый фронт - Владимир Поселягин

После того как Сталин закончил накачивать военных тем, как они хорошо живут, он сказал:

— А теперь перейдем к тому, почему мы с вами здесь собрались!

Генштаб не знал почему, но молчал, терпеливо ожидая разъяснений.

— А собрал я вас потому… что война с Германией будет. По информации агентуры в Германии, война начнется двадцать второго июня в четыре часа утра!..

Я с интересом наблюдал за зашевелившимися генералами и маршалами, для которых слова Сталина особой новостью не стали. На лицах некоторых была видна растерянность, но преобладала какая-то радость, что ли, как будто они надеялись, что эти слова произнесут вслух, и вот их произнесли.

— …а теперь, товарищи, в течение трех дней план глубоко эшелонированной обороны должен лежать у меня на столе.

На обратном пути я почти задремал, прислонившись к двери, когда меня разбудил вопрос Гоголева:

— Как там наши потомки, помнят о нас?

— Забыть не могут, особенно товарища Сталина. Они его называют великим гуманистом.

— Значат, помнят! — сделал вывод майор и нажал на клаксон, отпугивая собаку, заглушив при этом мой горький смешок.

По возвращении на дачу мне была предоставлена комната, но воспользоваться я ею не смог, так как был постоянно со Сталиным. Мы то изучали привезенные документы, то я отвечал на вопросы Шапошникова, приехавшего по вызову предсовнаркома и тоже допущенного ко мне, то смотрел с ними фильмы. Маршала особенно заинтересовало «Освобождение», так как там давалась более-менее точная информация.

Спать мы разошлись часам к семи утра, уже на ватных ногах и с чумной головой. Пять дней, что я провел в Кремле, куда мы переехали на следующий день, пролетели для меня очень тяжело, так как я практически не высыпался, следуя везде за Сталиным или сидя рядом с Шапошниковым у экрана ноута.

Кстати, по мнению специалистов, создать танк Т-55 они не смогут с теми мощностями, что сейчас в наличии. А вот переделывать Т-34 согласно тем данным, что я привез, они сразу начали на испытательном полигоне в Кубинке, используя местные мастерские.

ППС пошел на ура. Два опытных образца, сделанных буквально на коленке, были переданы бойцам армейского осназа, дислоцировавшимся под Москвой. Испытания выявили ряд недостатков, и после устранения их пистолет-пулемет признали годным для вооружения армии. Выслушав обещания оружейников, что массовый выпуск будет начат через месяц после отлаживания производства, Сталин серьезно поговорил с ними, и срок был уменьшен до двух недель. Принтер не стоял без дела: многое из того, что я принес на флешках, начали печатать. Бумага, что мне предоставили, неплохо подходила для этого. Осталось только запастись картриджами — те два, что я принес, подходили к концу.

Что творилось в войсках после принятия нового устава и начала реорганизации мехкорпусов в мотострелковые и танковые согласно штатам тысяча девятьсот сорок пятого года, я не знал, мне не докладывали, но судя по довольным лицам боевых генералов, перестройка шла полным ходом.

Страна стремительно переходила на военные рельсы, запасая то, чего будет не хватать.

— Подлетаем, приготовься, скоро будет посадка! — сказал мне Гоголев, сидящий рядом на жесткой скамье. Зашевелились бойцы охраны из осназа ГБ. В иллюминатор «Дугласа», на котором мы летели, была видна близкая земля. Вот мелькнула под нами синяя ленточка реки, и снова внизу проносится изумрудная трава…

Наконец, чуть скакнув, транспортник коснулся бетонки и побежал, гася скорость и подпрыгивая на неровностях, к стоящим рядом с вышкой ангарам.

К моему удивлению, кроме дежурного звена, ни одного самолета я на поле не увидел.

Вдалеке лежали несколько штабелей досок — и все!

— Товарищ комиссар государственной безопасности, а где самолеты?

— Да на запасных и засадных аэродромах сосредоточены. Сейчас же идут особые учения, вот они и тренируются маскироваться и летать с простых грунтовых полос. Нас, кстати, сопровождало звено «ишачков», ты разве не видел? И еще встречались. Учения.

— Не, я же спал.

— Вон, кстати, материал для макетов бомбардировщиков сложен, их просто еще не успели сделать, — ткнул пальцем в один из штабелей Гоголев.

«Понятно. Значит, информация пошла впрок. Надеюсь, что новый отдел даст нам возможность не только понести меньшие потери, но и в Берлин прийти раньше срока».

С моей легкой руки создали Институт инноваций и информации, существовал он еще только на бумаге и был нужен для отвлечения возможного интереса других государств, когда в СССР полезет столько новинок. А вот Аномалией и присущими ей вкусняшками начал заниматься новый отдел НКВД под командованием Гоголева, получившего очередное звание комиссара государственной безопасности. Я, кстати, так и не привык к их гэбэшным званиям и мысленно переводил их привычным себе образом. Например, старший майор соответствовал генерал-майору.

Уже несколько человек, в основном из военной контрразведки и оперативников Берии, там работали, и они уже успели дать несколько рекомендаций, что нам в данный момент нужно. По крайней мере, та информация, что я уже принес, после небольшой корректировки была разослана по шарашкам для последующей проверки и изучения возможности выпуска новинок. Люди Лаврентия Палыча составляли списки тех, кого пригласить на работу во вновь созданный институт для пускания пыли в глаза. Меня приняли в новый отдел как привлеченного сотрудника, даже удостоверение дали, правда, без звания.

Спецы из Отдела улетели раньше нас на три дня и уже ждали ТАМ. Именно они и ребята Гоголева будут сопровождать меня на ту сторону.

Один из пилотов открыл дверцу остановившегося транспортника и, выставив лестницу, закрепил ее в специальных пазах. Выстроившись в очередь, мы покинули салон самолета.

— Спасибо за приятный полет и за мягкую посадку, — поблагодарил я члена экипажа, вспомнив свой полет в Египет.

— Да не за что! — ответил с легкой улыбкой молодой паренек, чуть пожимая плечами.

Спустившись на твердую поверхность взлетной полосы, я вслед за остальными последовал к двум полуторкам и «эмке», около которых кольцом охранения стояли бойцы НКВД.

— Садись назад, — велел мне Гоголев, открывая переднюю дверцу.

— Лады, — ответил я и, обойдя его, влез на заднее место через услужливо открытую водителем дверь.

По-видимому, водитель знал, куда ехать, так как занял место во главе колонны. Мы выехали с аэродрома, так и не увидев никого из техсостава дислоцирующейся здесь авиачасти. Это меня сильно заинтересовало, и я спросил у Гоголева:

— Да это аэродром-ловушка, насколько я знаю. Тут ничего нет, кроме звена истребителей и двух дивизионов зениток.

— Еще макеты поставят, так вообще не отличишь от настоящего, — пояснил мне комиссар. Водитель, слушая его, кивал — похоже, то, что говорил Гоголев, ему было известно.